Разрушенные

ГЛАВА 4

Стою за пределами отделения интенсивной терапии и готовлюсь. Страх и надежда сталкиваются до тех пор, пока один большой шар беспокойства не заставляет мои руки дрожать, я поворачиваю за угол, оказываясь у его двери.

Мне требуется мгновение, чтобы набраться смелости поднять глаза и принять переломанное тело человека, которого я люблю. Образы в моей голове ужасны — весь в крови, синяках, как после настоящего побоища — но даже они не могут подготовить меня к виду Колтона. Его тело цело и на нем нет крови, но он лежит так неподвижно и он такой бледный. Голова перевязана белым бинтом, а веки частично закрыты, белки глаз немного видны из-за отека мозга. Трубки отходят из него во все стороны, а мониторы вокруг постоянно пищат. Но не вид всего медицинского оборудования ломает меня — нет — а то, что жизнь и огонь в мужчине, которого я люблю, отсутствует.

Шаркаю ногами к кровати, мои глаза вбирают каждый его сантиметр, будто я никогда его раньше не видела, никогда не ощущала. Никогда не чувствовала, как его сердце бьется у моей груди. Протягиваю руку, чтобы прикоснуться к нему — отчаянно в этом нуждаясь — и когда я беру его руку, она холодна и никак не реагирует. Даже мозолей, которые я люблю — тех, что восхитительно царапают мою обнаженную кожу — там нет.

Слезы текут. Они сбегают бесконечными потоками, когда я слепо опускаюсь в кресло рядом с кроватью. Сжимаю ладонь Колтона обеими руками, губами прижимаюсь к нашим соединенным рукам, слезы орошают его кожу. Плачу еще сильнее, понимая, что такой родной аромат Колтона, питающий мою зависимость, сменился антисептическим больничным запахом. Я не понимала, как сильно мне нужен был этот аромат. Как сильно мне нужно было, чтобы эта маленькая частичка любимого человека сохранилась, когда все остальное так резко изменилось.

Бессвязные слова падают с моих губ и замирают в наших переплетенных руках.

— Пожалуйста, очнись, Колтон. Прошу, — всхлипываю я. — Ты не можешь оставить меня сейчас. У нас столько времени, которое нам нужно наверстать, столько всего, что нам еще предстоит сделать. Мне нужно приготовить тебе ужасные ужины, а ты должен научить меня серфингу. Нам нужно увидеть, как парни играют в младшей лиге, а мне нужно быть на трибунах, когда ты выиграешь гонку. — Мысль о том, что он вернется в машину, заставляет мое сердце сжаться, но я не могу перестать думать обо всех вещах, которые мы все еще можем испытать вместе. — Нам нужно съесть мороженое на завтрак и блины на ужин. Мы должны заняться любовью ленивым воскресным полднем, и когда ты будешь приходить домой, я буду соблазнять тебя, потому что мы просто не можем насытиться друг другом. Я еще не насытилась тобой… — мой голос стихает, я закрываю глаза и прижимаюсь лбом к нашим рукам, повторяя имя Колтона как молитву.

— Знаешь, я никогда не был так зол на него, как прошлой ночью. — Голос Бэккета отвлекает меня от рассеянности.

Поднимаю глаза и вижу, что он прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди, и его взгляд сосредоточился на лучшем друге. Знаю, он не ждет от меня ответа — и, честно говоря, я охрипла от слез, поэтому даю ему единственный ответ, с которым могу справиться — бессвязное бормотание — прежде чем снова перевести взгляд на Колтона.

— Я много раз на него злился, но вчера вечером получил за это главный приз. — Бэкс тяжело вздыхает, и я слышу, как его ноги шаркают по полу. Он садится на стул напротив меня и нерешительно протягивает руку, чтобы сжать свободную ладонь Колтона. Он смотрит на бесстрастное лицо своего друга, прежде чем поймать мой взгляд на безжизненном теле человека, которого мы любим. — Когда я узнал, что Колтон готов отпустить тебя, не сказав правды и не затеяв драки… — он недоверчиво качает головой, и слезы текут из его глаз — …не думаю, что когда-либо был так зол или хотел ударить кого-то так сильно, как когда он сказал мне покинуть твой номер.

— Ну, мы оба были упрямыми задницами, — признаю я, желая, чтобы мы могли вернуться в тот гостиничный номер — повторить день — чтобы мы могли просто перестать сражаться, и я могла обнять его чуть крепче, чуть дольше. Жаль, что я не могу перемотать время назад, чтобы предупредить Колтона о том, что произойдет на трассе. Но я знаю, это не имеет значения. Мой безрассудный бунтарь считает себя непобедимым и все равно залез бы в машину.

Снова смотрю на его лицо, и сейчас он какой угодно, но не непобедимый. Всхлип поднимается к горлу, и я пытаюсь сдержать его, но терплю неудачу.

— Он так привык думать, что не стоит той удачи, которая ему выпала. Он никогда не рассказывал мне подробностей, но я знаю, он думает, что не заслуживает лучшего, чем то, откуда он пришел. Он думает, что тебе его недостаточно и…

— Он для меня всё, — задыхаюсь я, правда этих слов исходит из самих глубин моей души.

Тень улыбки появляется в уголках губ Бэккета, несмотря на печаль в его глазах.

— Я знаю, Райли. — Он делает паузу. — Ты его спасательный круг.

Отвожу глаза от Колтона, чтобы встретиться взглядом с Бэккетом.

— Не знаю, как это ему теперь поможет. Я ушла от него вчера вечером, после того, как ты вышел из комнаты, — признаюсь я, снова глядя на наши переплетенные руки, чувство вины поглощает меня. — После того, что он мне сказал, я все думала, что больше не могу быть с ним при таких обстоятельствах. Думала, смогу остаться — помочь ему излечить все, что сломано — но я не могла оставаться и быть обманутой, поэтому ушла.

— Ты поступила правильно. Ему нужно было попробовать свое собственное лекарство. Он вел себя как осел и использовал свой страх, чтобы подпитывать свою неуверенность… но он отправился за тобой, Рай. Это само по себе говорит мне, что он знает, как сильно нуждается в тебе.

— Знаю. — Мой голос — почти шепот, его заглушают непрерывные сигналы аппаратов. — Я бы с радостью ушла от него и ни разу не оглянулась назад, если бы это помешало нам находиться сейчас здесь.

Я говорю эти слова без всякой убежденности, потому что в глубине души знаю, что где бы ни был Колтон, я никогда не смогу держаться от него подальше.

Мы сидим еще немного, каждый борется со своими мыслями, когда Бэкс резко встает, его стул скрежещет по полу и разрушает антисептическую тишину в комнате.

— Это просто херня какая-то. Я не могу сидеть и смотреть на него такого. — Его голос переполняют эмоции, он собирается уходить.

— Он выкарабкается, Бэкс. Он должен. — Мой голос срывается на последних словах, выдавая мою уверенность.

Он останавливается и шмыгает носом, прежде чем обернуться и посмотреть на меня.

— Этот засранец упрям во всем, что делает — во всем — и лучше ему сейчас меня не разочаровывать. — Он переключает свое внимание на Колтона и шагает в сторону кровати, с каждой секундой его горе превращается в гнев. — Всегда все должно крутиться вокруг тебя, не так ли, Вуд? Эгоцентричный ублюдок. Когда ты очнешься, твою мать — а ты нахрен очнешься, потому что я не позволю тебе вот так уйти — я надеру тебе задницу за то, что заставляешь нас волноваться.

Он протягивает руку и, вопреки своим грубым словам, кладет ее на плечо Колтона, прежде чем повернуться и выйти из комнаты.

Остаюсь наедине с любимым мужчиной, тяжесть неизвестности давит на нас, но надежда, наконец, начинает просачиваться сквозь границы боли.