Романолуние

20.

Роман не помнил, как вернулся на Фрунзенскую. Второй раз слежка за ней оборачивалась катастрофой. В голове стоял такой сумбур, что было трудно думать. Нет, он, правда, пробовал. Но не получалось. И он не нашел ничего лучшего, чем снова напиться. Когда же это произошло, стало еще хуже. Всё смешалось: мужской зад в кабинке туалета, этот маленький ублюдок со своим «когда-нибудь ты допрыгаешься», их с Дашей секс в его приемной, тот звонок любовнику возле клуба, ее лобзания с друзьями… Теперь Роман уже не был так уверен в том, что это были невинные дружеские прикосновения. Поцелуй в лифте, их танец, его безумное влечение к этой ненормальной и… снова кабинка туалета… Любые его размышления теперь непременно заканчивались одной и той же картинкой: голый мужской зад, стоящий перед его глазами как живой. Нет, такого набора хромосом его психика выдержать не могла.

В конце следующей недели предстояла командировка в Рим, очень важное мероприятие, к которому он должен был подойти максимально собранным, но сейчас Роман просто не представлял, как сможет переключиться на работу. И как после всего случившегося сможет работать с ней бок о бок… Сейчас лучшим решением представлялось ее увольнение, и Роман прекрасно понимал, что ему надо было поступить именно так. Сразу решились бы все проблемы. Да, без ассистентки будет тяжко, даже, пожалуй, очень тяжко, но всё же это проблема лишь технического характера, то есть со временем решаемая. До того ему просто надо будет больше работать, а это он как-нибудь осилит.

Но с Дарьей Роман получал проблему, у которой не было решения. Не отрежет же он себе голову? А ведь именно в этом месте и базировалась проблема, в его голове. Сначала Дарья туда влезла, потом задраила все люки, а теперь устроила генеральное сражение под Аустерлицем. Но русские не сдаются…

А еще к нему снова возвращался недавний знакомый – зуд. Кожа на руках и ногах снова горела, а ночью его ждал очередной стояк. И это даже в состоянии сильного алкогольного опьянения, в котором он проснулся задолго до утра. Так и алкоголиком стать недолго…

В выходные Роман постарался отключиться. Ему надо было побороть эту хворь, и он поехал на охоту. Немного помогло. Но всё же воскресным вечером директор вызвал к себе одну из любимых любовниц. Провести очередную ночь в напряжении он больше не был готов, а с женой было скучно.

Но секс не получился. Он был просто ужасным. Нет, правда, даже для него. Агата не была к такому готова и, несмотря на всю свою опытность, осталась от него немного в шоке.

Роман бушевал. Сначала набросился на нее, едва она вошла, порвал платье. Это, как ему показалось, расстроило ее больше всего, ведь впечатления от вечера пройдут, а платья уже не вернуть. Потом опрокинул ее на ковер, поставил на колени, одной рукой прижал головой к полу и заставил сделать всё в нелюбимой позе. Она дергалась, но Роман так и не дал ей сдвинуться ни на сантиметр.

Но как он ни старался, возбудиться достаточно для разрядки не получалось. Он не зря выбрал именно Агату и именно эту позу. Девушка ее не любила, поэтому секс между ними редко происходил именно так. А вот Романа, наоборот, такой способ очень возбуждал. И он решил, что сочетание двух факторов – любимой любовницы и любимой позы – принесет желаемый эффект быстро, и тогда он сможет тут же закруглиться. Желания с ней общаться у Романа сегодня не было, он просто хотел закончить всё побыстрее. Но не получилось.

Тогда он помог Агате подняться и тут же подсадил ее на комод, стоящий возле дверей. Такая поза навевала на него воспоминания о сексе с Дашей, а поскольку в прихожей было темно, Роман предположил, что так он сможет представить ее на месте своей сегодняшней любовницы. Но и этот прием не сработал. Агата не была Дашей, она была нормальная женщина и не возбуждалась от боли, которую он сегодня причинял. Роман быстро понял, что для него это лишь суррогат. Никаких мурашек под ладонями, никакой вибрации в дыхании, да и волн никаких. Он знал, что Агата не виновата, ведь сам сегодня делал всё не так, но по-другому в тот момент просто не мог.

Через несколько минут Роман стал уставать физически, ведь даже когда он помогал себе всем телом, напрягая каждую мышцу, никакого существенного продвижения к верхней точке не происходило. До нее было еще столь далеко, что Роману казалось, он не достигнет ее и до конца жизни. Пробовать же в других позах после двух таких провалов он не хотел. Спасибо Агате. Она спасла ситуацию ртом.

Совершенно опустошенный, Роман добрел до кресла в гостиной и плюхнулся в него. Агата копошилась в коридоре. Видимо, собирала по углам остатки платья.

– Ром, я тогда поехала?

Но он ей не ответил.

Всё же профессионалки отличаются от обычных женщин особым цинизмом. Их ничто не может вывести из состояния равновесия. Агата пережила этот шквал как поход за продуктами, и по виду даже нисколько не расстроилась. Наверное, в ее жизни случались шторма и похлеще. А сегодня, что? Так, пара синяков и немного унижения. А платье всё равно будет в будущем компенсировано. Именно этой особенностью – безразличием на грани с анабиозом – Романа так раздражали представительницы большого спорта. Нет, Агата не была проститутка или эскортница. Она просто всю жизнь жила за счет мужиков. А это почище проституции, тут приспособляемость должна быть восьмидесятого уровня. Чтобы всю жизнь терпеть таких, как он…

Роман задумался. Он же никогда не был зверем! Пусть иногда и прибегал к грубому сексу, но это не был для него единственный способ реализации. Ему всегда больше нравилось доставлять партнерше удовольствие, ведь женщины чаще всего любят ласку. И этим инструментом Роман владел виртуозно, поэтому грубость ему была без надобности. Ведь когда видишь, как постепенно доводишь женщину, находящуюся в твоих руках, от нуля до плюс бесконечности, сам заводишься примерно так же.

Но в последние две недели в его жизни всё перевернулось. Спасибо, что это пока не сказывалось на работе, но, если так пойдет и дальше… Да, Дашу надо увольнять, это ясно как день. Но Роман понимал отчетливо – он не может. Надо было признаться себе откровенно, и он признался. Пока для него это было невозможно. И он пришел к единственному выводу, вытекающему из этого умозаключения: раз это невозможно на данный момент, значит, надо сделать так, чтобы стало возможным позже. А для этого надо было что-то менять. С этой мыслью он и отправился спать.