Романолуние

6. День восьмой. Понедельник, двенадцатое декабря

Платье сидело прекрасно. Даже талия Дашу не раздражала своей чрезмерной тонкотой, она ещё сильнее акцентировала переход к выпуклости и поэтому особенно здо́рово в этом наряде смотрелся зад. Сама бы от себя не отказалась, если бы была мужчиной… Редко, когда Даша себе так сильно нравилась.

Решила прибегнуть к тяжелой артиллерии: подвела глаза. И почему, когда женщина красит глаза, у нее открывается рот? Часто в жизни приходилось слышать этот глупейший вопрос. Да потому! Голову ведь приходится почти запрокидывать. Натягиваются шейные и лицевые мышцы, что и приводит к самопроизвольному раскрытию рта. Подите попробуйте натяните шею, запрокиньте голову и не откройте его при этом! И что всех мужчин так озадачивает? Ведь девушка, красящая глаза с открытым ртом, выглядит о-о-о-чень сексуально. При этом занятии закрытый рот ей был бы даже как-то ни к лицу. Да-а, ну и мысли! В них опять один секс… Возможно, не стоит? Возможно… Но невозможно.

Додумать до конца не успела, в отражении появился он… Рука задрожала, карандаш чуть не сломала, пока колпачок пыталась обратно нацепить … В косметичку сунула, может не успел заметить, что она тут для него драгоценного прихорашивалась? Успел, наверняка… Ох, неловкая ситуация, еще волнительнее теперь, как в глаза ему посмотреть…

Подняла взгляд. Роман на зверя похож лесного. Смотрит, как не совсем здоровый. Исподлобья слегка, дыхание частое. Рукава закатывает. Будто на части кого-то рвать собирается. Сердце тук-стук, тук-стук. Боже, какой он… Сексуальный? Не то слово. Астральный, потусторонний. От одного вида дух захватывает.

Вдруг набросился. Снова, как тогда, у стены. Потянул за́ волосы, небольно, это он так рубильник желанья подня́л.

В шею впился. Электрический стон через весь скелет пронесся и в мозгу разрядился. Везде мурашки. На ладонях что, тоже волосы растут? Может нет, но муравьи, оказывается и там живут. Просто редко на работу ходят. Сегодня первый рабочий день, видимо. Нереальное ощущение…

Застонала. Даже сама ухом за свой стон зацепилась. Возбудительно вышло…

Зарычал. Схватил за плечи. К себе лицом развернул. Губы… дикие, как у зверя. И всё чаще дышать начинает. Злой, беснующийся – целует. Будто хочет губы ее пожрать. Руки – плети: хлещут, а не ласкают. Но муравьям вообще безразлично. Слишком долго под замком сидели, обратно теперь и плетьми не загнать. Кожа превратилась в один сплошной муравейник.

Жмёт и месит руками, еще немного и сосуды полопаются. Больно. Здорово. Бешеное вожделение! И целует. Беспрестанно. Люто. Боже-Господи, какой же он долгожданный! Если можно сказать – вечножданный. Невозможно такого дождаться.

Дождалась! Он зашел – Даша вышла. Прямо отсюда, с десятого этажа. И через пять секунд полета достигла асфальта. Кончилась жизнь. Даша кончила. Всё теперь в прошлом. Жизнь прежней уже не будет. Будет новая. Какая? Что об этом думать? Сейчас вообще нельзя ни о чем думать. Нет ни мыслей, ни мудрости, ни отобранных за десять лет стратегий. Гном нервически докуривает в подвале под плинтусом. Перечёркнуто всё. Остались только ощущения. Такие не повторятся.

И его дыхание в волосах. И его запах. Чистоты. Кожи. И легкий шлейф парфюма. Пахнет травами и немного древесной корой. Он из леса. Всю ночь там бродил, напитывался. Под луной, если только сам не луна. Только дыхание и выдает, что можно до него дотянуться – тепло излучает. А так не подумаешь… Решила бы, что недостижимый небесный фонарь.

Боже, как же давно это было… С мужчиной… И оба не последние ведь были экземпляры. Сексуальные, ее хотели, она их тоже. Точнее, ей так казалось. Всё – фанера, набитая опилками. Это было не желание, а так, сиреневый лютик. Что такое хотеть – стало ясно только сейчас. Это когда между жизнью и смертью выберешь смерть, лишь бы почувствовать хоть раз то, что только что произошло. Прикоснуться к потустороннему миру. Пусть для этого придется вскоре стать его частью. Примерно так, наверное, чуть не опростоволосился дядя Фауст, изрекая: «Когда воскликну я «Мгновенье, прекрасно ты, продлись, постой!» – Тогда готовь мне цепь плененья, Земля разверзнись подо мной! (прим.: Иоганн Вольфганг фон Гёте «Фауст», отрывок, перевод Н. Холодковского). Только он смысл жизни искал, а не удовольствий. Но то, что творилось в этой точке планеты между Дашей и ее Мефистофелем тоже было гораздо глубже, чем просто удовольствие. Такие ощущения невозможны без познания смысла. А чувственная сторона этого знания – лишь одна из форм. Всё серьезно. Между ними теперь никогда не будет как прежде. Потому что они и сами не думали, что такое возможно. Он ведь тоже не думал, ее Мефистофель… Или Фауст? От кого она примет смерть? От дьявола? Или возлюбленного?

Включилась. Открыла глаза. Безотчётно, потому что Роман отстранился. Быстро, стремительно, будто бы даже отшатнулся. Мозг заработал в ту же секунду.

Спрыгнула, вытащила салфетки. Туда-сюда, туда-сюда, движения машинальные. Мысли – дурные предчувствия. Но еще не оформились, пока только созревают.

Вышел, забрал шмотки, открыл дверь и… умотал восвояси, отчетливо хлопнув дверью. Ширинка застегнута. Всё благородно и чинно. Так, немного потрахался с утреца. Размялся, на рабочий лад настроился.

Да, именно так это и бывает в жизни. Секунда – эйфория, следующая – бобик сдох и уже никогда не воскреснет. Потому что воспоминание о том, как именно бедного Боба только что переехали бронетранспортёром, Даша никогда из своей души уже не вытравит. Всё как полагается: она же сама выбрала между жизнью и смертью смерть! Чтобы почувствовать его в себе хотя бы один раз. Почувствовала. Пора платить по счетам. Пламенный привет доктору Фаусту! Пусть ждёт в гости свою Маргариту. Она уже в пути.

Злость.

Злость, злость, злость, злость, злость.

Звонок. Идите лесом! Злость. Опять звонит. Телефон сейчас сломается. Случайно.

Внутренний вызов. Кофе понадобился. Крови ее недостаточно напился. Требуется еще питьё. Обезвоживание?

Обезбоживание. Безбожник. Ничего, она тоже не Пресвятая Дева. Хочет кофе – будет ему кофе.

Принесла. Поставила. Рука дрожит, чашка о блюдце бьется. Кровь от лица отлила, Даша чувствует, какая бледная. Этот думает, наверное, что оно от переживаний. Пусть и дальше так думает, переубеждать не станет.

Злость.

Злость. Злость. Злость.

Конференция. Или переговоры? Может, встреча друзей после долгой разлуки? Ах, да… совещание. Какая, блин, разница, как назвать это сборище. Так бы на табличке перед входом и написали: «сходка ублюдков». Ничего, у Даши терпения хватит. Его у нее закрома. Ещё не допёр, с кем связался.

Злость.

Злость.

Осознанность. Официоз.

Хотел секретаря – получит, блин, секретаря. Скоро Мурманск приезжает. А этот забыл предупредить, в каких позах те любят. Даша покажет им лучшие позы. До посинения здесь оторвутся.