Романолуние

2. Школа

Двор. Теплая погода. Прыгают со школьного крыльца, кто дальше. Даша зацепилась за ограждение петлей от шнурка и рухнула навзничь. Ничего не помнит.

В следующий раз открыла глаза когда? В медпункте? Возможно, но этого тоже не помнит. Точно знает только одно: физкультурник усадил ее к себе на плечи и понес домой. Это помнит. Дом был совсем рядом, но дома никого не было. Вскоре примчалась мама. Впустила их с физкультурником. Напоила его чаем. Даше он не понравился. Не чай, физкультурник. Как-то на маму смотрел, да и та улыбалась. Даше казалось, что так улыбаться не следовало.

Папу почти не видела. Много работал. Маму не видела никогда. Мама вообще была редким явлением в жизни Даши. Она дома только ночевала – уходила рано, приходила поздно, часто уезжала на длительное время, а когда появлялась, рядом всё время появлялись какие-то незнакомые мужчины. Даше они не нравились. И мама не нравилась. Потому что не надо им так улыбаться. Папа ведь не улыбается так другим, только ей и маме. Раньше маме. Сейчас они друг другу не улыбаются.

Утром – школа. Папа будит, вместе завтракают, уходят. Днем – домой. Школа рядом, Даша ходит сама. Вечером за ней присматривает бабушка Валя, соседка. Она – донская казачка, самая интересная, кого Даша знает. Делает с ней уроки, играет в игры. Сколько же игр она знает! Никто столько не знает, Даше так повезло с бабушкой!

Берет лист бумаги, пишет: «А», потом черточка, черточка, черточка, и так по количеству букв, и последняя буква тоже «А». Спрашивает: какая буква? Даша говорит: «В»! Неправильно, – отвечает. За это Даша отчитывается, как дела в школе. И так постепенно разгадывает слово. А потом бабушка долго рассказывает ей про сорт яблок – «Афродита». Когда собирали урожай, что готовили из яблок и как от колхоза возили их на ярмарку на продажу.

Потом играют в «Города», и бабушка рассказывает о тех городах, о которых Даша не знает. Она ни о каких не знает, поэтому играют долго, ведь почти о каждом бабушка рассказывает. Интересно. Даша слушает, открыв рот.

А потом они сумерничают: сидят на диване в темноте возле незашторенного окна и смотрят на улицу. Даша мечтает, а бабушка ностальгирует.

После – домой. Там – уроки, телевизор, компьютер. Или в обратном порядке. Иногда без первого пункта. В последнее время всё чаще.

Вечером – папа приходит с работы. Делают гречку или картошку. Папа жарит мясо.

В школе все мальчики – дураки. Вовка Смирнов кинул шапку под кран. На улице был мороз. Шла без шапки. Вспомнила, что в ванной в шкафу у папы стояли чернила. Взяла один флакон – папа не заметит. Пришла пораньше. Сердце бьется. Но это как-то… скорее волнительно. Страха нет. Вовка вошел в класс, кинул портфель на пол. Даша открутила с флакона крышку, взяла в руки свою тетрадь, подошла к его месту. Уронила тетрадь, наклонилась, чтобы поднять, и незаметно бросила флакон в портфель.

Когда прозвенел звонок, Вовка всё обнаружил.

– Кто это сделал? – прозвучало на весь класс.

Тишина. Голос Даши:

– Шапка. Как только высохла – смоталась за чернилами.

– Ты что дура???

– Сказала же – шапка. Я похожа на шапку?

– Я тебя убью, глиста!!! – и кинулся на нее.

Как только подбежал, полез драться. Страшно всё еще не было. Наоборот, стало весело. Даша засмеялась. Вовка как-то немного одумался.

– Еще раз так сделаешь – убью!

– Ты ко мне больше не подойдешь. У шапки еще много чернил дома.

Норматив по бегу на тысячу метров ходили классом сдавать на пруд. Даша прибежала первая среди девочек, опередил только Смирнов. Физкультурник похвалил. Больно нужно! Лучше бы в тот день маме не улыбался: Даша разозлилась. Вовка косо посмотрел. Что-то хотел сказать, но сдержался. Тогда сказала Даша:

– Правильно, шапку лучше не злить, поэтому помалкивай.

– Глиста дернутая.

Даша запела:

– Ой чернила, вы чернила, вы чернилушки мои…

– Чеканушка.

– Очернильте вы дебила, эй, дебилко, отвали.

Смирнов бросился на нее прямо при физруке.

– Заткни свою хлеборезку!

– А ты свою почаще открыва́й, дебилоид!

Они драли́сь. Учитель растащил.

– Вы что, с ума сошли? А ну отпусти ее, Володя!

– Дура конченная!

– Ты что несешь, Смирнов? Девочку разве можно так называть?

– Она не девочка, она – глиста дернутая.

До директора в тот раз не дошло. Дошло в этот:

– Глиста! – Смирнов прошел мимо Даши и пнул ногой ее портфель.

– Глиста! – через пять метров развернулся, снова прошел, снова пнул.

– Глиста! – и опять.

– Глиста! – он так и ходил туда-сюда, постоянно пиная ее портфель.

– Что молчишь, глиста? У шапки чернила закончились? – снова пинок.

– Глиста! – и опять удар в бок портфеля.

– Я с дебилами не общаюсь. Поговори с моей шапкой.

– Заби́лись!

И отвалил.

После уроков в кармане куртки шапки не нашлось. Даша проверила в той раковине, куда Смирнов бросил ее в прошлый раз. Она была там. Насквозь мокрая. Портфель был весь грязный от следов ботинок дебила. В этот раз Даша по-настоящему разозлилась.

С утра перед первым звонком Смирнов повторил свой футбол с ее портфелем. Над ней смеялась уже половина класса. Даша молчала. Когда первый урок был в разгаре, она вытащила из портфеля еще один пузырек с чернилами, открутила крышку и, дождавшись, когда училка повернется спиной, тихо метнулась к месту Смирнова и вылила тому синюю жидкость прямо на голову.

– Чернова! Ты что офонарела? У меня таких случаев за всю практику еще никогда не было! Я даже не знаю, как на такое реагировать! К психологу, что ли, тебя к школьному отправить? Что за агрессия? Как можно было ни с того ни с сего такое вытворить?

– Он первый начал. Я – девочка, что мне было делать?

– По поводу? Ты же на него просто так накинулась! Вообще без всякой причины!

– Он два раза топил мою шапку. На улице мороз. В первый раз я кинула чернила ему в портфель и предупредила, чтобы отвязался. Не понял. Стал мой портфель пинать. Каждый день пинает, а в классе смеются. Я худая, не могу же я с ним драться? Так что буду так отвечать. У меня еще много чернил.