Мёртвые девочки никогда не проболтаются

Глава 4

Джорни

Я думала, что покончила с этим. Я думала, что когда впервые переступила порог школы — интерната Святой Марии в девятом классе, это будет последний раз, когда мне придется сталкиваться с неопределенностью «той самой девчонки». Но вот она я, снова, посреди обеденного зала, в маске напускной уверенности. На меня смотрели. Каждый из них. Голоса стихали, шепот расползался по залу. Даже преподаватели смотрели как — то странно. Мои колени дрожали, когда я сделала шаг вперед, проходя мимо бывших друзей к раздаче с завтраком. Я быстро схватила поднос, держа подбородок ровно, хотя кровь отливала от лица. На поднос автоматически легла какая — то еда — я была слишком сосредоточена на том, чтобы не сбежать, чтобы отказаться. Когда я медленно развернулась и поняла, что теперь нужно найти, где сесть, живот сжался в узел.

Единственное хорошее в этом дне — то, что Бунтарей еще не было в столовой. Зато все остальные были на месте, и я не доверяла никому.

— Джорн! — Слоан помахала мне через весь зал. Она сидела за нашим — моим — старым столом, и мой взгляд упал на свободное место между ней и Мерседес. Я узнавала каждое лицо, уставившееся на меня. Казалось, будто надо мной висел огромный прожектор, и все затаили дыхание в ожидании моего хода. Я знала, что время не на моей стороне. Взгляд скользнул к высоким арочным дверям столовой — я ждала, что в любую секунду войдет Кейд и встретит меня ударом в грудь.

Когда я встретилась взглядом со Слоан, ноги стали подкашиваться еще сильнее. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции, которые затуманивали разум при виде моей бывшей соседки.

Слоан была таким хорошим другом, и было нечестно отталкивать ее теперь, когда я вернулась. Но я взглянула на свои руки, скрытые под рукавами, зная, что под тканью прячутся длинные розовые шрамы, и вместо того, чтобы шагнуть к ней, развернулась.

— Я больше не доверяю тебе. Прости.

Подбородок снова поднялся, плечи распрямились. Клетчатая юбка, которая казалась до боли знакомой, колыхалась, пока я направлялась к дальнему левому столу — единственному, за которым не сидел ни один человек. Обычно в Святой Марии все столы в столовой были заполнены учениками, особенно центральный — там собирались Бунтари, почти вся команда по лакроссу и несколько девушек. Разумеется, среди них была и Джемма, и на то были очевидные причины.

По спине пробежал холод, когда я поставила поднос на гладкую столешницу. Пальцы дрожали, когда я взяла ложку, будто у меня и вправду получится есть. И в этот момент я ощутила чье — то присутствие за спиной.

Аромат духов Слоан становился сильнее с каждой секундой, а во рту пересохло.

— Джорни?

Я слегка запрокинула голову и мельком увидела ее темные блестящие волосы, рассыпанные по плечам. Ее голос звучал тихо и неуверенно, будто она подкрадывалась к пугливому зайчонку, и я не могла ее винить.

— Привет, Слоан, — сказала я, когда она села рядом. Она развернулась на скамье, глядя прямо на меня, но я продолжала смотреть на ложку.

— Ты в порядке? — она наклонилась ближе, так что ее слова больше походили на шепот.

В порядке? Нет, не совсем.

— Да, все хорошо. А ты как?

Она рассмеялась, и только тогда я перевела на нее взгляд. Ее карие глаза были подернуты чем — то нечитаемым, и внутри меня что — то болезненно сжалось. Я словно приросла к месту, не в силах пошевелиться.

Смех быстро сошел с ее губ.

— Я знаю, что ты делаешь. — Она покачала головой, и ее блестящие пряди мягко колыхнулись. — Это не сработает.

— О чем ты? — спросила я, чувствуя, как тревога сжимает желудок.

— Ты защищаешься.

Я промолчала, потому что она была права, и неудивительно, что она видела меня насквозь. Она всегда была проницательной, когда хотела. Когда ее рука легла на мою, я подавила желание дернуться и позволила мимолетной мысли обнять старую подругу раствориться в голове.

— Тебе не нужно защищаться от меня. Я никогда не стану тебя осуждать, Джорн.

Нервы в животе превратились в камень, с каждым вдохом становясь все тяжелее. Мне хотелось повернуться к Слоан и выложить ей всю правду прямо здесь, в столовой, но через несколько секунд она встала и мягко улыбнулась.

— Я не отступлю, даже если ты отталкиваешь всех. Я здесь для тебя.

Слезы заструились по щекам, когда она медленно ушла, оставив меня за пустым столом в одиночестве с грузом непрожитых чувств. Если в этой школе и оставался кто — то, кому можно доверять, так это Слоан. Но она была права — я защищалась. Проблема лишь в том, что я не знала, от кого именно.

Руки по — прежнему дрожали, когда я снова взяла ложку. Я сидела спиной ко всем, как и хотела, и была так далеко от входа, что удивилась, услышав скрип дверей. Второй раунд — начинается. Даже если бы я не услышала этот звук, то все равно поняла бы, что он вошел. По залу прокатилась волна напряжения, словно цунами. Я почувствовала его взгляд, еще не успев повернуть голову. Он всегда находил меня в толпе. Длинные волнистые волосы скользнули по столу, когда я подняла подбородок, и в тот миг, когда наши взгляды встретились, в сердце вонзилась стрела. Я судорожно вдохнула, хотя в легких уже не оставалось воздуха.

Вчера я видела его издалека — темный силуэт, застывший в коридоре, как живое воплощение кошмара. Наверное, пробирался в комнату к какой — нибудь девчонке, которая растает от одного его присутствия, ведь он — Бунтарь. Когда я видела его на улице у приюта, то лишь мельком, чтобы он не заметил моего взгляда. Я отчаянно пыталась делать вид, что не замечаю его, что он не действует мне на нервы, но это было не так. Его присутствие причиняло боль — настоящую, разрывающую на части. Его медовые глаза были тем, что не давало мне сойти с ума в психиатрической клинике, но того уюта, что я когда — то чувствовала рядом с Кейдом, больше не было. Теперь я стояла в месте, которое когда — то называла домом, не зная, станет ли оно им снова.

Шёпот в столовой стал громче, пока Кейд замер в дверном проеме. Я почти слышала, о чем перешептываются одноклассники. Мы с Кейдом никогда не были парой, и я боялась просить большего. Мне не нужны были сплетни из — за связи с ним — королем коридоров, плохим парнем по умолчанию, грешником в школе с кучей правил. Кое — кто знал, что между нами что — то было, но уверенности ни у кого не было.

Сейчас, наверное, все догадались — мы застыли в немом противостоянии, и чем дольше длился этот взгляд, тем сильнее бешено колотилось сердце, словно бык, рвущийся к красной тряпке. Его песочные волосы были растрепаны сильнее обычного, чуть длиннее на макушке и коротко подстрижены по бокам. Челюсть напряглась, скулы слегка порозовели. Живот свело от вида этих румяных скул — я видела их такими не раз. Только теперь причина была не во мне. Он с кем — то? Поэтому опоздал? Я сглотнула раздражение, понимая, что это последнее, о чем стоит думать, особенно учитывая, что я до сих пор не знаю, причастен ли он к тому, что я чуть не умерла.

Кейд приподнял подбородок, отчего его черты стали еще резче. Его глаза на секунду встретились с моими, пригвоздив к месту, пока я сидела, сгорбившись над пустым столом, а затем опустились к моим рукам, скрытым под темно — бордовой формой.

Первой мыслью было отвращение, но в его взгляде, когда он снова поднял глаза, читалась такая животная вина, что меня охватил инстинкт «бей или беги». От страха я резко выпрямилась, скрестив руки, пальцы впились в ткань рубашки.

Было ли ошибкой возвращаться сюда? Конечно, это лучше альтернативы, но в психушке я хотя бы знала, кто враг.

Мой тревожный взгляд скользнул от Кейда и замер в пространстве, пока жар разливался по моему лицу. Казалось, каждый в этом зале уставился на меня. Все, кроме одного. Бэйна. Я не забывала о нём ни на секунду. Бэйн оставался для меня загадкой, но, впрочем, сейчас все вокруг были загадками. Он был скрытным, наблюдал за мной издалека, но никогда не приближался. Я знала только, что Бэйн и Бунтари не ладили, а ещё — что он проявлял ко мне интерес, но никогда не действовал. Кейд презирал Бэйна, но теперь я задумалась: а вдруг он просто боялся, что я выскользну у него из рук, и Бэйн окажется тем, кто меня поймает?

Однако сейчас Бэйн, похоже, не проявлял ко мне никакого интереса. Он был единственным в этом зале, кто не смотрел ни на меня, ни на Кейда. Мы с ним были как авария на дороге — никто не мог отвести взгляд, хотя все понимали, что вторгаются в чужое пространство. Его коротко стриженная голова была опущена, а брови сведены, пока он уставился в телефон. Его челюсть была сжата до предела, но он даже не взглянул в мою сторону. Часть меня жаждала подсесть к нему, потому что везде, куда бы я ни посмотрела, я чувствовала на себе взгляды. И я знала: мои сверстники, вероятно, чуяли мой страх за версту, даже если я держала спину прямо, а на лице не дрогнул ни один мускул. Раньше я носила эмоции на рукаве, но теперь научилась их прятать.

Не желая давать Кейду и остальным ещё больше поводов для пересудов, я оторвала взгляд от Бэйна, отодвинула длинную скамью за пустым столом, который теперь считала своим, и села. Придвинула к себе поднос с едой, которую вряд ли съем, и постепенно шум голосов вновь заполнил зал, а моё сердце перешло с бешеного ритма на лёгкую трусцу. Страх и тревога медленно отпускали моё горло, когда я перекинула волосы через плечо. Но едва я расслабилась, как украдкой глянула налево — проверить, отошёл ли Кейд от дверей к своему месту рядом с Исайей. Однако, когда наши взгляды снова встретились, нервозность вернулась на прежний уровень.

Почему он не двигается? Он просто стоял и смотрел на меня, застывший, как волк, почуявший кровь и готовый к прыжку. Я отвернулась, и не прошло и двух секунд, как я вздрогнула от скрипа двери. Грохот её захлопывания прокатился по всему залу. Вилка со звоном упала на пол, и, поняв, что выронила её из — за дрожащих рук, я ругнулась про себя и наклонилась, чтобы поднять. Но её уже кто — то подал. Я подняла голову и встретилась с парой тёплых зелёных глаз, в глубине которых таилось куда больше знаний обо мне, чем мне хотелось бы.

— Директор Эллисон… — выдохнула я. — Я не заметила вас.

Директор Эллисон всегда был на моей стороне. Вообще, он всегда поддерживал каждого ученика, и когда я увидела его несколько недель назад, грязная, запачкавшаяся после побега из психиатрической больницы с Тобиасом, то не могла отрицать, что почувствовала облегчение. Хотя, возможно, это лишь потому, что всю жизнь я была лишена родительской заботы. Мои «проблемы с отцом» выходили на совершенно новый уровень. Никто из тех, кого я знала, не мог по — настоящему понять меня, ведь у меня никогда не было родителей. Я не знала, что такое безусловная любовь. Даже другие девочки из приюта, тоже оставшиеся без семьи, рано или поздно обретали новых родителей — а я всегда оставалась в стороне. Любить и терять — тяжкий груз, но никогда не знать любви вовсе — гораздо хуже.

— Ну что ж, тут у нас пару минут назад витал довольно большой слон в комнате. Но я не стану тебя отчитывать, — директор Эллисон подмигнул, и я почувствовала, как на моих губах дрогнула слабая улыбка. — Я просто зашёл отдать тебе вот это. — Он протянул листок бумаги, и я медленно взяла его, пробежавшись глазами по содержимому. — Твое новое расписание. Знаю, ты пропустила часть занятий в этом году, но учителя готовы дать тебе дополнительные задания или даже организовать дополнительные уроки, если потребуется нагнать программу.

Я покачала головой.

— Вряд ли это понадобится. — Взгляд скользнул вверх, остановившись на его полосатом галстуке. — В больнице была библиотека. Я проводила там большую часть времени.

Когда меня не пичкали ненужными таблетками или я не пробиралась тайком по коридорам в поисках выхода. Директор Эллисон напрягся при слове «больница», и я поспешно схватила листок, положив его рядом с подносом.

— Вы проследили, чтобы…

— Да, — перебил он, и я была благодарна, что он не заставил меня произносить это вслух. Мне и так было тяжело просить его лично перевести меня из классов Кейда (если меня вообще в них определят). Мягкий блеск в его глазах, появившийся тем утром, когда мы обсуждали моё возвращение в Святую Марию, стал ещё теплее, когда он увидел меня в таком уязвимом состоянии.

— Если тебе что — то понадобится, Джорни, пожалуйста, не стесняйся зайти в мой кабинет. В любое время. — Он наклонился чуть ближе и положил руку мне на плечо — жест, который показался мне почти отцовским. — Ты в безопасности здесь. И я обещаю, что не позволю никому снова забрать тебя. Но только если ты пообещаешь быть откровенной со мной, хорошо?

Я понимала, почему он вёл наш разговор так осторожно. Вся эта ситуация была слишком щекотливой и хрупкой, и, вероятно, директор не хотел бы повторения такого в своей жизни. Никогда. Как и я.

Над нашими головами прозвенел звонок, и директор быстро убрал руку. Он скованно улыбнулся:

— Хорошего дня, Джорни. И не забывай — у тебя здесь есть друзья, ладно?

Он развернулся, не дав мне ответить, и мой взгляд сразу же нашёл Слоан. Она стояла между Мерседес и Джеммой, улыбаясь чьей — то шутке. Я перевела неуверенный взгляд чуть дальше и едва сдержала улыбку, заметив, как рука Исайи незаметно скользнула под короткую клетчатую юбку Джеммы. А когда директор резко свернул влево и шлёпнул Исайю по затылку, мне пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.

— Какого чёрта, Тэйт?! — голос Исайи донёсся даже до меня.

Лицо директора оставалось строгим, но поза выдавала скорее усталое раздражение.

— Руки при себе, Исайя. И хватит называть меня по имени.

Громкий хохот раздался со стороны Брентли и Шайнера — двух из четверых Бунтарей. Я не могла не отметить, что Кейда среди них не было.

Облегчение нахлынуло на меня, но глубоко под слоями защиты таилось разочарование — и оно ударило по лицу, как пощёчина.