Романолуние

21. День двадцать пятый. Среда, двадцать девятое декабря

После обрывочного сна в номере голова Даши совсем отказывалась соображать. Какой-то всё же это странный инцидент… С водителем… И так совпало, что Роман не брал трубку. Но она решила, что излишне подозрительна. Слишком многое навалилось. Постоянно приходилось думать. И Даша решила расслабиться. Всё равно она ничего не может сделать. Раз Роман не отвечает, значит, не хочет ее слышать. Она это еще с утра на стойке регистрации в очередной раз уловила. Он вполне отчётливо дал ей это понять. И тут ее осенила мысль: так ведь всё сходится! Он не только не хочет ее слышать, но и видеть тоже не хочет. Господи, какая же она дура! Как же сразу не догадалась, это ведь так очевидно! Он намеренно заказал ей другую машину, чтобы не ехать с ней вместе! Роман Чернышев выбросил ее из своей жизни. Теперь он больше не будет хотеть ее даже физически. Мысль, промелькнувшая накануне этого озарения, о том, что надо позвонить секретарю Анатолия Маслаченко, или ему самому, чтобы узнать, действительно ли для нее подали отдельную машину, тут же улетучилась. Даша приняла решение, что больше никому звонить не будет. Разные машины – что ж, ей это тоже подходит. Она ведь еще вчера во всем разобралась.

Но всё же ехала, погруженная в размышления. Так уж была устроена ее голова. Постоянно… думала. Непонятно только, зачем. Но она не спрашивала. Жила своей жизнью.

Очнулась Даша только на подъезде к усадьбе. И сразу всё поняла. Мгновенно, даже и объяснить бы себе не смогла, почему это произошло так быстро. И она разозлилась.

Но это был не моментальный приступ ярости, как те, несколько дней назад. Нет, это состояние – гораздо хуже и опасней. Контролируемая агрессия. Такое с Дашей случалось всего один раз, и закончилось тогда очень плохо. Спасибо, папа отмазал. Она тогда прогулялась по крышам нескольких машин во дворе. К сожалению, без свидетелей не обошлось, ее загребли. Отец надавил на жалость, что у ребенка крыша поехала оттого, что вместо чемпионского титула теперь таблетки горстями глотает. Только вот он забыл упомянуть, что к тому моменту прошло очень много времени, и ребенок, вполне уже оформившийся во взрослого, всё давно пережил. А с прогулкой по крышам и капотам – это он так Подколзина переживал. Скотину распоследнюю переваривал. И переварил ведь, помогло. Правда, досталось, как всегда, невиновным, а не самой скотине. Просто жизнь так несправедливо устроена. Не одной же Даше собирать урожаи несправедливости? Пусть и другие тоже немного поучаствуют.

Особенностью этого состояния было то, что в отличие от припадка ярости, когда мозг не успевает сообразить, что с ним что-то не так, и не может адекватно обрабатывать сигналы, поступающие извне, при контролируемой фазе агрессии Даша отчетливо понимает, что происходит. Она знает, что за ее действиями последуют ответные действия и вполне способна оценить обстановку адекватно. Но в такие моменты ей это безразлично.

Да, привратник может ее скрутить, оглушить или просто больно ударить. Пофиг. Тогда и она не станет церемониться.

Да, ее могут оттащить на задний двор и отыметь как придется. Но если она останется в живых, им потом тоже мало не покажется.

Да, ее могут просто убить. Да пофиг! Она и так не особый жилец, а умирать – так хоть попробовав прихватить кое-кого с собой.

Да, она сама может кого-то убить. И тогда за это последует ответственность. Опять же – боль, издевательства. Пофиг. Не будет в ее жизни больше таких боли и издевательств, которые смогли бы перекрыть всё то, что она уже когда-то пережила. Нет, это невозможно превзойти. Даже если ей гвозди будут под ногти забивать, всё равно больнее уже не будет. И самая жестокая физическая боль никогда не сможет превзойти моральную. Даша знала это как никто. Пережила обе и осталась-таки в живых. Теперь ее уже ничем не проймешь.

Да, она может загреметь за свои действия в тюрьму. Что ж, так даже будет лучше. Еще одна школа жизни. Квест. Сумеет пройти? Да без разницы. ПРОСТО ПОФИГ!

К тому моменту, когда открылась дверь, и она увидела Романа, приступ окончательно прошел. На его место, как и в прошлый раз, пришло опустошение. Одна форма пофигизма – воинствующая, перешла в другую. Исконно пофигистическую. Курящую бамбук. Но всё же недовольная рожа Романа Чернышева немного кольнула даже курителя. Еле уловимым разрядом нарождающегося раздражения. Отличная же у него реакция на всё происходящее! Ее тут чуть на лоскуты не порвали, а он, видите ли, недоволен! Нет, плюнуть в рожу не захотелось. Для этого мозг и все члены были слишком обессилены. Но Даша его реакцию заметила.

В машине сидели молча, пока Роман не придумал гениальное: Останови-выйди!

Вот в то́т момент, на ули́це, когда отошли от маши́ны, Даша уже чуть не плю́нула в него. Она не помнила, когда кто-нибудь в последний раз так ее раздражал. Ах, да! Он-то как раз это и был! В день их знакомства, при первом разговоре. Но сейчас процесс усугубился всем тем нервным напряжением, апогеем которого явилась высшая точка, произошедшая буквально этим утром. Даша слушала его и не слышала. Нет, все слова до нее долетали, в головном мозге оседали, но ей так хотелось врезать Роману, что в смы́сле сказанного им она не разбира́лась. Просто хотела, чтобы он ее отпустил, пока нафиг не сорвалась и не зафиндели́ла.

Отпустил. Развернулась. Дошла до машины и села. В висках снова стучало. Опять приступ. Но несильный, стал быстро рассеваться. Когда Роман сел рядом, пик агрессии уже прошел.

А потом он опять извинился. Но Даше было уже совсем всё равно. Она ему больше не верила.

В офисе, как и предполагалось, ей было делать абсолютно нечего. Роман постоянно смотрел на нее уже совершенно не таясь. Весь мурманский филиал до последнего уборщика просёк, что происходит. Только не очень своевременно. Несколько запоздало. Все они решили, что между ней и ее начальником происходит что-то значительное, серьезное. На самом же деле стоило употребить прошедшее время. Теперь между ними всё было кончено. Даже если сам ее начальник еще и не успел этого понять.

В стрелковом клубе дела пошли веселее, Роман хорошо продвинулся в паре важнейших договоренностей. В баре он довел их до логического завершения, в то время как Дашу активно тошнило. Как же было стыдно за поведение мурманского псевдобомонда! Очень хотелось, чтобы этот нескончаемо длинный день, наконец, закончился. Даша опять устала. Она хотела домой.

Когда Роман позвонил в номер, она ничуть не удивилась. Слишком уж откровенно он на нее пялился весь день, было бы странно, если бы после этого не явился. Даша едва успела принять душ и стояла перед ним в одном халате. Нет, в таком виде она с ним точно разговаривать не станет. Отошла от двери, дала пройти, а сама вернулась в ванную, предварительно захватив свою одежду, пока он стоял спиной и не видел. Полностью одеваться не стала, даже белья не надела. Всё равно скоро обратно снимать. Долго Даша с ним разговаривать не намерена. А секса она не допустит. Не сможет же он всё время ее заставлять? Да, пусть раньше она не особенно сопротивлялась. Просто шла война внутри нее, и Даша никак не могла до конца определиться, чего же она на самом деле хочет. Сейчас всё изменилось. Она точно не хочет Романа. И не допустит их близости. Надо будет разбить о его голову отельную ла́мпу, значит, разобьёт, но совершенно точно она не будет ему больше принадлежать. Пора было прекращать эту бадягу.

Первая же его реплика – и в Даше опять стал подниматься новый приступ. Очень кстати: когда она в измененном состоянии, откуда-то берутся силы на сопротивление. Нет, он точно не сможет ее заставить, даже если захочет. Для этого ему теперь придется ее убить. Но вдруг… Роман оторвал ее от пола и стал кружить. Перед глазами всё поплыло, потом появилась легкость. Она смешалась с волной ярости, которая уже была по пути к нижним конечностям, и теплая вода стала отливать от тела. В голове запорхали бабочки. А потом он прижал ее к себе и повалил на кровать. Обездвижил. Глаза – синие. Льдинки все потаили. Странно, но это произошло с Романом именно в родном Мурманске, да еще и во время полярной ночи. У него и у Даши, когда они вместе, всегда всё странно. Ее любимый Рим – стал для души крайним севером, а его крайний север – растопил в глазах лёд. И она опять поверила. Один случай из тысячи, а, может, и из миллиона. Статистическая погрешность. Даша даже мысли не допускала, что именно такой ничтожный шанс выпадет на ее долю. Она снова была во власти Романа Чернышева.