Мёртвые девочки никогда не проболтаются

Глава 34

Кейд

Гравий хрустел под ботинками, когда мы прошли через ворота тюрьмы. Наши шаги слились в единый решительный ритм за спинами Исайи, Брентли и моей.

Мы почти не разговаривали по дороге — что неудивительно без Шайнера. Мы предлагали ему поехать (его отец тоже гнил за этими стенами уже много лет), но он отказался, хлопнув дверью. Лишнее доказательство того, что за его шутовством и распутством скрывается куда больше.

— Готовы к этому? — Исайя откинулся на стуле.

Мы сидели в ряд, каждый перед мутным пластиковым окном, за которым была тюремная зона. Комната оказалась не пустой, хотя время посещений подходило к концу.

Три места дальше рыдала женщина, а её блатной видный парень сидел по ту сторону с каменным лицом, ладонями на столе. Она всхлипывала об измене, а его взгляд ясно говорил: «Я тебя задушу».

Справа, за Исайей и Брентли, другая женщина — не плакала. Она говорила по — испански, и, если бы мне пришлось угадывать — она была в бешенстве.

Пульс бешено стучал под кожей, и, хотя мое лицо оставалось невозмутимым, а взгляд — ровным (я отказался вздрогнуть при виде него), внутри всё переворачивалось.

Было что — то жутко обнажённое в том, чтобы видеть человека, которому ты жаждал угодить в детстве, а теперь ненавидишь, — за тонким слоем пластика.

Я не боялся отца. Не так, как дети боятся своих мучителей. Но я яростно презирал его за то, что именно он растил меня. За то, что мог бы стать таким же.

И хуже всего — что именно он заставил мою мать отвернуться от меня, бросив в школе — интернате на произвол судьбы.

Двери открылись, и грудь сжалась. Хотел бы я, чтобы здесь была Джорни. Достаточно было бы одного её прикосновения — и я обрёл бы силы держать плечи расправленными, а кулаки — разжатыми. Вместо этого пальцы впились в ладони так, что костяшки побелели от напряжения.

Один за другим наши отцы вошли в наручниках — с наглыми, будто невесомыми ухмылками, словно они не в федеральной тюрьме, ожидая приговора, который может оставить их здесь навсегда.

Наглость была их стержнем. Когда они уселись напротив, мы с Исайей и Брентли откинулись на спинки стульев — с ещё более вызывающим видом.

Разница была лишь в том, что мы были на свободе. А они — нет.

Отец заговорил первым:

— Что, языки проглотили? Пришли просто пялиться на стариков, зная, что мы не можем вцепиться вам в глотки за вашу подставу?

Я проигнорировал отца, опустив взгляд на его шею. Из — под воротника оранжевой робы проглядывала потускневшая татуировка — змея, которую он набил, когда мне было семь.

Чего бы я только ни отдал, чтобы сжать пальцы на твоей глотке, папаша.

— Нам нужно знать, что вам известно о человеке по кличке Слэйв.

Отец Исайи хрипло рассмеялся, выглядя более потрёпанным, чем когда — либо. Я видел его с кровью на лице, но сейчас он казался разбитым:

— Ты, сопляк, серьёзно думаешь, что после сдачи нас федералам можешь просто прийти и требовать информацию? Надеюсь, Слэйв выпотрошит вас всех.

Мои уши навострились:

— Значит, вы его знаете?

Его взгляд не отрывался от Исайи. Я чувствовал, как меня прожигает взор моего отца, но впервые в жизни не обязан был встретить его взгляд. Он больше не мог ничего сделать — ни мне, ни матери.

— Что, — наконец заговорил отец Брентли, — хотите и Слэйва сюда засунуть? Удачи.

Исайя упёр ладони в стол, приблизившись к пластиковому стеклу:

— Ты знал, что скоро мне предстоит дать официальные показания? Что я сяду с окружным прокурором и расскажу всё о твоём грязном оружейном бизнесе? Назову каждого, кого ты убил или приказал убить?

Он перевёл взгляд на моего отца и отца Брентли:

— И ваши сыновья сделают то же самое.

Будь мы по ту сторону стекла, я бы наверняка услышал, как у них скрипят зубы.

Это наконец заткнуло их — чего нам никогда раньше не удавалось.

— Значит, вы здесь, чтобы стрясти сделку? — прошипел отец Исайи.

Тот пожал плечами:

— Зависит от того, что вы скажете.

Его хриплый хохот леденил душу:

— Думаешь, я тебе поверю? Пусть в тебе и течёт моя кровь, но для меня ты, сынок, мертвец. Ни хрена не скажу.

— Ладно, — Исайя сохранял спокойствие, хотя я видел, как его нога дёргается под столом. Понимаю тебя, брат. — Тогда наслаждайся смертным приговором.

Он усмехнулся:

— Мне стоит назвать пару имён — и бум, тебе пришьют десяток убийств.

— Всем вам, — добавил я, ловя на себе взгляд отца, в каждой морщине которого читалось предательство.

— Так позвольте повторить вопрос, — голос Исайи звучал ледяной вежливостью. — Расскажите всё, что знаете о Слэйве, и, возможно, я «забуду» упомянуть парочку мерзостей, свидетелем которых был.

Тишина повисла между нами. Рыдающая женщина всё ещё голосила, действуя на нервы. Испанка уже ушла, хлопнув дверью. Часы посещений подходили к концу — если они не заговорят, мы уйдём ни с чем. А я был полон решимости выяснить, кто охотится за моей девушкой.

— Пошёл ты. Я и отсюда могу приказать убить вас троих, — ухмылка Карлайла была зловещей. В животе похолодело. — Просто жду момента, чтобы, выбравшись из этой дыры, сделать это своими руками.

Исайя сохранял спокойствие:

— Помните Патрицию Петрову?

Ухмылка мгновенно исчезла. Он откинулся на стуле.

— Жена того мафиози, давным — давно? — Исайя постучал пальцем по подбородку. — Наверное, забыли. Сколько там женщин было после того, как вы пристрелили их мужей? А потом приказали этим ублюдкам прикончить её? — Он кивнул на наших отцов.

— Ну и что? — Фрэнк плюнул, сверля сына взглядом. Брентли оставался неподвижным, но я видел — за каменной маской бушует буря.

Исайя рассмеялся:

— Был свидетель, чертовы идиоты. Нам стоит лишь слово сказать — и она выложит всю грязную правду.

Тишина. Ноздри Фрэнка раздувались, а у Брентли нервно подрагивала мышца у виска. Та ночь навсегда останется для него самым страшным кошмаром — когда он впервые увидел истинное лицо своего отца.

— Время идёт, — прошипел я, сверля взглядом отца. Гнев клокотал во мне, как всегда. Я почти ожидал, что он ударит по пластиковому стеклу — его стиль.

Отец Исайи предпочитал тихо стрелять в спину. Отец Брентли копил ярость, пока не взрывался. Мой же был непредсказуем. Вместе они представляли смертельную силу.

Карлайл откинулся на стуле, оскалившись:

— И почему я должен верить вам троим?

На этот раз ответил Брентли:

— Потому что ты не можешь рисковать.

Карлайл хрустнул шеей, будто готовый вцепиться в глотку, и наконец заговорил:

— Мы сталкивались со Слэйвом пару раз. — Бинго. Слава богу. — Но никогда не продавали ему оружие.

— Потому что он был клиентом Каллума, — догадался Брентли.

Значит, Бэйн всё — таки замешан. Но как? Я стиснул зубы, кусая внутреннюю сторону щеки, чтобы не вскочить и не потерять контроль.

Карлайл проигнорировал Брентли, но подтверждение и не требовалось. Мы уже поняли суть.

— Технически, Слэйв был нашим главным врагом. Он контролирует Каллума.

— Я думал, отец Бэйна возглавляет их оружейный бизнес. Значит, он работал на кого — то? — Тяжесть осела на плечах.

Отец Исайи раздражённо вздохнул:

— Он задолжал Слэйву кучу денег. В счёт долга Слэйв начал забирать часть их доходов от продажи оружия.

Теперь стало ясно, почему Каллум переманивал наших клиентов.

— Из — за чего он задолжал?

Блять. Блять. Блять. Где — то в глубине я уже знал ответ. И когда эти слова сорвались с его губ, зрение поплыло, а комната потемнела.

— Он продал ему девчонку, но не передал её.

Он продал ему девчонку.

Он продал ему девчонку.

Он продал ему девчонку.

Моя ладонь со всей силы опустилась на металлический стол, заставив охранника сделать шаг вперёд. Исайя поднял руку, показывая, что всё под контролем.

Когда я взглянул на отца, он дико ухмылялся — будто наслаждался моей яростью.

— Ты закончил с истерикой? — Карлайл не сводил глаз с сына. — Это было годами раньше. Каллум отдал часть бизнеса в счёт долга. Они заключили сделку, чтобы сохранить ему жизнь. Потому что, если ты перешёл дорогу Слэйву — ты труп.

— Чёрт возьми, зачем ему продавать ребёнка? — выругался Брентли.

Мне нужно было услышать ответ, но я не хотел. Живот горел, а горло сжалось. Джорни продали, как скот.

— Жена Каллума изменила ему, и он продал младенца Слэйву в отместку. Это было до рождения Бэйна.

Отец Брентли хрипло добавил:

— Возможно, для секс — торговли. Или чтобы вырастить для себя. У Слэйва была жена, но она мертва.

— Потому что он её убил. — Мой отец рассмеялся, будто это было смешно. Психопат.

Словно вернулись старые времена: мы трое по одну сторону, они — по другую, обсуждая «бизнес».

— Я ненавижу тебя.

Три слова вырвались сами. Я даже не дрогнул, осознав, что сказал это. Отец повернул бритую голову, сверля меня взглядом — будто мог что — то сделать.

— Мать тоже тебя ненавидит. Знаешь об этом? Она пыталась сбежать со мной столько раз, что я сбился со счёта. Но всегда возвращалась — боялась, что ты найдешь и убьёшь нас.

Он молчал. Я знал, что все смотрят на нас. Хотел бить по стеклу, пока не треснет, чтобы вцепиться ему в глотку. Мать бросила меня. Он — монстр. А Джорни, единственная, кто мне дорог, оказалась проданной как вещь...

— Пошли. — Я оторвал взгляд от отца. Исайя и Брентли уже стояли рядом.

Брентли сжал челюсть, переводя взгляд с одного отца на другого. Охранники увели их, когда мы развернулись, но Карлайл крикнул вдогонку:

— Сынок, лучше выполни свою часть сделки. Или мне стоит отдать приказ сейчас?

Исайя оскалился:

— Иди к чёрту.

Удар кулака по пластику — последнее, что мы увидели, прежде чем выйти.

В машине Исайя нарушил тишину:

— Вы понимаете, что это значит?

Моя нога дёргалась, пока мы мчались по трассе.

— Что именно? — спросил Брентли.

Желудок сжался в тугой узел, а лёгкие будто перестали пропускать воздух. Я уже сгрыз часть щеки, пытаясь переварить услышанное.

— Кейд. Ты понял, что это значит?

Я резко поднял голову, едва различая Исайю в темноте салона:

— Что Джорни продали, как вещь? Да, я, блять, услышал.

— Нет, — резко оборвал он. — Это значит, что Бэйн и Джорни — сводные брат и сестра.

Моё лицо, а следом и плечи, обмякли. Я заново прокрутил слова Карлайла:

Жена Каллума изменила — он продал ребёнка. Жена Каллума = мать Бэйна.

— Это многое объясняет, — Брентли выхватил телефон у Исайи. — Ты меня нервируешь. Что ты там ищешь? Джемма шлёт тебе голые фото?

Исайя поднял аппарат с пола, явно раздражённый:

— Она не отвечает.

Моё сердце рванулось вперёд, как скаковая лошадь.

— Что значит «не отвечает»? Геолокация включена?

— Да, показывает её в Святой Марии. Последнее сообщение — перед тем как мы зашли в тюрьму. Пишет, что будет в комнате у Джорни.

— Твою мать... — Брентли тыкнул в экран, набирая Шайнера. Гудки раздались через колонки.

Вот почему Джорни нужен телефон. Чёрт, я бы вживил ей GPS — чип.

Телефон Шайнера гудел без ответа. Брентли сжал руль так, что хрустнули костяшки.

— Исайя. — Спокойствие в моём голосе должно было всех насторожить. — Если её не окажется в школе, я разнесу этот мир к чертям.

Он посмотрел на меня и кивнул:

— И мы поможем.