Испорченный мед

ГЛАВА 4 Эстелла

Его руки были везде одновременно. Музыка гудела во мне, и впервые за долгое время я не тонула в чувстве вины за свое прошлое. На этот раз я была просто студенткой университета, пьющей всю ночь напролет. Думаю, Зои все-таки была права. Мне действительно нужно было чаще выходить из комнаты.

В последнее время мне все сложнее было находить силы делать хоть что-то. Кровать манила своим уютом, книги ждали меня на полке, а внешний мир только напоминал о том, что я совершила, о непоправимом, что теперь висело надо мной, как грозовая туча, готовая обрушиться в любой момент.

Я хотела забыть несчастный случай, который искалечил меня на всю жизнь, разрушил мою семью и сделал из меня кого-то, кого я не узнавала. Но... страдания были наказанием за то, что я сделала, за преступление, от которого я не могу убежать, как бы ни старалась.

Щеки горели, алкоголь приятно разливался теплом по телу. Это напомнило мне старые добрые времена, когда единственным, о чем я думала, были студенческие вечеринки. Мои оценки были ужасными, но мои результаты в играх на выпивку были безупречными, а моя переносимость выпивки итого лучше. Сегодняшняя ночь была беззаботной, легкой, и я чувствовала себя невесомой в ритме музыки.

Ник был симпатичным и высоким, с мощными бицепсами. Он был ужасным танцором, как и все на этой вечеринке. Я хотела поблагодарить его за то, что он согласился стать моим партнером в бир-понге, опираясь только на мою уверенность и улыбку. Может, у меня еще будет шанс. Прошло немало времени с тех пор, как... ну. И судя по тому, как он терся о мою задницу, он был более чем готов.

Ник наклонился, его губы скользнули по моей вспотевшей щеке, он что-то прошептал мне на ухо, но я не расслышала — музыка заглушала все вокруг. Впрочем, это не имело значения. Сейчас ничего не могло быть лучше, чем чувство свободы, которое приносили танцы и алкоголь.

Фасад достаточно прочный, чтобы блокировать шум.

Пока плотину не прорвало.

Словно скрежет металла о металл, раздался громкий грохот из кухни и вырвал меня из моих грез, будто резко натянутая резинка. Щелчок. Я не могла дышать, когда открыла глаза. Щелчок. Образы моего брата заполонили сознание, его голос эхом разносился по комнате, словно призрак. Щелчок. Я прижала руку к груди, вырываясь из внезапно удушающей хватки Ника, и побежала к входной двери, хватая ртом воздух.

Я слышала чей-то голос, но он отзывался внутри меня голосом Итана. Он звал меня. Умолял помочь ему. Я спустилась по лестнице и направилась к хаотично припаркованным машинам на лужайке перед домом. Я сцепила пальцы на груди, стирая фантомную боль от врезавшегося в тело ремня безопасности. Его хватка все еще удерживала меня в ловушке, не давая помочь моей семье.

Панические атаки, такие, как эта, вот почему я больше не выходила из своей комнаты, и, как я и ожидала, вселенная была рядом, чтобы напомнить мне об этом. Я прислонилась к случайной машине, пытаясь отдышаться и поговорить с собой, убеждая, что кровь, стекающая по моему лицу — это просто иллюзия. Привкус меди на языке, всего лишь воспоминание и далекий кошмар, который я не могу забыть.

Но прежде чем мне удалось взять себя в руки, рвота поднялась в моей груди, и я согнулась, опираясь на машину, и вывернула содержимое желудка в траву. Меня трясло, тело пыталось избавиться от кома тревоги внутри, не понимая, что это невозможно. Я попрощалась с содержимым желудка и откатился назад к дверце машины, чтобы отдышаться и вытереть лицо.

— Ты в порядке?

Я подняла голову. Передо мной стоял высокий парень, чуть старше остальных, в темно-синем лонгсливе и с бейсболкой, надетой задом наперед. Он протянул мне бутылку воды.

— Сайлас, — представился он, заметив сомнение на моем лице. — Я врач команды.

Это должно было стать мостиком, заявлением, которое говорило «я не извращенец».

— Спасибо, — сказал я, проглотив едкий кислый привкус, оставшийся в горле. — Наверное, выпила слишком много.

Сайлас смотрел на меня с выражением человека, который решает, стоит ли копнуть глубже или оставить все, как есть. В конце концов, он просто сунул руки в карманы и спросил:

— Ты подруга Новак?

— Элла, извини, куда делись мои манеры? — Я неловко рассмеялась, как следует представляясь.

— Я понял. Странный парень следует за пьяной девушкой в темноту, подальше от студенческой вечеринки. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко. — Он сделал широкий шаг назад от меня. — Ты тоже изучаешь право?

— Нет, — ответила я с мягкой улыбкой. Зои всегда была безумно хороша в спорах, и, хотя, возможно, я тоже, она была лучшей из нас. Она хотела помогать людям, и я восхищалась ею за это. — Спортивная медицина.

Сайлас кивнул.

— Ты недавно переехала, верно?

— Да, перевелась из Калифорнийского университета перед началом семестра.

— Почему? — спросил он.

Я была готова к этому вопросу, но почувствовала, как веревки натягиваются у меня на горле, когда я задумалась о причинах.

— Хотела быть ближе к Зои, — ответила я. — Да и программа в Харборе не хуже, если не лучше.

Сайлас прищурился, изучая меня взглядом.

— Ты отказалась от топового четырехлетнего курса ради Зои и если? — Сайлас прислонился к машине. Он знал больше, чем показывал. Ухмылка появилась на его лице, и уличные огни отразились от меня в его серо-голубых глазах. Он снова шагнул вперед, наклонив голову набок, и прищурился, глядя на меня. — Я знал, что узнал тебя.

Паника пронзила меня ледяной иглой.

— Ты, Эстелла Майл.

Я напряглась, услышав имя, которое я стараюсь оставить в прошлом. Все знали, что сделала Эстелла. Что сделала я. Моя темная сторона. Вот почему теперь я представлялась просто Эллой. Маленькое изменение, которое редко вызывало вопросы. Но сейчас врач команды «Харборские Шершни» стоял прямо передо мной, узнав меня. И мне некуда было спрятаться.

— Просто Элла, — повторила я.

— Шор, — сказал он с таким тоном, будто я должна была понять, к чему он клонит.

Он выдержал паузу, а потом добавил:

— Сайлас Шор.

Все мгновенно встало на свои места.

— Видишь ли, фамилия Майл, не единственная, которое крутится в кругах НАСС (прим. аббревиатура для — Национальной Ассоциации Студенческого Спорта).

— Черт... — вырвалось у меня прежде, чем я успела себя остановить.

Сайлас рассмеялся, снял кепку и нервно провел рукой по волосам, произнося:

— Как те Шор.

Семья Шор была богата, как old money богачи (прим. это термин, который обычно описывает богатство, передаваемое из поколения в поколение, а также связанную с ним культуру, стиль жизни и манеры). Их влияние распространялось на десятки фондов и студенческих бейсбольных команд по всей стране. Они финансировали новый стадион в кампусе и владели несколькими другими по всей Америке. И вот я стояла перед одним из них, с рвотой на кроссовках.

— Ну, это что-то новенькое, — усмехнулся он.

— Прости, просто... никогда не думала, что встречу кого-то из семьи Шор вживую.

— Можешь перестать говорить это с таким благоговением, — он снова рассмеялся. — Если тебе станет легче, отец и дед разочарованы тем, что я врач. — Он пожал плечами.

Я подняла брови. Трудно было поверить, что они могли быть хоть в чем-то разочарованы. Он не казался достаточно взрослым, чтобы быть врачом, но все вели себя по-разному, и кто я такая, чтобы судить? Я пошла в спортивную медицину, чтобы поддерживать брата в его карьере в НФЛ. Карьере, которая закончилась на обочине шоссе под проливным дождем. Я сжала зубы, загоняя назад звук разбитого стекла.

— Ты была невероятно крутым игроком в фаст-питч (прим. это разновидность софтбола, в которую играют как женщины, так и мужчины, хотя команды чаще всего разделены по полу), — неожиданно сказал он, — это было потрясающе, — Сайлас покачал головой, застав меня врасплох. — Жаль твое колено. Мы изучали твои рентгеновские снимки на практике. Жуткое зрелище.

— Ты говоришь так же, как и все врачи, которые говорили, что операция бесполезна, — горько усмехнулась я.

Они все смотрели на снимки, качали головами и произносили один и тот же вердикт: я никогда больше не смогу играть. Мне было девятнадцать.

Я никогда не смогу это забыть. Как бы ни хотела.

— Я была идиоткой, — добавила я. — Знала, что порвала связки, но все равно продолжила игру.

— Зато вы выиграли. Оно того стоило? — в его голосе звучало искреннее любопытство.

Я вспомнила тот день. Первый год в команде. Университетский фаст-питч был совсем не тем, к чему я привыкла. Мы были в одном шаге от выхода в национальный чемпионат. Я влетела в третью базу, слишком резко развернувшись, и врезалась в ограждение. В груди горел огонь, колено пульсировало, но я заставила себя встать и продолжить игру. Через два иннинга нога окончательно отказала. После этого я больше не играла. Больницы. Врачи. Реабилитация. Ничего не помогло. Мышцы просто отказались работать. Бесполезная конечность и плохие воспоминания.

— Стоило, — прошептала я с грустной улыбкой. — Они выиграли национальный чемпионат.

Сайлас внимательно посмотрел на меня.

— Это огромное достижение. Но ты все равно прячешься. Почему?

Я посмотрела прямо ему в глаза.

— Из-за того взгляда, который ты на меня сейчас бросаешь.

Он быстро отвел взгляд, понимая, что его жалость слишком очевидна. Я ненавидела, когда на меня смотрели так.

— Итак, ты изменила направление, — Сайлас кивнул, словно размышляя. — Пошла в спортивную медицину, чтобы пойти по стопам брата в НФЛ?

Упоминание об Итане задело, и я сделала глубокий вдох, сдерживая нахлынувшие эмоции. Паническая атака затаилась где-то рядом, готовая снова накрыть меня с головой.

— Чтобы помогать таким девушкам, как я, — твердо ответила я. — Тем, кого система забыла, потому что она создана для мужчин-спортсменов. Итан порвал колено в старшей школе, — я сглотнула, с трудом прогоняя вязкий ком из горла. — Думаю, в тех статьях, которые ты читал, об этом не писали.

Я опустила взгляд на кроссовки, избегая возможной жалости в глазах Сайласа.

— Команда поддерживала его во всем и нашла лучшего хирурга. В межсезонье он вернулся в почти идеальном состоянии, чтобы начать учебу в Калифорнийском университете.

— Такая же травма? — спросил Сайлас, и я подтвердила. — Сожалею, что это с тобой произошло.

Я не ожидала услышать сожаления. Обычно все разговоры были только об Итане «Итан то, Итан это», пока я медленно душила себя обезболивающими и алкоголем.

— Не стоит, — покачала я головой, отгоняя жалость к себе. — Фаст-питч поглотил мою жизнь. Без него я смогла увидеть, как растет мой брат, проводить больше времени с родителями.

Это была правда. Я наконец получила возможность просто быть ребенком, а не проводить дни напролет в тренировочных клетках и на поле. Больно было только осознавать, как сильно изменилась моя жизнь. Как только я поняла, что для семьи стала невидимой, что больше не оправдываю их ожидания, обезболивающие превратились во что-то большее.

Наркотики приняли меня с распростертыми объятиями, заставили меня почувствовать себя нужной и живой.

Я видела по его лицу, что он знал, что случилось с моей семьей, но он не сказал ни слова. Возможно читал новости обо мне или услышал их откуда-то из менее надежного источника, возможно, всю правду. Это не имело значения. Он позволил им умереть в тишине, повисшей, между нами.

— Я осталась с братом в Калифорнийском университете и начала учиться на бакалавра, — я пожала плечами. — Это не так круто, как быть рекордсменом по хоум-ранам (прим. удар, после которого бэттер пробегает через все базы и возвращается в дом) и иметь докторскую степень.

Сайлас был хорош, действительно хорош. Его карьера взлетела, но он так и не пошел до конца. Хотя аналитики пророчили ему звание новичка года, он даже не пришел на драфт (прим. процедура выбора профессиональными командами игроков, не имеющих активного контракта ни с одной командой в лиге).

— Мог бы догадаться, что ты следила за этим, — кивнул он. — Ты, наверное, знаешь большинство ребят.

Я кивнула в ответ.

— Ну, раз уж мы на равных, оба были в новостях и все такое, — сказал он, — мне жаль насчет Итана.

У меня перехватило дыхание при упоминании его имени. Больше никто не произносил его при мне. И Ван, и Зои были очень осторожны, чтобы не сотрясать выстроенную мной защиту.

— Мне тоже, — выдавила я.

Разговор об аварии был трудным, а реальность, еще более тяжелой.

Сайлас усмехнулся, мягко меняя тему:

— Программа здесь неплохая, но... не слишком практичная. — Он провел языком по зубам, оглядываясь на дом, на крыльце которого появилась Зои, явно оглядываясь в поисках меня. — Элла, — он вдруг посмотрел на меня. — Это, возможно, неожиданно и не слишком традиционно, но мне нужен стажер на сезон. Обычно сложно найти кого-то, работа не из самых гламурных.

— Ты хочешь, чтобы я работала у тебя? — приподняла я бровь. — После одного разговора по пьяни?

— Мы оба знаем, что ты не пьяна, — сказал он с ухмылкой, — хоть ты и хорошая лгунья, — усмехнулся он, засовывая руку обратно в карман. — Просто подумай. Работа выматывает, а совмещать ее с последним семестром будет тяжело. Но ты знаешь команду, и это будет отличным пунктом в резюме. Я буду на стадионе завтра. Приходи с ответом.

— Но... — крикнула я, когда он, проходя, кивнул Зои.

Перед тем как исчезнуть в толпе, он обернулся, приложил два пальца к груди, и оставил меня еще в большем замешательстве.

— Что это было, черт возьми? — спросила Зои, когда я открыла бутылку воды и сделала несколько глотков, охлаждая пересохшее горло и нервы.

— Он только что предложил мне работу, — пожала я плечами, все еще не до конца понимая смысл произошедшего.

— Сайлас Шор предложил тебе работу? — Зои моргнула, глядя на меня и поворачиваясь туда, где Сайлас разговаривал с Арло у входа в дом братства. Их фигуры даже в тени были крепкими, когда они оба смотрели в нашу сторону.

— Ну, стажировку, — уточнила я, наблюдая, как Арло покачал головой, что-то сказал Сайласу и, развернувшись, ушел обратно в гущу толпы. — Я собираюсь вернуться в Тернер Хаус. Устала, — говорю я, указывая на наше общежитие.

— Хочешь, я...

— Нет, оставайся, повеселись, — перебила я ее, крепко обняв.

Прогулка до общежития пошла мне на пользу. Я наконец-то могла подумать о том, насколько глупо было вообще выходить из комнаты. Ясность мысли вернулась, тяжесть в груди ушла, оставив лишь усталость и жажду закутаться в одеяло. Это был последний раз, когда я позволила Зои убедить меня, что есть место лучше моей кровати. Той, куда не дотягиваются монстры. Той, в которой вымышленные мужчины шепчут мне в темноте приятные вещи.

Я включила свет. Кровать Зои была накрыта покрывалом и мягкими игрушками. Если бы не тот факт, что ей уже два года как можно в бар, ее комната вполне сошла бы за комнату подростка. Я зашла, плотно закрыла дверь и повернула висящий с обратной стороны календарь на август.

— Так и знала, — я постучал по изображению Сайласа в халате врача, прикрывающегося учебником. Не хватало только ужасных усов, которые у него теперь были, но те же задумчивые серые глаза смотрели на меня.

Я рассмеялась, скинула обувь, переоделась в пижаму, собрала волосы в хвост и нырнула под одеяло. Я взяла свой ноутбук и отложила недочитанный экземпляр Красный, Белый и Королевский Синий (прим. книга Кейси Маккуистон) в сторону, чтобы проверить электронную почту.

Уже несколько недель мы с мистером Новаком, отцом Зои, пытались урегулировать вопрос с имуществом моих родителей. Так как завещание оставляло все Итану, процесс оказался сложнее, чем ожидалось, это стало борьбой со штатом Калифорния. Гибель всех в автокатастрофе была недействительной причиной, и им нужно было разобраться с некоторыми вещами. Тем временем я сидела в своем общежитии, без денег и времени.

Следующий большой красный флаг в электронном письме был несвоевременным и нежеланным, но я его открыла. У меня была неделя, чтобы заплатить за общежитие, или меня выселят на лужайку перед входом в Харбор. Я закрыл ноутбук, быстро вытащила телефон, чтобы написать Вану.

Я: Скажи Сайласу, что я встречусь с ним завтра.

Я уютно укуталась в одеяло, открыла книгу и молилась, чтобы мне удалось погрузиться в нее достаточно глубоко, чтобы забыть обо всех проблемах, которые меня преследовали.