Мёртвые девочки никогда не проболтаются

Глава 27

Кейд

Если Бог и существовал, он явно готов был отправить и Джорни, и меня прямиком в ад за то, что мы только что сделали. Я знал, что она лишает меня контроля — этого я никогда не отрицал — но я не планировал брать её сзади, пока в комнате была чертова монахиня.

Как только мы привели себя в порядок и оделись, а она, с румяными щеками, украдкой поглядывала на меня, Джорни скрестила руки и прикусила губу. Её выражение лица было нежным и слегка шаловливым — и это вызвало во мне мощный прилив гордости. Она вернулась. Я уже почти бросился к ней, чтобы в порыве невероятного облегчения прижать свои губы к её губам, но в последний момент она резко отвернулась, и её рот открылся от шока.

— Джорни? Что случилось?

— Копы.

Мой пульс взлетел до небес, едва это слово сорвалось с её губ. — Что?

Я рванул мимо нее и выглянул на улицу. Внизу стояли два полицейских автомобиля, заливавших мостовую красно — синими вспышками. Двое мужчин в черном, с пистолетами на ремнях, стояли на обледенелом крыльце и о чем — то говорили с одной из монахинь. К моей спине прижалось теплое тело Джорни, и она тоже устремила взгляд вниз.

— Это сестра Элизабет. Наверное, поэтому она так быстро вышла из комнаты. — На её лбу залегла тревожная складка. — Но где сестра Мария? Если бы она была здесь, то точно вышла бы к ним.

Я нервно сжал челюсти, скрипя зубами. Всплеск эндорфинов от того, как я погружался в Джорни, давно улетучился, и теперь меня переполняло беспокойство.

— Вопрос получше: почему здесь полиция. Нам нужно уходить.

Я оставил свои подозрения при себе, вдруг они ошибочны? Но я знал, что нельзя доверять человеку только из — за униформы с блестящей бляхой на груди. Вполне возможно, эти копы были на зарплате у Каллума или у кого — то из наших врагов. И если так, то одного взгляда на меня и упоминания моей фамилии хватит, чтобы нацепить на меня наручники и швырнуть в камеру к отцу.

— У меня есть путь к отступлению, — сказала Джорни, но в её голосе всё ещё дрожали паника и тревога. Она резко развернулась, натянув тонкий чёрный капюшон на голову. Я даже не стал скрывать усмешку, когда сделал то же самое и последовал за ней вплотную. Но уже через мгновение она замерла, и я врезался ей в спину.

— Кейд. — Она резко обернулась, будто не заметив, что я только что чуть не сбил её с ног. — А вдруг они знают, что это мы сожгли больницу? Вдруг они пришли, чтобы забрать меня?

Я покачал головой, передавая ей свою решимость.

— Я не позволю этому случиться, и они здесь не для того, чтобы нас забрать. Никто не знает, что мы тут.

Охватив её лицо ладонями, я провёл большими пальцами по её пылающим щекам.

— А теперь пошли.

Получив твёрдый кивок в ответ, мы зашагали по приюту, стараясь ступать бесшумно и дышать ровно. Спустившись по первому пролёту лестницы, Джорни замерла в конце длинного коридора, переводя взгляд с одной двери на другую, словно искала нужную.

— Третья слева. Там бельевая шахта.

Я резко повернулся к ней.

— Бельевая шахта?

Она схватила меня за руку.

— Да, мы спустимся по ней и окажемся в подвале. Оттуда выход в боковой переулок. Пошли.

Я сдержал вопрос о том, сколько раз она уже пользовалась этим путем к бегству, и позволил ей вести меня через темный коридор, пока мы оба не замерли, услышав шаги. Я поспешно оттолкнул ее за себя, прижав к двери, чтобы она могла проскользнуть внутрь, но в следующий момент она юркнула у меня из — под руки и замерла, увидев крошечную фигурку у лестницы.

— Эмерсон Линн. Что ты делаешь вне кровати?

Сонное выражение на лице девочки мгновенно сменилось восторгом. Она стремглав бросилась к Джорни, которая присела на корточки, и обвила ее шею маленькими ручками.

— Джорни! Я скучала по тебе!

Что — то сжало мое сердце в тисках, пока я наблюдал, как Джорни обнимает эту малышку. По мне разлилось странное тепло, сразу же сменяющееся мурашками. — Я хочу этого, — прошептал голос в глубине моего сознания, заглушенный неуверенностью и страхом.

Мне хотелось видеть, как лицо Джорни озаряется при виде ребенка, смотрящего на нее с чистой любовью в широких, любопытных глазах. Мне хотелось быть свидетелем того момента, когда ее защитная стена рухнет — как сейчас с этой девочкой — и больше никогда не позволять ей возводить ее снова.

— Я тоже скучала, малышка, но тебе нужно возвращаться в кровать, а мне — в школу.

Девочка тихо всхлипнула. Я, черт возьми, не имел понятия, как быть родителем, но в груди что — то щелкнуло, заставив меня захотеть украсть ее из этого приюта и увезти с собой в Святую Марию.

— Можно я пойду с тобой, пожааалуйста?

Джорни, все еще сидя на корточках, вытерла ей лицо, а я стоял сзади, забыв как дышать.

— Нет, солнышко. Ты должна остаться, но знаешь что?

Девочка икнула, сжимая в кулачке своего маленького плюшевого мишку.

— Что?

— Скоро тебя удочерит чудесная семья, и ты станешь их самой избалованной принцессой, — сказала Джорни.

Девочка улыбнулась: — А ты меня не удочеришь?

Джорни тихо рассмеялась: — Нет, я ещё недостаточно взрослая для этого, Эмерсон.

Эмерсон перевела взгляд с Джорни на меня. Я едва не отшатнулся — её блестящие от слёз глаза, устремлённые прямо на меня, вызывали странное чувство. Что — то между неловкостью и... досадой? Я потер грудь, пытаясь заглушить это жжение, когда она всхлипнула и спросила:

— А он выглядит взрослым. Почему бы вам не взять меня вместе?

К счастью, Джорни снова перехватила её внимание, уговорив вернуться в кровать, пообещав (совершенно лживо), что скоро вернётся. Девочка согласилась, потирая сонные глазёнки, и уже собралась уходить, когда Джорни спросила:

— Эмерсон, ты не видела сестру Марию?

Девочка обернулась, её лицо сразу стало грустным:

— Не — а. Её нет уже пару дней.

— А знаешь, где она?

— Не — а. Сестра Элизабет волнуется.

Чёрт.

Джорни резко поднялась: — Ладно, солнышко, иди спать. Я люблю тебя. И никому не говори, что мы здесь были, хорошо?

Девочка кивнула: — Я тебя люблю, пока — а!

Её крошечная ладошка (та, что не сжимала мишку) махнула мне, и я невольно улыбнулся в ответ.

Когда Джорни повернулась ко мне, из её груди вырвался тихий смешок: — Она прелесть, правда?

Я моргнул, пытаясь осознать, что, черт возьми, только что произошло. Не существовало слов, чтобы описать это ощущение, поэтому я просто кивнул и последовал за Джорни к двери, ведущей к бельевой шахте.

Комната погрузилась во тьму, и в воздухе витал резкий запах моющих средств. Достав телефон, я заметил сообщение от Джеммы, отправленное час назад.

Джемма: Будьте осторожны, где бы вы ни были.

Включив фонарик, я увидел, как Джорни, опустившись на колени, замерла перед квадратным отверстием в полу.

Я скептически посмотрел на нее:

— Ты правда думаешь, что я туда пролезу?

Она подняла на меня взгляд:

— Придется. Это единственный выход.

Что ж, ладно. Похоже, мне предстоит спуск.

Она уже начала осторожно просовывать ноги в отверстие, когда я шагнул вперед:

— Даже не думай. Я лезу первым и поймаю тебя внизу.

Я даже не дал ей шанса возразить — быстро опустился рядом, уперся руками в края отверстия и бросил:

— Как только услышишь, что я приземлился, прыгай.

Наклонился, наспех коснулся её губ, затем втянул плечи и протиснулся в узкий проем, ощущая, как дерево скребёт кожу.

Глухой удар. Ноги встретились с бетоном, боль резко рванула вверх по позвоночнику. Я тут же направил фонарик вверх, ожидая Джорни. Успел приготовиться — и в следующее мгновение она уже была в моих руках.

— Гораздо приятнее, когда тебя ловят, — её прерывистый смешок обжёг мне кожу у скулы.

Я поставил её на ноги, и мы двинулись через тёмный подвал — мимо стиральных машин, через боковую дверь — прямо в колючий зимний воздух. К тому времени, как мы выбрались в переулок, полицейские уже исчезли. Почти бегом добрались до отцовского мотоцикла. Джорни как раз застёгивала шлем, когда телефон дрогнул в кармане.

Исайя: Возвращайтесь. Сейчас же.

Я ответил, игнорируя тяжесть, осевшую где — то в районе желудка:

Я: Уже едем. В чем дело?

Закинув ногу через мотоцикл, я почувствовал, как Джорни в спешке устраивается сзади. Прежде чем рвануть с места, мельком отметил, что дорога усыпана песком и гравием — хоть какая — то защита от гололеда. В этот момент пришло новое сообщение:

Исайя: Копы здесь.

— Чёрт! — вырвалось у меня сквозь зубы.

Даже не утруждая себя ответом на вопросительный взгляд Джорни, я резко дёрнул ручку газа, и мы помчались обратно в Святую Марию.

Я заглушил мотоцикл у ворот и прислонил его к железным прутьям ограды, даже не пытаясь спрятать под брезент в старом сарае. Сейчас не время для такой ерунды.

Мы пробирались по жесткому снегу, стараясь идти как можно ближе к извилистой дорожке, ведущей к школе, но не попадая в прямую видимость от входа. Джорни резко остановилась, как только мы преодолели холм.

Красно — синие огни. Предупреждение яснее некуда.

— Кейд.

Мое имя, сорвавшееся с ее губ, прорезало морозный воздух, как удар хлыста.

— Я знаю, — сквозь зубы пробормотал я. — Исайя предупредил.

Ее глаза, расширенные от ужаса, блестели в свете звезд.

— Они пришли за мной.

Страх в её голосе едва не заставил меня рухнуть на колени. Меня подташнивало, когда я отвел взгляд от Джорни и уставился во двор, где её когда — то жестоко избили. Ладони прижались к её щекам, запутываясь в спутанных волосах.

— Я убью любого, кто попытается тебя забрать. Никто не пришел за тобой. Обещаю.

Но её голос дрожал, балансируя на грани истерики:

— А если они узнали, что это мы сожгли психиатрическую больницу? Если они хотят снова упрятать меня в психушку, потому что думают, что я больная? Что я невменяемая? Они ведь уже так считали! Я не просто сбежала оттуда, устроив этот чертов домино — эффект — я спалила эту гребаную больницу дотла!

Её рука рванулась ко лбу, чтобы ударить себя, но я перехватил её в воздухе.

— Взгляни на меня. — Чёрт возьми, взгляни, детка.

Её серые глаза, полные смятения и страха, встретились с моими.

— Ты пройдёшь в свою комнату. Шайнер проводит тебя — он уже ждёт у бокового входа. А я узнаю, что нужно полиции. Если что, скажу, что это я всё сделал. Так что хватит переживать, ладно? Пожалуйста.

Потому что видеть тебя такой для меня невыносимо.

Её лицо исказилось от протеста:

— Ты не можешь взять вину на себя! Я тоже была там.

Я усмехнулся:

— Могу делать, что захочу. А теперь иди.

— Кейд...

Я прижал лоб к её лбу, вдыхая её запах:

— Иди.

Было видно, что она хочет возразить. Не знаю, о чём она думала в тот момент, но, когда со стороны двери донеслось характерное уханье Шайнера (как у совы, ей — богу), она лишь сдавленно вздохнула и побрела по снегу к зданию.

Я медленно прошел к парадному входу, мигающие красно — синие огни полицейских машин отражались в белом снегу. Засунув озябшие руки в карманы, я заметил, что дверь приоткрыта. Видимо, Тэйт уже увел копов в свой кабинет — наверняка чертовски раздраженный их поздним визитом.

Директор Эллисон, можно сказать, жил в своем кабинете. Множество кружек с застоявшимся кофе, вечно помятый вид — но работать он умел, чего уж там. Для меня он был больше отцом, чем мой собственный. Правда, с тех пор как он взял опеку над младшим братом Исайи, Джеком, и узнал о существовании двух своих кровных детей, в школе он появлялся реже. Теперь его заботы делились между Святой Марией и неожиданно свалившейся на него семьей. Парню явно хватало проблем.

Приглушив шаги, я присел на скамью у дверей его кабинета. Громкие голоса внутри были слышны так отчетливо, будто я сидел там вместе с ними.

Телефон завибрировал в кармане. Я надеялся, что это Шайнер — сообщит, что проводил Джорни в комнату. Хотя бы одно беспокойство сняло бы.

Но это был Исайя.

Исайя: Ты хоть замаскируешься, чтобы они не заметили тебя, подслушивающего их на скамье?

Я оглядел пустынный холл, гадая, откуда он наблюдает.

Я: Просто беру пример с тебя. Ноль внимания на условности.

Его смех эхом разнесся по залу. Я откинул голову на холодную стену, напрягая слух. Голос Тэйта различить было легко — директор балансировал на грани истерики:

— Вы хотите, чтобы я разбудил подростка в одиннадцать вечера, после отбоя, и всё это без внятной причины? Разве нельзя было дождаться утра? У меня есть ребёнок, вам известно. Я отец — одиночка. Он сейчас один в доме!

Его возмущённый выдох прозвучал так громко, будто он стоял рядом со мной.

— Это срочный вопрос.

Срочный вопрос?

— Мы не могли рисковать и ждать до утра.

Скрип кресла Тэйта разнёсся по коридору, а телефон снова дрогнул в руке.

Шайнер: Твоя девочка только что достала нож, когда я сказал ей вернуться в комнату. Почему у вас с Исайей такие стервозные подружки, а? Господи...

Секундой позже:

Шайнер: Хотя это было чертовски горячо.

Мои пальцы взлетели над экраном:

Я: Где, блять, она сейчас?!

Нога нервно подрагивала, а по телу разливалось противное покалывание. Джорни. Джорни. Джорни. Может, стоит потом её наказать за это... Член дёрнулся в штанах, но фантазии прервались, когда я заметил её саму, крадущуюся по коридору в привычном чёрном одеянии.

Я покачал головой, игнорируя новое сообщение (наверняка от Исайи), когда Джорни опустилась рядом на скамью. Исайя материализовался из тени буквально через секунду.

— Возвращайся в комнату, — прошипел я сквозь зубы.

— Я не позволю тебе взять вину на себя.

Голос Тэйта за стеной стал громче. Исайя наклонился к Джорни:

— У нас есть связи. У тебя — нет. Послушай Кейда и уходи.

— Нет.

Он закатил глаза:

— Чёрт возьми. Ты вылитая Джемма.

— Считаю это комплиментом, спасибо.

Мы замолчали, когда новый, низкий голос (который я ещё не слышал) громко разнёсся по комнате:

— Нам просто нужно задать ей несколько вопросов!

Стул Тэйта скрипнул:

— Опять же, в одиннадцать вечера перед учебным днём? Не думаю. Только если у вас есть веская причина. Эта девушка недавно пережила тяжелые времена.

Джорни нервно ёрзнула рядом. Моя рука легла ей на бедро, а её ладонь — поверх моей.

— Господи, Марк, просто скажите ему! Это же не секрет. Хватит уже меряться авторитетами.

Тишина. Затем тот же мужчина продолжил:

— Мы хотим допросить её насчёт сестры Марии. Она руководит…

— Приютом. Да, я знаю, кто она.

Пальцы Джорни сжали мои. Я перевёл взгляд на Исайю, он уже смотрел на меня. Глубоко в животе сковало ледяное предчувствие. За годы я научился доверять этому ощущению. Что — то было не так.

— Вы знакомы с ней? Когда вы последний раз общались?

— Пару недель назад, когда Джорни вернулась в школу. А что? Что — то случилось?

Я затаил дыхание, наклонившись к двери.

— Да. Она пропала.

Так я и думал.

— И вы считаете, что Джорни знает, где она? На каком основании?

— Остальные монахини направили нас сюда. Говорят, они были близки. Мы надеемся, она поможет выйти на след. На месте преступления кровь.

— Мы полагаем, сестре Марии грозит смертельная опасность. И Католическая церковь крайне обеспокоена.

Долгая пауза. И прежде, чем я сообразил что — либо, Джорни уже рванула мимо меня, врываясь в кабинет. Мы с Исайей бросились следом.