Под кожей (СИ)

Глава 61

Ильдар помогает мне упаковывать в коробки разные декоративные мелочи, рассредоточенные по «Елкам», когда Алиев заходит в кофейню.

Мое сердце не на месте с тех пор, как я отправила ему свою посылку. Он получил ее вчера, и, поскольку я не была уверена, что на нее хоть как-то отреагируют, извела себя ожиданием.

Я написала, что нам нужно поговорить, и пригласила его в «Елки», сообщив, что меня можно найти здесь сегодня и завтра с пяти до семи вечера.

Ждать вот так, словно играть в рулетку, — это мой выбор! И это вовсе не проверка на прочность собственных нервов, это чертов выбор, который я ему даю.

Пока он осматривается по сторонам, словно впервые видит стены и все небольшое пространство «Елок», я убираю в коробку тяжелый подсвечник.

По большому счету Алиев и правда здесь впервые, если не считать того единственного раза, когда я выставила его отсюда.

Тот маленький секрет, который каждое утро отправляет меня обниматься с унитазом, провел жирную разделительную черту между той нашей встречей и этой. Между всем, что определяло мою жизнь тогда и что определяет сейчас. Новая жизнь. Во мне. Сейчас! Мой маленький секрет, с которым я срастаюсь в единое целое намертво с каждой новой минутой своей жизни. Я купаюсь в своих эмоциях и когда тихо плачу в подушку — это не от злости, обид или прочего дерьма, а от радости. Моего личного счастья.

Денис дергает за молнию на своем пуховике, отыскав меня глазами возле маленькой стремянки у стеллажа, который мы с Ильдаром разбираем.

Парень порывается отправиться за стойку, чтобы обслужить вошедшего клиента.

— Это ко мне, — говорю я ему, останавливая. — Ты можешь идти. Сегодня закроемся пораньше. Я сама закрою.

— Э-э-э… — тянет он. — Понял…

Во всей этой ситуации нет ничего привычного, да и будоражит меня изнутри слишком сильно, чтобы я могла двигаться или вести себя непринужденно.

Видеть его — значит вспоминать его губы и руки на своем теле. Жадные или нежные. Нетерпеливые, опытные. Вспоминать свои собственные губы на его теле и то, каким он становится, когда ему приятно или когда он испытывает удовольствие. Расслабленным, пресыщенным, смешливым…

Поэтому я не безмятежная.

Денис одет в белую рубашку. На шее у него атласный синий галстук, и узел на нем идеальный, я бы и сама лучше не завязала, хотя опыт у меня огромный.

Он и сам не выглядит безмятежным, но, если у него времени в обрез, Алиев об этом не сообщает.

Осмотрев легкий бардак, в котором пребывает моя кофейня, он спрашивает:

— Ты хотела поговорить?

Я не сразу решаю, куда деть руки, поэтому поправляю волосы.

— Да. Хотела, — говорю ему, кивнув.

Слышу его шаги за спиной, пока направляюсь к столу, с которого убираю пустую коробку.

— Хочешь чего-нибудь? — интересуюсь я.

Посмотрев на него, вижу, что он наблюдает за мной, склонив набок голову и положив руки на талию. Его рубашка идеально отглажена. В комплекте с ней на нем так же идеально отутюженные брюки и до блеска начищенные ботинки. Денис выглядит не повседневно, и ему дико идет.

— Кофе? — предлагаю я.

— Кофе в меня сегодня больше не лезет, — отзывается Алиев. — Но, если ты позвала меня выпить кофе, я осилю немного.

— Я позвала тебя не для этого.

— А для чего?

Этот вопрос читается во всей его позе. В движениях и во взгляде, но я уверена: несмотря на весь свой ум и блестящие аналитические способности, сделать правильное предположение он вряд ли сможет.

Встретив его взгляд, я с легким вызовом говорю:

— Сама не знаю.

Переварив мои слова, Денис хмыкает и еще раз обводит взглядом кофейню, включая Ильдара, мелькающего у стойки. Парень скрывается в подсобке, чтобы одеться, и мы остаемся в зале одни.

Скинув с плеч куртку, Денис бросает ее на свободное кресло и усаживается в соседнее. Принимает небрежную позу, сложив сцепленные в замок ладони на животе.

— Я думаю, в такой неопределенной ситуации лучше начать сначала, — заявляет Алиев.

— Хочешь начать сначала? — уточняю я все с тем же вызовом.

Он жмет плечами, выражая согласие.

— Отлично, — киваю я.

Усевшись в свое кресло, я беру себе минуту.

Размеренным дыханием успокаиваю пульс, в конце концов, видеть Алиева вот так, перед собой, — это бальзам на душу в сравнении с тем, чтобы не знать, увижу ли я его снова.

Он ждет, и его взгляд не тяжелый, а изображающий внимание. Легкая театральность, с которой Денис это делает, заставляет меня без прелюдии сказать:

— Я беременна.

Денис обводит быстрым взглядом мое тело, выпрямляется в кресле.

— Беременна?

— Да. У меня будет ребенок.

— Ребенок… — повторяет он.

Мы смотрим друг на друга в упор, и шаги Ильдара, когда тот выходит из подсобки, становятся далеким фоном. По крайней мере, для меня, ведь я смотрю на Дениса, пытаясь разгадать эмоции на его лице, и боюсь потерять хотя бы одну.

Ильдар прощается со мной, идя к двери. Когда она закрывается за ним, звякнув колокольчиком, наступает тишина, которую разрезает короткое замечание:

— У нас.

— Что? — отзываюсь я.

— Ты сказала «у меня будет ребенок», — поясняет Алиев. — Ребенок будет у нас. Судя по всему… облажался именно я.

— Я просто хотела дать тебе возможность отказаться от ответственности, — возвращаю ему шпильку, ту чертову шпильку, которой он уколол меня в доме Галицких. — Я не налагаю на тебя никакой ответственности.

— Спасибо, конечно. Но ответственность — это то, чему меня учили с детства. Я от нее не бегаю.

— У тебя отличное воспитание…

Он заставляет меня замолчать, поднявшись на ноги.

Заставляет смотреть на себя снизу вверх, остановившись напротив, и обжигаться о колючий огонь в его глазах.

— Это то, зачем ты меня позвала? — спрашивает он. — Чтобы от ответственности освободить?

Его голос звучит грубо, и я тоже вспыхиваю.

— А чего бы ты хотел? — спрашиваю его. — Чтобы я попросила тебя на мне жениться?!

— Я достаточно отбитый, чтобы на это согласиться! — резко отвечает Денис.

Это сумасшествие.

Настоящее. Чертово. Сумасшествие. Ведь как только с его губ слетают эти слова, мы смотрим друг на друга, умолкнув, и это сумасшествие…

Воздух трещит.

Наше обоюдное молчание — как признак того, что мы оба в состоянии сделать такую глупость.

Пожениться.

Незрело, скоропалительно.

Поступок, достойный подростков. Путь к катастрофе, ведь брак — это компромисс, это работа над отношениями. Ежедневная, колоссальная! Это знаю я, и знает Денис. Ему достаточно жизненного опыта, чтобы знать это.

Поступок, в который не поверил бы ни один из моих знакомых. Ни один из моих родственников не поверил бы в то, что я могу совершить подобную глупость. Но ведь я никогда не делала столько глупостей, как после встречи с Денисом Алиевым…

К своему шоку, я продолжаю молчать, глядя на него большими глазами, а сердце отбивает частые удары.

Сделав ко мне шаг, Денис поднимает меня из кресла, дернув за локоть.

Его взгляд, минуту назад наполненный стекловатой, теперь приобрел пугающую ясность. Голос тоже убийственно уравновешенный, когда он хрипловато спрашивает, глядя мне в лицо:

— Выйдешь за меня?