Романолуние

1. Первое января. День рождения. Первый день без Романа

Свое двадцатишестилетие встретила одна. Отцу пришлось наврать. Сказала, что мурманская командировка продлится неделю. Так выиграла немного времени. Ни о чем сейчас не могла говорить. Ни с кем. Даже на разговор с отцом настраивалась битых двадцать минут. Но всё же позвонила и постаралась состроить самый веселый голос, какой только была сейчас способна из себя выдавить. Другого выхода не было. Если отец что-то заподозрит и станет сомневаться, то собственноручно приедет и проверит. Этого нельзя допустить. Сочувствия сейчас не выдержать, оно окончательно раздавит. Тогда останется только помчаться прямиком к Роману. И погибнуть окончательно. Нет, нужно перетерпеть.

Папа перечислил денег. Как всегда. Некоторые считают, что такая форма поздравления говорит о недостатке любви и внимания. Не больно-то много они понимают! Вкус сформирован. Угодить трудно. И папа никогда даже не пытался. Всё равно бы не смог. Он далек от представлений о женских вкусах, зато знает, что деньги точно не станут лишними. Господи, а насколько не лишними они были сейчас! На карте – пусто, а наличных осталось буквально всего ничего. И эти двадцать шесть тысяч на двадцать шесть лет – как нельзя кстати.

Вчера сразу после телефонного разговора с Романом приняла снотворное. Легла. Залипла на потолке. Из уголков глаз побежали струйки. По одной из каждого. Медленные, теплые, щекочущие. Доползли до кромки волос и, немного задержавшись на опушке, всё же нырнули туда, в лес. Первая достигла затылка. Вторая распределилась по коже на полпути. Размазалась. В горле жгло, сглотнуть невозможно. Пролежала какое-то время. Бездвижно, опустошенно. Со спазмом, застывшим посередине шеи, в том самом месте, за которое так любил держать своей теплой ладонью Роман.

Такой любви больше не будет никогда. Тут без вариантов. Последний месяц стал самым ярким в истории жизни. Он затмил даже спортивный период. Но надо научиться жить перпендикулярно от Романа. Тогда, возможно, удастся прогостить на белом свете хоть какой-то значимый по времени период. А с этим мужчиной остаётся только сгореть. За год, или два, или три, сколько будет отведено.

Нет, слишком сильна любовь к жизни, чтобы принять такую судьбу. Слишком многое уже пережито. Нельзя перечеркнуть всё это ради сладкого саморазрушения. Зачем? Чтобы стать еще одной Маргаритой, чья жизнь будет загублена ненароком, невзначай? Причем кем? Мефистофелем? Нет! Самим ее прекрасным возлюбленным – доктором Фаустом! Кто бы мог подумать?

Так кто же он, Роман? Мефистофель, который всё же не преуспел в своем деле? Или Фауст, желавший лишь познать истину, но сгубивший на этом пути столько невинных душ, одной из которых стала и его возлюбленная Маргарита? А ведь после ее смерти, как он ни страдал, но всё же развлекался с Еленой Троянской. Всё как в жизни. Величайший Гёте. Классику надо читать. Там всё написано.

Развернулась к спинке дивана и уснула. Горше дня в жизни не будет. Первое января, Новый год. День рождения. Идет второй четвертной. А сколько их будет, этих четвертаков? Удастся ли вообще добраться до пятидесяти? И нужно ли? Без Романа? Может, всё же лучше только три года… Но с ним…

Подушка вскоре стала совсем мокрой.