Мёртвые девочки никогда не проболтаются

Глава 32

Кейд

Реально.

Это было реально.

Так реально, как никогда прежде.

Я был настоящим — как никогда ни с кем другим.

Моё сердце яростно билось о рёбра, пока её сладкие, мягкие губы двигались в такт моим, а вода хлестала по спине. Её талия идеально ложилась в мои ладони — так, что хотелось остановить время и остаться здесь навеки, пусть даже наши откровения стекают на мокрый пол.

Мы с ней наконец поняли. Мы нуждались друг в друге. Жаждали друг друга — несмотря на всё, что тянуло нас назад как отдельных людей.

Тихие шрамы внутри — те, что большинство мужчин отказываются признавать, — вырвались наружу, когда я признался, как сильно на меня повлияло воспитание. Освобождение — вот что я почувствовал, сказав ей, что мать, ушедшая без единого слова, оставила боль, которую я слишком горд был принять.

И теперь, выпустив это, я хотел лишь одного — показать ей, как много она для меня значит.

Я хотел показать ей, что готов на всё, потому что Джорни Смит, девушка, не знающая своего прошлого, стала единственным человеком на свете, который знал меня насквозь.

— Ничто не сможет разлучить нас. Ты же понимаешь это?

Джорни подпрыгнула, и я поймал её, ладони шлёпнулись о её мокрую кожу. Её ноги обвили мою талию, руки — шею.

— Если до сих пор ничего не смогло, вряд ли теперь получится.

Она прижала губы к моим, крадя слова с языка. Раздвинула бёдра — и я уже вошёл в неё, погружаясь физически и эмоционально. Я проглотил её горячий короткий вздох, медленно вытянулся, не отрывая взгляда каждый раз, когда снова входил.

Почувствуй это. Почувствуй, как я заполняю тебя целиком.

Джорни запрокинула голову, подставляя мне свою совершенную грудь. Вода стекала к её пупку, и, мельком увидев, как наши тела соединяются, я заставил себя запомнить этот момент.

Идеально.

— Ты и я, Джорни. Только ты и я.

Она сжалась вокруг меня, её стоны становились громче. Я ускорился, одной рукой притягивая её лицо к своему:

— Я хочу видеть тебя, когда доведу до края.

Палец провёл по её нижней губе, освобождая её от зубов. Другая рука впилась в её плоть, и она прижалась ко мне сильнее — мы вместе сорвались в бездну.

Её глаза потемнели от наслаждения, и между толчков я прошептал:

— Смотри на меня. Смотри, как мы растворяемся друг в друге.

Она застонала, ее прекрасные серые глаза закатывались от наслаждения. Ее влага сжалась вокруг меня так сильно, что я едва не потерял контроль.

— Черт, Джорни...

Волна удовольствия прокатилась от пяток до самого позвоночника. Я прижал ее сильнее к кафелю, погружаясь глубже.

Навсегда. Моя.

Мы устремились навстречу друг другу — губы, языки, горячее дыхание. Я резко вышел из нее, обливая ее живот горячими струями. Удерживая ее, я рухнул в пучину наслаждения, чтобы через мгновение возродиться из пепла.

Впервые мы с Джорни были настолько откровенны — без масок, без защитных барьеров. Мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь перевести дыхание. Моя рука обвивала ее поясницу, не оставляя ни сантиметра расстояния. Пальцы вплелись в ее мокрые волосы, большой палец провел по ее распухшим губам. Мы замерли так, пока вода не стала ледяной.

Шок постепенно рассеялся, дыхание Джорни выровнялось. Мы вышли из душа. Молча. Я обернул нас полотенцами и подвел к кровати. Тишину нарушал только звук расчески в ее волосах и наше дыхание.

Даже когда мы устроились под одеялом, уже полностью сухие, эта тишина была уютной.

Узкая полоска лунного света пробивалась сквозь шторы, но мне было видно каждую ее черточку. Ее рука лежала на моей груди, голова устроилась на плече, мокрые волосы рассыпались по моей коже, словно отдельное одеяло.

— Дай мне свою ладонь.

Ее шепот разрезал темноту, как луч света, которого я не осознавал, что искал. Я перевернулся, поймав взглядом ее улыбку.

— Ладонь? Зачем?

Ее голос звучал легко, будто после нашего единения она наконец вернулась в настоящее.

— Я ненавидела большую часть времени в больнице. — Она тихо вздохнула. — Ну, кому бы это понравилось? Но там были и хорошие моменты.

— Да? — Я был полностью вовлечен. — Например?

Она прижалась ко мне сильнее, вытащив из — под одеяла мою руку и взяв ее за запястье.

— Ну, я бы не выжила без Тобиаса. Это точно. Он научил меня быть сильной, когда я не хотела.

Я молчал, пока она водила пальцами по линиям на моей ладони.

— А еще я встретила странных, но милых людей, которые скрашивали мое время между побегами.

— Например?

— Афина была бы первой в этом списке.

Мой живот ёкнул от скрытой радости в голосе Джорни. Не уверен, что она сама замечала, как улыбается, но чем больше она говорила, тем сильнее поднимались уголки её губ.

— Она была старше. Всегда говорила, что празднует тридцатилетие, но, думаю, ей было за шестьдесят. Седые волосы до бёдер. Каждый раз, когда к ней приезжала внучка, та заплетала их в косу.

Лёгкие прикосновения Джорни к моей ладони начали разжигать во мне тепло, и я попытался перевести тему:

— Чем же Афина была так особенна?

— Она научила меня гадать по руке.

Я замер, брови взлетая к волосам.

— Гадать? То есть... магия?

Её смех был очарователен.

— О да! Она утверждала, что в её жилах течёт магия.

Она снова рассмеялась, и я, кажется, влюбился ещё сильнее — хотя, казалось, куда уж больше.

— Она смешила меня в моменты, когда я была на грани. Брала мою ладонь, водила пальцами по линиям, изучала в сантиметре от своих глаз. Это... успокаивало.

Я перевернулся под Джорни, наблюдая, как она рассматривает мою ладонь, словно собирается повторить трюк Афины.

— И что, она действительно могла? Как думаешь?

Джорни слегка пожала повреждённым плечом, и я почувствовал её улыбку на своей груди.

— Возможно. Одно её предсказание сбылось.

— И какое же? Неужели она предсказала, что тебя выпишут из психушки? Потому что это точно сбылось.

Я усмехнулся, сжимая её колено, отчего она дёрнулась и рассмеялась.

Она снова расслабила ногу, прижавшись ко мне, и смех постепенно стих.

— Она предсказала, что мое разбитое сердце заживет, и тот, кто его разбил, тот и исцелит.

Внутри меня вспыхнуло чувство вины, но почти сразу его сменило облегчение. Джорни прижалась еще ближе, словно не придав значения этим словам, и притянула мою ладонь к себе.

Несколько секунд ее тонкие пальцы скользили по линиям на моей руке, заставляя меня задержать дыхание.

— Ну и что ты видишь? — наконец спросил я, глядя на нее сверху вниз, с тяжелым взглядом и огнем внутри.

— Не уверена, — ответила Джорни, улыбаясь так, как улыбалась до того, как все пошло под откос.

Ее нога плотнее обвила мою, и в этот момент я понял, каким будет наше будущее. Джорни снова пошевелилась, я высвободил руку из — под нее, и она упала на подушку, а мои ладони оказались по бокам от ее лица. Ее глаза, влажные и широко раскрытые, смотрели на меня, а пухлые губы слегка приоткрылись от удивления.

— Мне не нужен тот, кто прочтет мое будущее по ладони.

Между её бровей легла едва заметная складочка, когда я приблизил губы так близко, что наше дыхание смешалось.

Джорни приподняла подбородок, дразняще касаясь моих губ своими — просто чтобы свести меня с ума.

— Разве нет?

Я прижал лоб к её лбу, её сладкое дыхание заполнило все мои чувства, доводя до исступления.

— Ты, Джорни Смит. Ты — моё будущее.

Её ноги раздвинулись в безмолвном согласии, а ладони легли на мои напряжённые бицепсы. Я всё ещё удерживал себя над ней, но скоро...

Скоро я погружусь в неё, доказывая, что моим словам не нужны подтверждения в линиях на ладони.

Я уже был у ее входа, когда наши губы продолжили дразнить друг друга. Глаза закрылись сами собой, когда я понял — моя девочка уже готова принять меня.

— Я всё ещё твоё будущее, даже если кто — то охотится за мной?

Я ответил толчком, погружаясь в неё, соединяясь так, как не смогут выразить никакие слова.

— Да, — прохрипел я, прежде чем полностью овладеть её телом и сердцем.

Она никогда не выходила из моего поля зрения. Эти песочные волосы всегда притягивали мой взгляд, и только тогда я мог немного расслабиться. Если бы можно было привязать Джорни к себе, не выглядя при этом полным психом, я бы так и сделал.

Каждое утро я крался из её комнаты в свою, чтобы собраться, а затем искал её повсюду — пока она не появлялась в столовой с подругами или, иногда, с Тобиасом.

Прошло всего несколько дней с момента нападения. Синяки на её плечах уже пожелтели, но напряжение не спадало, даже директор Эллисон был настороже. Хотя систему безопасности он всё же установил, но, увы, это никого не успокоило.

Мы с Бунтарями знали: любую систему, даже самую продвинутую, можно взломать. Тот, кто охотится за Джорни, запросто может оказаться компьютерным гением. В этом — то и была загвоздка: мы не знали ровным счётом ничего — по крайней мере, до этой минуты.

Телефон Исайи всё ещё был в моей руке, пока я сидел в столовой, поджидая, когда Джорни войдёт в двери. Хватка непроизвольно усилилась, когда я перечитал сообщение от его брата Джейкоби — агента ФБР.

Джейкоби: Пока информации мало. На улицах тихо, но один информатор, работавший с вашим отцом, назвал имя, которое может быть связано. Имя — Слэйв.

Через несколько секунд пришло новое сообщение:

Джейкоби: На этом мой долг погашен, братец. А теперь иди к чёрту. У меня настоящее дело на столе.

Телефон снова завибрировал:

Джейкоби: О, и я приеду к дяде Тэйту на весенние каникулы. Готовь свои колкости.

Я резко перевёл взгляд на Исайю — его челюсть была сжата так же плотно, как и моя. Мы проигнорировали последние два сообщения, пока Брентли выхватывал телефон у меня из рук, а Шайнер (отлично осведомлённый о наших прошлых и будущих делах с нелегальными поставками оружия и Ковеном) наклонился, чтобы прочитать.

— Ты знаешь, что нам нужно это проверить, — признал Исайя, напряжённый не меньше меня.

Я резко развернулся, взгляд упал на Бэйна в другом конце зала. Ярость выжигала меня изнутри. В жизни я желал немногого, и одно из этих желаний — никогда больше не говорить с отцом. Но по выражению лица Исайи я понял: он как раз к этому и клонил.

Скамья отъехала со скрипом, когда я перекинул ноги и направился прямиком к Бэйну. Исайя звал меня, но я игнорировал его, вторгаясь в личное пространство Бэйна.

Он даже не пошевелился. Хоть он и помогал обыскивать школу в ту ночь, искал напавшего на Джорни, хоть и вызволил Джемму, когда её похитили — сейчас мне хотелось вцепиться ему в глотку и пригвоздить к этому чёртову столу.

— Я могу тебе помочь? — Его тон был наглым, что только подлило масла в огонь.

— Кто такой Слэйв? — спросил я, подавляя гнев.

Наносить удары бессмысленно, пока не настал подходящий момент. Я скрипнул зубами, вспомнив отцовский «урок» о том, как защищаться и убивать. Старый мерзавец. Бэйн швырнул свой завтрак — сэндвич, скрестил руки на развязанном галстуке и уставился на меня, пока я нависал над столом.

— Не слышал о таком.

Я зажмурился, пытаясь блокировать накатывающую красноту в глазах. Сохраняй спокойствие. Пальцы заныли, а в груди разгоралось нечто, что так и рвалось наружу. Но вместо этого я вновь открыл глаза и увидел, что Бэйн смотрит на меня с едва уловимой усмешкой. Он ждал, когда я сорвусь. Но я не дам ему этого удовольствия.

— Спрашиваю в последний раз. Кто такой Слэйв?

Надо отдать ему должное: Бэйн умел держать удар. В девяти случаях из десяти. Мы же выросли в одном аду, среди миллионных сделок по продаже оружия и прочей грязи. Он, как и я, владел искусством невозмутимости. Но сейчас? Он молчал, а его челюсть напряглась в той самой надменной гримасе, которая так бесила.

— То, что ты не ответил, говорит лишь об одном — имя тебе знакомо.

Его виски дёрнулись, когда я отстранился и бросил взгляд на распахивающиеся двери столовой. Сделал шаг назад, и вот тогда он произнёс:

— Первое правило нашего «бизнеса», Кейд — удивлён, что ты забыл об этом, пока папочка в тюрьме — не лезь в дерьмо, которое тебя не касается. Иначе следующая мишень — ты.

Я усмехнулся низко, угрожающе, опустив голову.

— Всё, что касается Джорни, касается меня. И если там что — то есть, я окажусь прямо в эпицентре этого дерьма.

Наши взгляды скрестились, сталь против стали. В его глазах таилось что — то... предостерегающее. Интуиция шептала: «Добей его, выбей правду». Но вместо этого я развернулся — и увидел, как Джорни направляется к нашему столу. Её прекрасные глаза поймали мой взгляд, полные вопросов, на которые она жаждала получить ответы.