Испорченный мед

ГЛАВА 33 Эстелла

Кайл едва дотянул до конца игры, сосредоточившись на всем, кроме мяча, который он выбил в конце седьмого иннинга. Игра висела на волоске, пока Дин не выбил хоумран при полной базе, подарив команде победу. Кайл злился, яростно топал по скамейке запасных и даже не стал ждать, пока объявят лучшего игрока матча, сразу ушёл в душ. Он казался побеждённым, но он уже пришел в себя и пил воду, когда миссис Такер подошла к нему в пресс-туннеле.

— Не здесь, — рявкнул Арло достаточно громко, чтобы мы с Сайласом обернулись, пока он вел ее и Кайла в закрытую комнату подальше от журналистов и камер.

— Хорошая игра, — натянуто поздравила я тренера. Каждое безмолвное слово было кинжалом в его груди. Твой сын нуждается в тебе.

Я собрала свои вещи в раздевалке. Еще утром я приехала на учебу на велосипеде, поэтому я вышла в сгущающиеся сумерки и отстегнула замок, прежде чем в одиночестве скрыться на холме в Гнезде.

Я не могла больше находиться там, среди огней и ликования. Всё было слишком похоже на то, как раньше я сидела на трибунах: Итан на поле, родители в толпе, весь кампус скандирует его имя.

Моя грудная клетка так сжалась, когда я смотрела на Арло на подающем холме, что мне казалось: ещё чуть-чуть, и она разобьется на тысячи осколков, которые я больше никогда не соберу. Сегодня это было слишком. Всё, чего я хотела, это забраться в кровать и исчезнуть под одеялом.

Я быстро приняла душ, пользуясь тишиной пустого дома, натянула чистые спортивные штаны и свитшот. Выцветший логотип Калифорнийского университета уставился на меня, когда я откинула одеяло на кровати и вздохнула. Телефон на тумбочке дрожал от безостановочных звонков и сообщений от Зои, Арло и Кайла. У Кайла наверняка была заначка.

Я втянула голову в плечи, пытаясь привести мысли в порядок. Его комната была так близко, всего один пролет лестницы.

Я машинально провела пальцем по кольцу на большом пальце.

Нет.

Мне не нужны наркотики. Никогда не были нужны.

Прочувствуй это. Ты заслужила эту боль.

Очень редко мой отец отвлекался от своей работы, или от Итана. Но однажды он это сделал — в тот день, когда я разрушила свою карьеру в фастболле. Я помнила это так ясно, что это преследовало меня, как какой-то кошмар. Он не утешал меня. Не говорил, что всё будет хорошо. Лежа в карете скорой помощи, он смотрел на меня и сказал: Ты заслужила эту боль. И в каком-то изломанном смысле именно эти слова стали тем, что помогало мне не сорваться.

Сдавленно всхлипнув, я натянула капюшон, схватила наушники с прикроватного столика и прошла десять шагов до комнаты Арло. Я подумала о том, чтобы забраться к нему в кровать, взвешивая варианты того, как я буду себя чувствовать, но затем удушающие мысли о человеческом прикосновении нахлынули на меня, и я отступила.

Рано или поздно он вернётся домой. Они все вернутся.

Я усмехнулась про себя, останавливаясь на следующем лучшем решении. Повернув ручку, я проскользнула в его комнату, чтобы стянуть с его кровати одеяло, которое так сильно пахло Арло, и вышла на улицу, на задний двор к гамаку. Каким-то образом он стал самой стабильной вещью в моей жизни, уютный и теплый. Он обвивал меня так, что я чувствовала себя в безопасности, даже когда воздух был жарким и липким или холодным и дождливым. Это было то место, где я хотела быть. Это было то место, где я больше всего чувствовала себя дома.

Но даже там, спрятавшись под одеялом, где ожидалось, что я буду в безопасности, я чувствовала, как воспоминания подкрадываются, и вскоре слёзы хлынули так резко, что я не смогла их остановить. Моя грудь раскалывалась под тяжестью вины, стыда и горя. Пальцы под одеялом дрожали, разум уговаривал меня встать и найти то, что нужно, чтобы стало лучше. Я прижала кулак к груди, сжав кольцо в ладони, перекатывая его между пальцами, и скрутилась калачиком, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы мой разум забыл о наркотиках. Забыл о настойчивом желании, которому я так отчаянно хотела поддаться.

— Ты уверена, Эл? — Итан скопировал мою глупую улыбку, когда я выудила ключи из миски у входной двери. В моей крови уже циркулировали наркотики, и я только кивнула.

— Твоя машина в ремонте, мамина — кусок дерьма, а тебя я за руль не пущу, даже если это благотворительный вечер в твою честь, — пожала я плечами. Было удивительно легко скрывать бутылки, зависимость, наркотики. Никто не обращал внимания, если это не касалось Итана.

Мы вышли к машине, мои каблуки впивались в мягкий гравий. Родители шли позади, в нарядной одежде, негромко переговариваясь о делах. В моей сумочке были ещё таблетки, и судя по тому, как все шло, они мне понадобятся.

— Я надела это красивое платье. Мы не пропустим мероприятие. К тому же, там будет Коннор, — я поправила волосы, глядя в отражение в окне машины, и провела рукой под глазами, стараясь не испортить макияж, но беспокоясь, что зрачки расширены слишком заметно.

— Ты сводишь его с ума, — прервал мою панику Итан, открывая для меня водительскую дверь и качая головой с лёгким укором. — Просто позволь ему пригласить тебя. Он только об этом и говорит. Парни уже готовы запереть его в шкафу, лишь бы хоть раз потренироваться без разговоров о том, какая ты красивая.

— Я потрясающая, — подмигнула я.

Ощущение покалывания в пальцах стало невыносимым, я тёрла их о руль туда-сюда, чтобы избавиться от навязчивого ощущения, прежде чем завести двигатель. Я включила музыку, надеясь, что это поможет унять бешено колотившееся сердце. Казалось, я парю над сиденьем, не чувствуя тела, не в силах упорядочить скачущие мысли у меня перед глазами.

— Ты в порядке? — Итан тронул меня за плечо, когда заметил, как я застыла, пытаясь сосредоточиться на машине, потеряв связь с реальностью. — Ты замерла на секунду.

Я уловила его хмурый взгляд краем глаза, когда свернула на шоссе под проливным дождём.

— Эл, по девятнадцатой быстрее, — напомнил он, но я только пожала плечами, продолжая движение по шоссе.

— Эстелла, — предостерегающе окликнула меня мама с заднего сиденья. — Хоть раз послушай брата.

Итан то, Итан это.

Только Эстелла вызывала критику, гнев и презрение.

Жар охватил мое тело, и я почувствовала, как кровь закипает под кожей, когда дождь сильнее забарабанил по капоту машины. Мы не поедем по девятнадцатой. Мы ехали на моей машине, и я была за рулем. Мы делаем так, как хочу я.

Я вернула Итану хорошее настроение, начав громко петь, втянув его в это безумие. Он запрокинул голову, широко улыбаясь, и запел вместе со мной, перекрикивая дождь и музыку. Я видела, как мои родители хмурились на заднем сиденье от наших выходок.

— Эй! — закричала я, делая музыку громче. — Вы что, не видите, у нас караоке!

Отец поднял на меня взгляд из-за очков, неодобрительно нахмурив брови.

— Следи за дорогой, Эстелла.

— Следи за дорогой, Эстелла.

— Следи за дорогой, Эстелла.

Ты заслужила эту боль, Эстелла.

Когда солнце уже давно село, а липкий воздух сменился вечерней прохладой, я почувствовала, как Арло подхватил меня на руки, поднял с гамака и понёс обратно в дом. Я позволила себе безвольно опуститься ему на грудь. Мои глаза были сухими и воспаленными от того, что я плакала, пока не уснула, а в конечностях было ощущение, будто кто-то накачал их свинцом. Он уложил меня в свою кровать, закрыл дверь, снял с себя одежду и натянул пижамные штаны, пока я лежала и смотрела, как он двигается по комнате в тусклом свете. Потом он залез ко мне в кровать, откинул волосы с моего лица и укутал меня в одеяло.

— Ты такая холодная, — пробормотал он, стараясь согреть меня. — Какого черта ты там делала?

— Там было тихо, — прошептала я.

— Ты напугала меня, — он прикусил губу, подавляя мысли, что крутились в его осторожных глазах. — Ты исчезла. Никто не мог до тебя дозвониться, тебя не было ни в твоей комнате, ни здесь...

Я поцеловала его, чтобы он замолчал. Я не хотела его пугать, просто мир казался слишком большим и тяжёлым, и побег был лучшим вариантом.

— Я почти пошла рыться в комнате Кайла, — прошептала я.

Его брови сдвинулись, когда он прижался своим лбом к моему.

— Но?

— Я этого не сделала.

— Я горжусь тобой, — сказал он, нежно проведя носом по моему.

Что-то рушилось между нами, возможно, стена, которую я построила из стали и бетона, чтобы держать чувства привязанности и безопасности на расстоянии. Чтобы спрятаться в замке собственного творения из боли и вины, в котором, как я верила, мне и было место.

Но в тот момент, когда Арло Кинг прикоснулся к этим якобы неприступным стенам своими тихими «я горжусь тобой», я почувствовала, как они рушатся, словно я создала их из бумажных карточек. Он был так терпелив со мной. И, несмотря на то, как сильно изменилась наша жизнь за последние шесть месяцев, казалось, Арло всегда был рядом, просто ждал.

Он никогда ни к чему не принуждал. Ни в вопросах своего брата, ни команды, ни меня самой. Он позволил мне снова найти себя, прежде чем найти его. Любовь — не то слово, которое подходило для этого. Это казалось слишком поспешным и небрежным для нас.

Арло притянул меня немного ближе, его руки обхватили мою поясницу под одеялом, когда он уткнулся лицом мне в шею, а я обхватила его спину руками. Дышать друг другом было словно лекарство.

Я не знала, как выразить тот водоворот чувств, который бушевал в груди, не была уверена, реальны ли они или просто отвлекают внимание от негативных эмоций, борющихся за пространство и внимание.

— Арло, — прошептала я, и вновь вдохнула его запах: кожу фастбэка, смешанную с его потом и одеколоном. Корица и сандаловое дерево.

— Мы можем просто поспать, Элла, — мягко сказал он, проводя рукой по моей спине.

Но затем, как всегда, закралось сомнение.

— Ты мне очень нравишься, — сказал я. — Но я...

— Извини, Блондиночка, — оборвал он меня, в его голосе дрогнула нервозность, которую я так редко слышала. — Но ты не можешь расстаться со мной. Ты дала клятву на мизинце.

Я слабо улыбнулась.

— Просто выслушай меня, — попросила я. — Мне страшно.

— Чего именно ты боишься? — спросил он, и я ожидала, что он отстранится, увеличив расстояние между нами, но его руки продолжали томно рисовать узоры на моей коже, а его дыхание согревало мою шею и плечи.

— Этого.

Нас.

Когда он наконец отстранился, то лёг на спину, подложив руки под голову, глядя на меня в лунном свете. Он ждал, что я скажу больше, объясню, но слова, казалось, застревали у меня в горле. Я изучала мягкие линии его лица, чтобы отвлечься от сокрушительного взгляда его глаз.

— За последний год со мной столько всего произошло. Меня словно разбирали на части, рвали и собирали заново сотней разных способов, и это меня пугает. Арло, что если я тебя разочарую?

Его взгляд скользнул от моих губ к глазам и стал жестче.

— Я боюсь, что Ник был прав, что тебя привлекло желание починить все сломанное во мне, — сказала я. Настоящий страх был в том, что он интересовался мной, потому что я была просто хорошим вариантом, чтобы отвлечь его от собственных проблем.

— Я не хочу ничего чинить, — сказал Арло без колебаний. — Все эти сломанные маленькие кусочки делают тебя собой. Было бы глупо думать, что я смогу стереть всю боль, которую ты перенесла за последние несколько лет. Я просто благодарен, что мне позволено любить то невероятно прекрасное сердце, которое сформировали эти страдания.

— А если я тебя разочарую?

— Ты не сделаешь этого. Я всю жизнь ждал, чтобы полюбить кого-то вроде тебя, Элла. Каждое маленькое мгновение моей жизни вело меня к этому, к тебе.

— Любовь тоже может причинить тебе боль, Арло, — настаивала я.

— Я не хочу жить без боли, — он провёл языком по нижней губе. — Без боли всё остальное кажется приглушённым и скучным. Боль, злость, разочарование, — он сделал паузу, — разбитое сердце.

Он подвинулся ко мне на кровати и положил руку мне на щеку, запустив пальцы в волосы за ухом.

— Элла, мне плевать, что говорят другие, — прошептал он. — Шесть месяцев, шесть дней, шесть часов, не важно, — из его груди вырвался короткий, тёплый смех. — Чёрт, я не хочу прожить и шести секунд, не любя каждую твою частичку.

Слезы навернулись на глаза, угрожая испортить еще один сладкий момент.

Я хотела сказать ему, что люблю его. И, кажется, сказала — даже без слов. Потому что он смотрел на меня молча, но я могла видеть все мысли, кружащиеся за его темными глазами. Было так легко любить Арло Кинга, несмотря на то, что все о нем думали. Его было легко любить, но это и было проблемой все это время. Я провела последние три месяца, пытаясь найти причину не любить его. Искала причину держать его на расстоянии, даже не осознавая, что он был частью меня с того дня, как он подарил мне это дурацкое кольцо. В тот день он увидел меня такой, какая я есть, и ему было все равно.

— Ты стал противовесом всем плохим моментам моей жизни, — сказала я вместо признания.

Он молчал. Его мышцы были напряжены, а дыхание стало ровнее и глубже.

— Скажи что-нибудь, — попросила я.

— Терпение — добродетель, — он рассмеялся, глядя на мое сердитое лицо, обхватив меня и накрыв мое тело своим. — Блондиночка, — поцеловал он меня в уголок рта. Его карие глаза неторопливо изучали моё лицо в мягком свете ночника. Я провела большим пальцем по острому изгибу его скулы, улыбаясь и откидываясь на кровать, пока ощущение покоя медленно заполняло меня изнутри.

— Я люблю каждый твой шрам, — прошептал он, целуя место, где один из шрамов сливался с чистой кожей возле моего глаза.

Мои ресницы затрепетали в такт сердцебиению, гулко отдающемуся в моей груди.

— Даже те, которых не видно, — его губы скользнули ниже, оставляя поцелуй на изломанном рубце над моим сердцем.

Я обхватила его лицо ладонями, притянула к себе и поцеловала как можно медленнее, наслаждаясь каждым мгновением, прежде чем мои руки начали блуждать. Я нежно провела ими по его спине к поясу брюк, натягивая атласную ткань на изгиб его задницы, пока он терся между моих ног.

Поцелуй был осторожным, осознанным и успокаивающим. Я не знаю, что на меня нашло, но без всякого предупреждения освобождение нашло меня, из меня вырвались слёзы. Они катились по щекам, пропитывая наши лица и оставляя солёный привкус на губах.

— Просто поспи, — выдохнул он, прижимаясь ко мне носом, и снова заключил меня в объятия. — Сегодняшний день был достаточно длинным.

Вскоре после этого я уснула, избавившись от кошмаров, поскольку моя вина отступила, а Арло проник в мое сердце, чтобы заполнить все пустоты, которые оставило после себя горе.