Под кожей (СИ)

Глава 34

Месяц спустя

— Сабина! Не упади, пожалуйста! — перекрикиваю я стоящий на детской площадке гул.

— Я держусь, мамочка!

Хихиканье сопровождает каждое ее движение, пока она карабкается вверх на горку. Двигаться свободнее дочери мешает съехавшая на глаза шапка, которую Сабина безрезультатно пытается поправить. Ее цветной комбинезон мелькает между перекрытиями, и я пытаюсь не потерять его из виду.

Окружающие нас многоэтажки защищают от промозглого ветра — в этом году зима в Питере ужасно колючая. Я грею пальцы о кофейный стакан и подношу фисташковый раф к губам. В груди чешется, ведь вкус и аромат напоминают мне о «Елках», по которым я немного соскучилась.

На новый подъем Сабину сподвигает мальчик, которого мы встречаем здесь постоянно. Он держит ее за руку, и пару минут они о чем-то разговаривают…

— Привет… — на скамейку рядом со мной опускается Лера, моя подруга.

— Привет, — улыбаюсь я.

— Осталась без обеда из-за этого придурка, главного, — раздраженно роется она в сумке. — Когда он нужен — его нет, а когда есть — мешает работать. Старый маразматик.

— Мы приготовили отбивные, — радую я подругу. — И грибной суп…

— Оставайтесь у меня навсегда.

— Отличная мысль… — бормочу я.

Когда мы с Сабиной отправлялись в эту поездку, я не планировала теснить подругу. Я собиралась пожить у нее лишь пару-тройку дней, а потом арендовать для нас с Саби жилье, но Лера настояла на том, чтобы мы остались.

Наша совместная жизнь похожа на женское общежитие, и это, прежде всего, весело.

— Ты принесла мне мячики? — пищит Саби, обнимая Леру за шею.

— Принесла. — Подруга целует раскрасневшуюся от ветра щеку и жмурится от удовольствия.

Одним из развлечений Саби сейчас являются игрушки-антистресс, которые подруга таскает для нее с работы, и это чертовски символичное обстоятельство, хотя на самом деле стресс пока к дочери не заглядывал.

Она счастлива.

Об этом говорит хотя бы тот факт, что Саби готова получать положительные эмоции даже от самых простых вещей. Например, дешевых резиновых мячиков.

А что касается меня… не уверена, что состояние полного счастья вообще мне знакомо…

Сабина возвращается на площадку. Лера провожает ее взглядом и вздыхает. На ней дутый пуховик, и она замотана в шарф по самый нос. Подруга — высокая брюнетка, и работа забирает у нее слишком много калорий. В двадцать лет Лера была худощавой, а сейчас, кажется, стала еще тоньше.

Мы познакомились в университете и до его окончания были не разлей вода. Лера перебралась в Питер почти сразу после получения диплома, точнее говоря, сразу после моей свадьбы. Сейчас я испытываю стыд за то, что была поглощена Балашовым и своей семейной жизнью настолько, что отъезда подруги практически не заметила.

Я была молода и безумно влюблена в своего мужа.

Три года назад Лера прошла переквалификацию на психолога-реабилитолога и сейчас работает в госпитале, рядом с которым снимает жилье. Он находится буквально в пяти минутах ходьбы, так что время на дорогу подруга не тратит, зато тратит его на переработки.

Мы сворачиваемся, потому что пора ужинать. Я тоже проголодалась, что касается Сабины — за прошедший месяц ее режим пришел в абсолютный бардак. Это относится и к режиму ее сна, и к питанию. Собственно говоря, сейчас ей можно без последствий нарушать любые правила, но все это временно и не так уж ощутимо, а Саби, как я и сказала… счастлива.

Неделю назад она встречалась со своим отцом. Они провели вместе целый день, Балашов вернул ее почти в десять вечера.

Он провел в Питере сутки и сразу отправился назад, домой. В конце года его бизнес всегда требует много внимания.

Мы не виделись.

Лера взяла на себя обязанность передать ему Сабину и забрать — тоже.

Наше общение за прошедший месяц можно пересчитать по пальцам, я всячески его избегаю.

Мы официально разведены.

Об этом теперь знают все. Все знакомые, родственники, партнеры. Это достаточно громкое событие, чтобы судачить, и есть куча плюсов в том, что мне не приходится иметь дело с этим жадным любопытством лично.

«Поздравляю», — это единственное сообщение, которое я получила от своей сестры с тех пор, как мы с Саби уехали.

Звонки от матери не менее сдержанные, с родителями Балашова я общаюсь по мере необходимости, когда они хотят связаться с внучкой. В первые дни мне дико хотелось спросить их о том, были ли они знакомы с Сабиной Алиевой, но в конечном итоге я решила, что не хочу этого знать, ведь это теперь не важно!

Я не хочу, чтобы все это висело надо мной, как тень. Разъедало, как яд. Нам с Саби… это не нужно…

Я оставила его фамилию. Потому что не хотела возни с документами. И потому что существует как минимум две версии меня — та, кем я была до встречи с Вадимом, и та, кем я стала после. И та я, которой двадцать два… я почти ее не помню.

Я избегаю Балашова, да. И этот эгоизм — лечебный.

Потому что здесь, за тысячу километров от дома, я словно другой человек! Я не смотрю вперед, но и не оглядываюсь. Я не ворошу свои мысли, не копаюсь в себе и не принимаю решений. Это состояние, с которым рано или поздно мне придется распрощаться, но и плевать.

Я дышу и, когда одетая в варежку ладошка Сабины ложится в мою руку, чувствую себя счастливой.