Испорченный мед

ГЛАВА 14 Арло

Элла рылась в своём рюкзаке, бездумно болтая с Кайлом на кухне, когда я прошел в гараж. Они оба замолчали, и я не винил их. Я снова оказался в немилости. Я начал думать, что мне, возможно, нужно успокоиться. Просто вид того, как Майк толкнул ее на вечеринке... что-то щелкнуло внутри меня. Когда я вернулся домой той ночью, она крепко спала в своей кровати, держа в руке открытую книгу. Я аккуратно отложил ее в сторону, заправив цепочку с кольцом между страниц, как закладку. Оно больше не принадлежало мне. Оно стало её в ту секунду, как она коснулась его. Мне стало совсем не по себе, когда она разозлилась настолько, что швырнула его в меня. Кайл заглянул ко мне только на следующий день, чтобы отчитать, когда мы шли к автобусу перед двумя выездными играми. Когда мы вернулись домой, Элла держалась особняком, сидя в гамаке на заднем дворе почти каждый вечер, читая и избегая меня, что привело нас к этой очень неловкой сцене. Я не ожидал, что кто-то будет дома, когда собирался улизнуть к отцу, в основном желая избежать Кайла и Сайласа и их предложений сопровождать меня. Мне нужно было сделать это в одиночку.

Воскресенья в Гнезде были тихими. Большинство игроков ходили домой на ужин, а те, у кого не было семьи в городе, увязывались за ними. Было необычно, что Кайл все еще был здесь. В конце концов, именно тренер ввел правило воскресного ужина. Раньше мы ели вместе раза три в неделю. Лоррейн называла это «семейной привязанностью». После её смерти всё развалилось. Все готовили ужин по очереди, но теперь мы редко ели вместе.

— Почему ты ещё тут? — я осмелился остановиться в проёме кухни.

— Собрание, — пожал он плечами. — Потом к отцу заеду.

Я кивнул, стараясь не задерживать взгляд на Элле. Ее светлые волосы были собраны в хвост, и на ней была темно-зеленая толстовка на два размера больше ее фигуры. Она выглядела прекрасно. Когда она опустилась на колени, чтобы засунуть сумку в шкаф, цепочка выглянула из-под воротника ее толстовки, и мне пришлось сдержать улыбку при виде этого.

— Напиши мне, если тебя нужно будет подвезти, — бросил я, отступая из этой ситуации так быстро, как позволяли кроссовки.

Я открыл багажник фастбэка, натянул чёрное худи, спрятал волосы под кепку, прежде чем спуститься с холма и покинуть кампус, остановившись, чтобы купить букет цветов.

В ту секунду, как я пересек мост, у меня внутри все перевернулось, напомнив мне, насколько ужасной была эта идея. По крайней мере, год назад Сайлас пошел со мной, в какой-то степени защищая от словесных и физических издевательств моего отца. Не то чтобы я не мог защитить себя, но в тот момент, когда я вошел в этот дом, я словно снова стал маленьким ребенком. Не больше девяти лет, сражающимся с монстрами в темноте, которые оказались не более чем моим злым, пьяным от виски отцом.

Остальные братья тоже будут там, что только усугубляло всё. С Сайласом я хотя бы чувствовал себя увереннее. Он был буфером между мной и Ником. Мои братья не хотели вставать между нами, и я их не винил.

Дом выглядел так же. Небольшое улучшение по сравнению с трейлером, в котором мы жили большую часть нашей жизни. Папа купил дом, когда стал профессионалом. Двухэтажный дом размером со спичечный коробок, в котором пахло плесенью и пылью с тех пор, как умерла моя мать. Самым печальным было то, что кусты, которые она посадила перед домом, давно засохли от безразличия. Забавно, как я сам стал напоминать себе этот куст.

Я захлопнул дверцу машины, взял цветы в руку и пошёл за дом моего детства, к нестриженой траве заднего двора, мимо ржавого сетчатого забора. Дуб все еще стоял, гордый и сильный, среди высокой травы под бескрайним синим небом.

— Привет, мам, — выдохнул я.

Мне всегда было странно разговаривать с ней вслух, но я знал, что если бы она могла, она бы слушала, и будь я проклят, если бы оставил ее одну в ее день рождения

— В этом году — ромашки, — я поднял букет, слабо улыбнувшись, и аккуратно положил его у корней дерева.

Мама не была похоронена здесь. Ее прах был в урне на каминной полке, но если бы у нее был выбор, ее бы похоронили. Я провел пальцами по неаккуратной резьбе на коре. Её имя мы с Ником вырезали на дереве, когда были просто несчастными, убитыми горем подростками. Я помню, как Ник когда-то действительно был мне братом после того, как Лукас и Сойер оставили нас на произвол судьбы. Но, как и все хорошее, наш отец со временем отравил наши отношения. Без нашей матери Артур делал все, что хотел, и обычно это означало насилие.

— У нас шестнадцать побед подряд. Возможно, в этом году мы это сделаем. Чемпионат. — Я вздохнул, потирая грудь выше сердца, где меня кольнуло, словно кто-то воткнул в меня булавку. — Тебя никогда не волновали победы, — рассмеялся я, а дерево зашумело, словно она меня слушала. Возможно, ее беспокойство о состоянии нашей семьи совпадало с моим собственным. — Все будет хорошо, мам. С днем рождения, — стиснул я зубы. Это все, что у меня было для нее. Если бы я сказал больше, то сорвался, разговаривая с деревом. Я дотронулся до коры в последний раз и пошёл в дом.

Ник уже успел выпить три бутылки пива к тому моменту, как я открыл заднюю дверь. Об этом свидетельствовала целая коллекция пустых бутылок на кухонном столе. Обычно я бы не удержался от колкого комментария насчёт такого «уважения» в важный день, но я знал, как тяжело ему было. Наша мать любила нас обоих так сильно, как только могла, но Ника она любила гораздо больше. Я до сих пор не понимаю, как он пережил её смерть. Я оставил наши ссоры за порогом и выбрал более мягкий подход. Я погладил затылок Ника в знак приветствия, он отмахнулся, пока я проходил через захламлённый дом.

Картонные коробки громоздились в неустойчивые башни, все до краёв забиты видеокассетами и старыми записями бейсбольных матчей. Пыль покрывала всё вокруг, забивала нос, заставляя меня чихать.

— Мировой чемпионат 1988 года, — сказал я, вставая за спиной у отца и наблюдая, как старый матч мерцал на экране. Это было в его духе, застрять в прошлом, пересматривать одни и те же игры, чтобы почувствовать себя лучше.

— Как раз вовремя, чтобы посмотреть, как Гибсон сделает хоум-ран, — буркнул отец.

— Ты когда-нибудь думал, как сильно он страдал? — спросил я, наблюдая, как старый игрок ковыляет по базам на двух травмированных ногах.

— Боль не имеет значения, когда за тобой наблюдает весь мир, Арло.

Я не смог сдержать смех, сорвавшийся с моих губ.

— Что смешного, мальчик?

— Ничего, пап, — отрезал я. — Где Люк и Сойер?

— Они не пришли.

— Почему? — спросил я, зная, что прямого ответа от него я, скорее всего, не получу. Они часто так делали. Это не шокировало, просто разочаровывало.

— Лукас сказал, что занят, а Сойер не взял трубку.

У Ника была причина для такого настроения.

— Что на ужин? — спросил я затем.

— Что приготовишь, то и будет, — пожал плечами отец, не отрывая взгляда от телевизора.

Я должен был этого ожидать. Проглотив раздражение, я прошёл обратно к брату, пробираясь через хаос из коробок и журналов.

— Он забыл, — пробормотал Ник, наконец отрываясь от этикетки на бутылке, которую ковырял. — Он забыл, что у мамы сегодня день рождения.

— Теперь все понятно. Мне жаль, что Люк и Сойер слились, — я открыл холодильник, но не нашел ничего, кроме испорченной еды на вынос и пива, шкафы были столь же пустые и отвратительные. — Ты ел?

Он ответил тем, что открыл ещё одно пиво и выпил половину, прежде чем опустил бутылку. Я долго смотрел на него, гадая, задумывался ли он, что с каждой бутылкой он все больше и больше становится похож на отца. Я завидовал, что Ник унаследовал глаза нашей матери, мягкие и теплые, приветливые во всех отношениях, какими и должны быть глаза матери. Резкий контраст с моими, которые были темными, бесконечными и пустыми, как у нашего отца, и это бесило меня.

Вместо того, чтобы начать еще одну бессмысленную драку, которая закончилась бы синяками и подбитыми глазами, я достал телефон из кармана и заказал две пиццы. Надежда была лишь на то, что этого хоть немного хватит, чтобы нейтрализовать алкоголь в их крови. К тому моменту, как пиццу привезли, Ник уже влил в себя шесть бутылок пива, а отец вскрыл новую бутылку виски. Мы втроём сидели в гостиной, смотрели очередную игру, которую видели уже тысячу раз, пока отец гнобил нас за то, что мы «не такие великие, как легенды». Он был абсолютно оторван от реальности, ведь те «легенды» давно бы не справились с тем уровнем игры, который сейчас показывает НАСС.

Я увидел, как у Ника зазвонил телефон, он лежал между нами на диване, и на экране высветилось имя Эллы. Я тяжело вздохнул, когда он проигнорировал звонок, моё раздражение не осталось незамечанным.

— Она действительно красивая, — сказал он, от него пахло пивом. Какую бы грусть он не испытывал в течение дня, он отодвинул её в сторону, чтобы помучить меня. — А ещё издает приятные звуки, — добавил Ник, когда я не ответил. Это был его единственный приём, повторять отвратительные вещи про неё, чтобы вывести меня из себя. Он хотел, чтобы я сорвался прямо перед отцом. Всё ради того, чтобы показать, кто из нас главный.

— Уверен, что да, — бросил я. — Наверное, такие же, как Джилл, Джейн и Джози. Как ты вообще их различаешь?

Я изо всех сил старался не терять самообладания, но с каждым замечанием, касающимся репутации Эллы или вещей, которые Ник должен был сохранить между ними, оно ускользало из моей власти.

— Поверь мне, однажды услышав звуки, которые издает Элла, ты их уже не забудешь. — Ник отхлебнул пива, а моя рука сжала подлокотник потрепанного дивана.

— Пожалуйста, ты можешь хоть раз заткнуться? — рявкнул я, не в силах сдержаться.

— Какое тебе дело? Она просто сучка, — рассмеялся Ник, наклоняясь поближе к дивану. — Ты можешь завести себе свою, любую какую захочешь.

Я боролся с каждым порывом, которое проносилось по моему телу, с каждым из них, кричащим мне ударить Ника. Начать драку и закончить ее. Чтобы он больше никогда так не говорил об Элле. Но это было глупо. Элла даже не смотрела на меня, и зачем мне драться с братом из-за какой-то девчонки? Я знал ответы на свои вопросы, но эта упрямая, неумолимо злая часть отказывалась их признавать.

— Я должен был привезти ее к папе, чтобы познакомить, — продолжал настаивать Ник.

Элла никогда не ступит на порог этого дома.

— Да, покажи ей, как на самом деле живут Кинги, ей это понравится, — прорычал я. — А потом ты сможешь ее оплодотворить. Детскую можешь разместить между папиной коллекцией паутины и маминым шкафом, кишащим молью. Я уверен, что любая девушка мечтает завести семью на этом гребаном кладбище.

Что-то надломилось в решимости Ника, когда он перелез через диван, а его кулак врезался мне в лицо. Мы оба рухнули на пол в беспорядке кулаков и кряхтения. Мое колено столкнулось с животом Ника, выбив из него дух. Я сильнее его, но я никогда не был хорош в борьбе. У меня были слишком длинные руки, что только мешало. Его локоть врезался мне в лицо, подарив преимущество. Оседлав меня, он ударил меня по челюсти открытой ладонью, вдавливая лицо в вонючий ковёр.

— Когда ты уже поймёшь, — прохрипел Ник, пытаясь перевести дыхание, — что ты — ничто. — Он плюнул мне в лицо. — Скажи это, Арло, — потребовал он. — Скажи, какой ты никчёмный.

— Пошёл ты, Ник.

Ковер обжигал порез на моей щеке, когда он глубже вдавливал мое лицо. Я устремил взгляд вдаль на ноги отца, изо всех сил стараясь отстраниться от царапающего ощущения, которое разрывало тонкие слои моей защиты.

— Скажи это, или я сломаю твою чертову руку. — Он был зол.

Где-то в глубине души я знал, что если он это сделает, то пожалеет, но это не значит, что он не сломает мне руку, просто чтобы доказать свою правоту.

— Я никчемный, — проворчал я, пытаясь не верить в то, что эти слова слетали с моих губ. Мы были в таком положении тысячу раз с тех пор, как умерла мама. — Я ничто.

— Хороший мальчик, — прошипел он мне в ухо, отпуская меня и вытирая кровь с костяшек. — Проваливай обратно в Гнездо. И держись подальше от моей девушки, — рявкнул он. — Долбанная пустая трата места.

Я слизал кровь с рассечённой губы, поправил кепку и поднял телефон с пола, не удостоив отца прощанием, он ни разу не пошевелился в кресле за всё время драки. Я захлопнул заднюю дверь с такой силой, что она едва не слетела с петель, и, не оборачиваясь, пошёл к машине. В зеркале увидел длинный порез на скуле, он уже кровоточил и опухал. Прижав к нему рукав, вытер как смог и уехал прочь от этого чёртового района обратно, где я чувствовал, что могу дышать.

Припарковал машину в гараже и направился прямиком на кухню. Лицо пульсировало с каждым шагом по пустому дому. Сайлас точно сойдёт с ума, когда это увидит.

Я остановился, увидев, как Элла свернулась калачиком на кухонной стойке. Ее пальцы лениво копались в пакете с горошком, сосредоточившись на книге в ее руке. Я почувствовал, что улыбаюсь, когда ее брови нахмурились, а нос пошевелился в знак протеста против чего-то в сюжете. Я попытался пройти мимо тихо, выпрямив плечи и ступая на цыпочках к морозилке за льдом, но её глаза выглянули из-за книги, и я увидел, как изменилась её поза.

Она снова опустила взгляд, но неожиданно прозвучал её голос:

— Что с твоим лицом?

— Ничего. Я не хотел мешать, — пробормотал я. — Разве ты не должна была отвезти Кайла на встречу?

— Отвезла, — кивнула она на часы, было почти девять. — Он сейчас в душе.

— Он поел? — спросил я, держа ручку морозилки. Он ведь должен был увидеться с Тренером.

— Я ждала, пока он вернётся, чтобы вместе приготовить что-то, — объяснила она.

— Ты не ела? — я звучал обеспокоенно, хотя и не хотел этого. — Все парни ушли. Никто не будет готовить для тебя, — проворчал я, пытаясь казаться резким, скрывая мимолетную обеспокоенность за нее.

Ее бровь поднялась, и она потрясла пакетом с горошком, устремив взгляд на мою щеку.

— Я знаю расписание, крутой парень, и я умею готовить; я просто решила этого не делать.

— Это не ужин, — закатил я глаза.

— А это не ничего, — парировала она, соскальзывая со стойки. Она достала чистую тряпку из ящика, смочила тёплой водой и протянула мне. — Протри. Иначе загноится.

— А ты властная, Блондиночка, — простонал я, опершись на стойку и используя отражение в окне вместо зеркала. Элла молча прошла мимо меня и взяла лёд из морозилки. Когда я закончил, она сунула мне в руку пакет. Я скользнул взглядом вверх по её рук, к обнажённым плечам, и остановился на шраме, что разрезал её кожу и уходил под майку.

— А ты — придурок. Считай, мы квиты, Капитан, — сказала она резко, прижимая пакет со льдом к моей ладони. Она стояла так близко, что я чувствовал её дыхание у себя на шее.

— Спасибо, — прошептал я сквозь зубы, когда лёд коснулся разбитой кожи.

— Это всего лишь лёд, — ответила она, поднимая книгу со стойки и одарив меня взглядом, который говорил ясно: не будь таким ребенком.

— За заботу о Кайле, — добавил я, схватив ее за руку, когда она собиралась уйти. Я вдохнул запах её шампуня, стараясь вытеснить из памяти запах виски и старости, что всё ещё стоял у меня в носу. Мои пальцы коснулись её кожи, и она посмотрела вниз, туда, где я держал её. — Спасибо.

— Это было не для тебя, — ответила она, но ее взгляд смягчился, когда она повернулась и посмотрела на меня.

— Позволь мне приготовить вам ужин, — сказал я, кивнув в сторону лестницы. — Для Кайла. А ты возвращайся к своей книге. Я больше не буду тебе мешать.

Я подумал, что она сейчас уйдёт в свою комнату, но вместо этого она остановилась, повернулась и снова забралась на стойку, на то же место, где я её нашёл. Я кивнул, восприняв это как «да», и стянул с себя худи. Совсем забыл, что под ним была старая, растянутая майка, оголявшая рёбра и грудь. Я тихо выругался, размышляя, не надеть ли обратно свитер.

Просто приготовь ужин для красивой девушки, идиот, — мысленно отрезал я себе и швырнул худи на табурет. Потом начал собирать всё необходимое, чтобы приготовить карбонару. Нужно было накормить Кайла, ведь он, скорее всего, не ел весь день. Воскресенья были тяжёлыми. Раньше это был день семейных ужинов с его мамой, но с тех пор, как её не стало, воскресенья опустели. Я решил приготовить то, что он точно любит. Я замечал, как Элла время от времени выглядывала из-за книги, наблюдая за мной. Её глаза следили за каждым моим движением. От этого становилось тепло в груди, и я с трудом сдерживал улыбку.

— Кто тебя научил готовить? — её голос застал меня врасплох после столь долгой тишины.

Я высыпал пасту в кипящую воду:

— Лоррейн. Мама Кайла.

Она кивнула, как будто этого ответа было достаточно.

— Почему ты не водишь? — спросил я, разбивая яйца и отделяя желтки в миску.

Ее глаза метнулись в мою сторону, а челюсть напряглась от вопроса. Я понял, что задел ее за живое. Я не хотел этого делать, но мне нужно было узнать о ней все. Не только ту девушку, которую она показывала людям. Мне нужно было узнать девушку со шрамами.

— У меня нет прав, — коротко ответила она.

— Это не то, что ты сказала мне, — вмешался Кайл, появившись в дверях, без футболки, в свободных спортивных шортах, вытирая волосы старым полотенцем. — Ты сказала, «я больше не вожу», а это совсем другие слова.

— Ты очень болтлив, когда хочешь, — рассмеялась Элла и кинула в него горошину.

Я уставился на нее, вероятно, выглядя как полный идиот, но звук ее смеха, вблизи и когда я не был ослеплен яростью Ника, был моим новым любимым звуком. Ее глаза поймали мои, и смех угас. Прости, хотел я сказать. Прости, что забрал у тебя этот смех.

— Мне просто не нравится водить, — пожала она плечами, пока Кайл суетился на кухне, заглядывая в каждую кастрюлю и сковороду. — Не знала, что это преступление, — парировала она.

Кайл бросил на меня взгляд, распахнув свои голубые глаза и приподняв брови. Я ненавидел быть не в курсе.

— Это не преступление, — сказал я, — просто странно для девушки, которая выросла в Калифорнии.

— Все, что мне нужно, есть в кампусе, — сказала она, когда Кайл подошел и встал рядом с ней. Она улыбнулась ему и указала на что-то на его руке, вовлекая его в тихий разговор, которому я быстро начал завидовать.

— За исключением хороших книжных магазинов, — сказал я, и на мгновение мне показалось, что она нахмурится, но ее улыбка осталась, когда она с любопытством оглядела меня. От этого у меня снова потеплело в груди.

— Как ты заставила этого придурка готовить для тебя? — спросил ее Кайл.

— Я его вежливо попросила, — поддразнила Элла, не сводя с меня глаз.

— Тебе надо есть, Кайл, — я оставался строгим, — ты и так слишком худой. Один жесткий подкат сломает половину хрупких конечностей твоего тела.

— Он не ошибается, — пожала она плечами когда Кайл с надеждой посмотрел на неё.

— Эй! — Он поднял руку в воздух, размахивая полотенцем, словно флагом, — когда это превратилось в командное состязание?

— На следующей неделе ты пойдешь к отцу на ужин, — указал я на него, зная, что он нашел воскресную встречу, чтобы избежать трудных разговоров с отцом.

— Но тогда Элла останется одна, — сказал он, не теряя времени.

— Нет, не останется, — я перевел взгляд с Кайла на Эллу, постукивая пальцами по груди. Никакой злобы или яда в моих словах, просто мягкое обещание, что я не оставлю ее без воскресного ужина.

Телефон Эллы зазвонил, прервав наш взгляд. Она вытащила его из заднего кармана, чтобы ответить. Я понял, что это Ник, по тону ее голоса. Ну, конечно.

Она прижала телефон к уху и, извинившись, вышла из кухни, пока я передавал тарелку Кайлю, который тут же поставил ее на стойку перед собой, чтобы схватить мое лицо своими длинными пальцами. Металлические кольца сжали мою кожу, и я оттолкнул его от себя.

— Что он сделал? — спросил Кайл, осматривая порез.

— Пытался меня напугать, — проворчал я, уставившись на вторую тарелку, предназначенную для Эллы.

— Сработало?

— Как раз наоборот, — вздохнул я, зная, что она не вернётся ужинать, и посмотрел на Кайла, который молча жевал, не сводя глаз с коридора, куда она ушла.