Романолуние

15. День девятнадцатый. Пятница, двадцать третье декабря

Ночью снова почти не спала. Воспоминания обо всех последних днях так будоражили, что были несовместимы со сном. Даже снотворное принимать не стала. Вряд ли оно бы подействовало. Даша совсем запуталась…

Она хотела Романа. Но не должна была. Каждый новый эпизод между ними эмоционально заводил во всё большие дебри, и она понимала, что эта связь, которая возникла внезапно и так ее подавляла, была опасна не только морально, но и физически. Она могла усугубить ее болезнь. Ведь когда-то раньше Даша не представляла себе жизни без спорта. Его оторвали от нее варварски, выкорчевали из души, оставив там на всю жизнь невосполнимую рану утраты. Но Даша смогла это пережить, хоть тогда ей и казалось, что это никогда не будет возможно. Врач объяснил, что она должна выбрать, что важнее – сохранить дееспособность или стать чемпионкой. По сути, тот же выбор стоял перед ней и сейчас: жизнь без Романа или медленная, мучительная, но неизбежная смерть. От перепадов его настроения. От непостоянства, ветрености. Тотальной занятости. Он ведь посвятил себя работе, ничто в его жизни никогда не выйдет на первый план. Женщины – приходят и уходят, но бизнес остаётся неизменным. А с той степенью плотности событий, как всё развивалось у них, тут и по срокам оставались вопросы. Если это будет продолжаться также стремительно и душераздирающе, то смерть Даши может приблизиться гораздо быстрее. У нее уже стали поднывать коленные суставы. Нет, они еще не болели. Тем не менее это был буквально следующий этап.

Но как ей справиться с собой, если каждое новое прикосновение Романа поднимает такую ответную волну, что это невозможно скрыть, а он, чувствуя ее реакцию, лишь удваивает старания? Всё, что она может – лишь бездействовать, но даже это удается делать всё реже и реже. Роман прекрасно видит, как Даша горит, и не оставляет попыток упрочить своего положения в ее сердце, чего вообще-то не требуется. И так везде один сплошной Роман Чернышев. Возможно, он всё еще этого не понимает или сомневается? Оттого так и старается проникнуть в ее душу еще глубже? И что с этим делать? Когда желание любви разгорается с каждым днем всё сильнее, а его настойчивость ломает и самые толстые стены, которые Даша пытается выстроить.

Ответа не было.

Тупик. Капкан. Лабиринт.

И хочется, и колется, и мамка не велит…

Утром он пригласил Дашу к себе в номер, чтобы они поработали. Посмотрел опять, еще даже на порог не зашла, а опять этот взгляд. Совсем… нерабочий.

Прошли в комнату. Опять сзади подкрался. За шею взял. Что он к ней привязался? С первого дня в самую точку попал. Шея – один из эпицентров Даши. Как ему это удается, считывать ее, будто встроенным датчиком, реагирующим на инфракрасное излучение? Наперед знает, откуда у нее сильнее свечение исходит. Вибрации улавливает.

По животу заскользил, к себе развернул. Хочет. Видно, такое не скрыть. Поцеловал. Даша ответила. Но лишь навстречу раскрылась. Она обещала себе, что не будет активно его поощрять. Хотя бы это слово, данное самой себе, надо было держать. Или совсем в омут сорвется.

Остановился. Смотрит, наверное. Она не знает, потому что сама уперлась взглядом в пол. Просто не может ему в глаза заглянуть. Утонет в льдистой воде, захлебнется от счастья. Но голос Романа не предвещает добра. Напряженный, уставший. Терпение теряет. Не нравится, что в нежность заигрался. Много времени на нее тратит. Натура полезла. Спрашивает: «почему она не отвечает?». Да уж, действительно… Еще несколько дней назад он ею полы вытирал. Только пару дней как вдруг впал в другое настроение. Решил облагодетельствовать. А она, неблагодарная, доброты не понимает. Кочевряжится. Надо же было сра́зу ему на шею броситься? После первой же перемены настроения господина Чернышева? Но́ги ему целовать за щедрость натуры? Что соблаговолил к ней нежно прикоснуться, хоть она, подстилка, для этого изначально и не была предназначена.

Настроение Даши полетело вниз со скалы. Наверное, его отголоски отразились у нее на лице. Потому что Роман снова озверел…

Ужасно… Это было просто душераздирающе. Каждый раз этот вандал в образе человека, забравшего ее сердце, наносил Даше еще более глубокую рану, чем прежде. И каждый новый удар оказывался неповторимым. Она постепенно становилась коллекционером издевательств над собой. Было невозможно представить, чтобы Роман смог переплюнуть себя самого в степени унижения Даши и того ущерба, который ему уже удалось ей нанести. Но он был лидер во всем. Ему каждый раз удавалось и это.

Отвернулась. Чтобы не расплакаться. Не дал. Вернул голову в прежнее положение, смотреть заставил. А в глазах у него, Господи, да какая разница? Что она себе всю душу каждый раз вытряхивает, пытаясь разглядеть там хоть что-то человеческое? Ищет нежность, любовь, или что там еще хочет найти? И находит ведь! Всегда и всему оправдания. Роман – смотрит, Роман – внимателен, Роман – нежен. Что следующее? Он ее любит? Может, грезит ночами об их совместной жизни? Хочет семью и детей, как минимум десять, и все от нее, красавицы-Даши? Что за бред? Почему она постоянно выдумывает то, чего не существует? Ведь никогда же такими вещами не занималась! Она была трезвой, разумной и адекватной. Что с ней сделал этот человекообразный зверь? Где критичность мышления, где взвешенность, логика, в конце концов? Почему все свои выводы о нем Даша делает на основании каких-то там взглядов? Ей всё время что-то кажется. Потому что хочется, чтобы так было. Но во все времена реальность – единственный аргумент. А в реальности он ее просто пользует. Причем делает это очень цинично и больно.

Только боль.

В мышцах, суставах, сердце, душе.

Ничего кроме боли.

Вот что этот страшный человек привносит в ее жизнь.

А она всё никак не может от него оторваться.

Нет.

Стоп.

Не дождется.

Она не заплачет.

Он ее слез не достоин.

Кончилось. Ушел. Вскоре вернулся.

Встала. Подмылась. Дошла до комнаты.

Окно. За ним – ее обожаемый Рим. Разве могла она когда-то представить, что этот благословенный город явится в ее жизнь в обличии такого монстра-разрушителя?

Небо хмурое. Скоро дождь…

Ушла к себе. Пролистала первые три страницы. Невыносимо. Нет, правда, хоть из окна выбрасывайся…

Вроде в отеле был бассейн. Переоделась, надела халат…

Плавала долго. Без остановки. Быстро, порывисто. Ей бы батут…

Помогло. Всю боль из себя выдохнула в воду. Теперь там пусто. Во всяком случае, прошло желание выброситься. Это было хоть что-то. Скоро переговоры. Истерику надо гнать из себя хоть палкой. Спасибо, что подвернулся бассейн.

Вернулась. Приняла душ. Долго мылась. Хлорку с себя смывала, без сомнений, ее, родимую. Долго ведь плавала, вся пропиталась. Уже три недели как погружена в химикаты.

Одевалась долго. Точнее, медленно. В косметичке тот карандаш. Не сломала. С того дня ведь так и не проверила. Подвела глаза. А то бледная как поганка. Даже страшно от собственного отражения в зеркале. Волосы оставила распущенными. Ровно два. Звонок. Он.

Молчание. Вышла. Дошли до лифта. Стоит и смотрит. Даша отвернулась. Но знает, что он смотрит. Не отрываясь. Что-то хочет сказать? Так за последнюю неделю всё, что можно – сказано. И даже всё, что нельзя. Осталось только выкинуть Дашу из окна. Разве что это́ он ей еще не договорил…

Лифт открылся. Даша встала справа. Он к левой стене прижался. Молчит. Доехали. Вышли. Где-то здесь переговорная. Яркая роза Виттория с порога встречает комплиментом. Ах, итальянцы! Даша уже забыла, какие они. Шумные и эмоциональные. Ничего не стесняющиеся. Кто из русских встретил бы ее словами «Какая она прелесть – невозможная красавица!»? Нет, Даша знает одного. Себя. Она так делает. И ее никто никогда не понимает. Мужчины считают, что это она так клеится, женщины – принимают за лесбиянку. Нет, они, конечно, улыбаются, но по глазам видно, какие мысли их при этом посещают. Но Даше всё равно. Если она хочет сказать человеку, что он красив, то просто делает это. А что он при этом думает? Да пофиг. Здесь, в Италии, ей будет проще. Переговоры даже могут ее захватить. Это было бы здорово. Надо отвлечься. Любыми способами. Переговоры – лучший из них.

Долгие и очень трудные минуты. Быстрые умозаключения, как всегда, всё решают секунды. Контракт подписан, не стоило тратить на это часы. Даша вспомнила, кто она. Всем в зале пришлось это принять.

Лестно? Нет, Даша всегда знала, кто она.

Приятно? На фоне последних событий как-то потерялось.

Она горда? Ей всё равно. Боже, как хочется спать…

Хорошо было бы, если бы ночью она просто тихо умерла. Заснула и не проснулась. Всем бы от этого стало легче. Роману, ей, отцу, Андрею. Разве что три белых коня будут горевать. Но у них жены, так что это не продлится долго. А отец, единственный, кто действительно будет потрясен, обдумав всё хорошенько, придет к законному выводу: так лучше для всех. И для Даши, и для него. Так легче. А, значит, он это примет. Всегда дружил с головой. Но сама она сделать этого не может. Характер. Поэтому просто помечтает. Говорят же, что мечты сбываются…

Семен не дал поспать. Был бар, где Даша, наконец-то, нашла ответ на главный вопрос, который всё время не давал ей смотреть на происходящее трезво: все взгляды Романа – только о похоти. Просто ее передают разные краски. Он же не собака примитивная, чтобы раскрашивать желание одним цветом. Нет, в глазах то пляшут черти, то сияют звезды, то расцветают фиалки. Но все эти оттенки говорят об одном явлении. Они не о разном, как Даша думала раньше. Вот что ее так смущало и путало. Она думала, что черти – это о страсти, звезды – о романтике, а фиалки – о любви. А на поверку вышло, что всё об одном. Похоть – вот главное божество Романа Чернышева. Он возвел ее на трон и короновал. И вся та нежность, которую он исповедует в последние дни, перемежающаяся отголосками внимания и даже, подобием любви, всё это просто сопровождающие похоти. Ее оруженосцы. Как он сказал? «Не видишь, как я отношусь к тебе? Уже и спать не могу, если не был с тобой. Хочу тебя постоянно. Никого так не хотел». Какая поэзия! А каким голосом сказано! Если не вслушиваться в смысл, то можно даже подумать, что он руку и сердце предлагает. А как в волосы при этом дышит! Будто и у него душа на части разрывается! Но!! Стоит лишь вдуматься в слова… в их значение… реальное… как все сомнения отпадают. Похоть и ничего больше. А всё остальное – лишь декорации. А как же голову дури́т? Ведь за всеми этими украшениями Даша умудрилась упустить из виду самый смысл! Трудно его разглядеть, когда он сер и непригляден, а декорации – столь пышны и грандиозны. Даша очень устала. Видимо, он понял. И отпустил.