Романолуние

27.

– Это их тренер. Людмила Борисовна Шпигель. Умерла в прошлом году.

– Я так понимаю двадцать пятого декабря?

– Да.

– Значит, этот гаденыш не дал ей годовщину смерти памятью почтить… Она же до могилы так и не дошла?

– Да. Часа два пробыла у отца, потом уехала к себе на Ходынку. В следующий раз вышла из квартиры уже на работу.

– Ясно. Что-то новое по нему?

– Нет. Вашей занимался. Карту ее раздобыть удалось, много времени на разбор полетов ушло. Но не через школу. В поликлинике базу хакнули. И там всё очень запутано. В общем, я не буду вдаваться в подробности, думаю, вам они тоже ни о чем не скажут, вы же, как и я, не врач. Много терминов, куча диагнозов, таблеток и других назначений, но я попробую обобщить: как понял из материалов, никто не знает точно, что с ней. Рано обнаружили артрит. В детском возрасте еще, но во взрослой карте данных, когда именно, нет. Не поверите, вот сколько врачей, столько и диагнозов! Кто-то мышечные проблемы ставит, кто-то костно-хрящевые, кто-то гормональные. Пару раз аутоиммунные даже. Знаете что это?

– Нет.

– Проверил. Это когда организм видит болезнь, которой нет, и вырабатывает антитела для борьбы с ней. Сам себя пожирать начинает. Так вот там несколько таких диагнозов в карте ставились разными врачами. Но одного более-менее повторяющегося нет. Кроме артрита. То есть у нее разрушается межхрящевая ткань, но отчего никто понять не может. Просто негативная динамика по артриту. Последние анализы, что были в карте ее поликлиники, датированы пятью годами раньше, возраст – двадцать один год. У нее артроз колена, стопы́ и кисти первой степени. Это следующая стадия после артрита. И артритные изменения во втором колене. Свеже́е информации не нашел. По жалобам даже страшно стало, когда читал. Простите, но как-то раньше о таком не задумывался, а тут вот, когда столкнулся… И это молодая девочка, просто жесть… Врагу не пожелаешь. Утренние боли во всём теле. Везде буквально: в шее, груди, пояснице, руках и ногах. Но блуждающие. Сегодня есть – завтра нет. Иногда месяцами всё болит, иногда на месяцы отпускает. Жжение, зуд, и боль во всех мышцах. Описывает, что во время атаки буквально нельзя к коже прикоснуться. Там вообще-то текст сухой везде, врачебный, но я это в одном месте нашел: в листе приема психиатра частной конторы. Он отдельно был к карте добавлен ревматологом. Ее там на предмет болей обследовали, думали, может, от мозгов блокада идет. Пишут так: с утра буквально не может встать с постели. Начинает через не могу разминаться, только тогда скованность постепенно проходит. В течение дня иногда нормально, иногда всё равно болит. Динамика хуже на фоне стрессов и нервяка́. Ну и в суставах боли. В коленных, кистевых и на правой стопе, где артроз. Иногда, когда сильно прихватывает, появляется легкая хромота. Больше ничего найти не удалось. Других жалоб нет.

– А по гинекологии?

– Не знаю, по линии женской консультации еще не проверял. Сделаю.

Роман обалдел от услышанного. Вот, оказывается, какой жизнью живет Даша? А он еще считал, что это ему не повезло с головными болями… Он ехал на работу из Администрации и думал о вчерашнем дне. Его женщина. Она всё же сильно больна. И страдает. Сколько же мучений выпало на ее хрупкие плечи? Он вспомнил:

– Да. У меня это периодически. Когда устаю. И когда нервы.

И потом:

– Динамика хуже на фоне стрессов и нервяка. Иногда, когда сильно прихватывает, появляется легкая хромота.

И вот это:

– Хочу тебя расстроить. Она – больная девочка. Там сложное заболевание. Но вроде бы рано выяснили, вовремя лечить начали, так что прогноз был оптимистический. А как сейчас – не знаю.

А как сейчас? Если уже к двадцати одному году у нее развился артроз? Роман прекрасно знал, что это такое. Его отец мучился от этой болезни все последние годы жизни. Но ему было семьдесят четыре!

В поликлинике нашлись только давние данные о Даше, значит, она проходила обследование в каком-то частном центре. И результаты ее не порадовали. Выходит, сейчас ей стало еще хуже?

Роман вспомнил, как вчера она хромала. Ей нельзя нервничать. А на что все последние недели стала похожа ее жизнь? Боже, почему же он раньше всё не выяснил, возможно, события развивались бы иначе? Он же самолично руку приложил к тому, что у Даши теперь опять всё болит! А Роман-то еще удивлялся, почему она на его притязания не отвечала! О каком сексе можно думать, если она в таком состоянии? Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким виноватым. Директор спецотдела порывисто вздохнул и покачал головой.

– Роман Сергеевич, что-то случилось?

– Ой, Саша, и не спрашивай. Столько всего случилось, что ни в сказке сказать, ни пером описать…

Помолчали.

– Давай-ка, знаешь что? Вези меня к тете Клаве. Хотя… Нет. Смутится еще… моя девочка… Позже. Давай в «Потемкина» меня вези. Я ее лучше покормлю. А то она у меня совсем отощала.

Всё утро Даша висела на трубке, согласовывая программу мурманских мероприятий. До командировки Романа Сергеевича оставалось два дня. Его всё еще не было, с самого утра он уехал с отчетом в Администрацию Президента. Появился лишь к обеду в сопровождении Саши, водителя. Тот несколько раз заходил в приемную, и Даша немного с ним пообщалась. Он оказался прекрасным парнем, что было вполне предсказуемо: хорошие ребята чаще встречались на земле. Небесные же обитатели обычно не вызывали в Даше уважения. Оттого она и вела себя с сильными мира сего именно так: не привыкла скрывать своих чувств и никогда не испытывала страха, поэтому не боялась демонстрировать им свое презрение, если они того заслуживали.

– Добрый день, Дарья Игоревна!

Это был Саша.

– Здравствуйте.

Роман застыл в проходе, слегка улыбаясь. Ждал, пока они наговорятся. Наздороваются, в смысле. Никогда не любил, чтобы его перебивали, поэтому просто ожидал своей очереди. Она сегодня опять была красивая. Волосы распустила. Стрелки нарисовала. Роман моргнул и улыбнулся шире. Это был хороший знак…

– Привет, Даша.

Снизу вверх посмотрела и тут же взгляд опустила. Ему даже показалось, что немного покраснела. Но что смущена, это точно. Очень хороший знак!

– Здравствуйте, Роман Сергеевич.

Постоял немного. Отодрал подошвы от пола, прошел в кабинет.

– В переговорную всё неси.

– Спасибо, дальше я сам.

Саша немного улыбнулся.

– До свиданья, Роман Сергеевич.

Даша так разволновалась, что налилась краской. Она долго думала, делать это или нет… Ведь еще свежо было в памяти воспоминание о том, чем закончился последний ее подобный порыв…

Сейчас она не могла себе позволить какой-то особой одежды, пройдет еще неделя, а то и две, пока боли отступят на фоне лекарств. А до того придется ходить в наколенниках. Поэтому штаны надела те же, только блузку сменила на черный свитер с высоким горлом. И набросила сверху свою любимую цацку: роскошную золотую цепь с вольными концами и регулятором хода по середине, инкрустированным небольшим эмалированным панно. Закрепила его маленькой булавкой на одном плече. Получилась прекрасная асимметрия, придающая стиля вполне рядовому образу.

После долгих раздумий, всё же решилась: распустила волосы и накрасила глаза. Обратит внимание? Отреагирует? Или нет… Тогда будет… больно.

Но он заметил. И так посмотрел, что дух захватило. Сморгнул; еще; и разулыбался как тот самый кот, только вдоволь наевшийся сметаны. Даша еле протолкнула нервный глоток и уткнулась глазами в стол. Не могла на него смотреть. Стало даже как-то… почти стыдно… За свое такое легко считываемое желание ему понравиться. Сердце билось и билось. Она даже не смогла себя заставить ответить на звонок. АТС всё журчала, а Даша пыталась справиться со своим дыханием.

Роман решил лишний раз не смущать свою зазнобу и просто крикнул:

– Даша, зайди, пожалуйста, в переговорную.

Послышались шаги. Вот и она на пороге. Осмотрелась. Удивлена.

– Мне не нравится, что ты не ходишь обедать. Но если Магомед не идет к горе, то кто-то когда-то может притащить гору к Магомеду. Садись и ешь, звонки подождут. У тебя обед.

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами. Роман сейчас думал о том, какие они были огромные. Особенно это было заметно на худом бледном лице. Наконец, Даша сказала:

– А вы?

– Хочешь, чтобы мы вместе пообедали?

Ёлки зеленые… Опять он ее смутил… Теперь вот точно покраснела и снова в пол уткнулась. Придется как-то расхлебывать…

Роман подошел и взял ее за руку. Подвел к столу, усадил на стул. Сел на корточки рядом и сказал:

– Я бы от такого не отказался. Только тебя смущать не хочу. Боюсь, что опять испугаешься… что приставать буду.

Даша сильно волновалась. Не могла смотреть ему в лицо.

– Так не приставайте.

– И не собирался.

Она, наконец, подняла взгляд. Роман добавил:

– Пообедаем вместе?

Даша кивнула. Тогда он сказал:

– Хорошо.

Выпрямился, подошел к соседнему стулу и сел.

– Ты сегодня очень красивая. Делай так почаще, пожалуйста.

Сердце Даши изошлось стуком.

Вечером Роман не раз перебирал в памяти их совместный обед. Он волновался ну просто как мальчишка. А Даша смущалась. Как девочка. И когда это они только успели превратиться в детей?

Он смотрел на нее и думал о том, как она ему нравится. В любом состоянии: ненакрашенная, бледная, измученная. С пересохшими от мороза или страсти губами. С синяками под глазами и ортопедическими наколенниками. Даша нравилась ему всегда.

Его женщина умела быть обольстительной, Роман несколько раз успел в этом убедиться. Но по большей части в период их знакомства она старалась не привлекать к себе его внимания, он кожей считывал это желание Даши скрыть свою красоту под покровом простой одежды. Тем не менее ей это никогда не удавалось. Даже когда она выбирала строгую до выхолощенности одежду, Роман всегда угадывал в ней какую-то отличительную особенность. Если это было простое платье – то оно всегда имело изысканный крой, идеально подчеркивало то, что нужно было подчеркнуть, а чаще всего еще отличалось особой тканью. Если это были блузки, свитера, пиджаки – то Даша играла с цветами, текстурами и фасонами. Ничего лишнего, но всё всегда попадало в точку. Она почти не использовала украшений. Но, видимо, из тех же соображений: не хотела лишний раз привлекать к себе его взгляд. Ведь те несколько вещей, что Роман на ней видел, немедленно заставляли его обратить на них внимание.

Он невольно сравнил ее со своими женщинами. Первой на ум пришла Софья. Его жена всегда роскошно одевалась. Ярко, броско, вызывающе здорово. Роману она за это когда-то очень понравилась. Даша была иная. Строгая в одежде, но убивающая наповал. Потому что сражала любого мужчину и без спецэффектов. Она сама им была.

Вот и сегодня, стоило ей всего лишь подвести глаза и распустить волосы, как Роман весь обед, не таясь, пялился. А цепочка, закрепленная в районе плеча, так и приглашала его подойти и дотронуться до той самой впадины, выше ключицы. Как же Даша умела расставить акценты! Роман никогда раньше не видел, чтобы кто-то так живописно использовал украшения.

Они не разговаривали. Просто ели и смотрели друг на друга, будто знакомясь заново. Даша съела почти всё, что он для нее заказал. Аппетит – признак здоровья. Он будет ее кормить, чтобы только его девочка выздоровела.

Когда закончили, Роман спросил:

– Я угадал с едой?

Даша кивнула:

– Да, спасибо. Всё было очень вкусно.

– Я рад. Но давай так: чтобы мне больше не приходилось угадывать, просто заказывай сама, что ты хочешь. Из любого ресторана. Если в буфет не спускаешься. Картой отдела оплачивай. Но я хочу, чтобы ты обедала. Договорились?

– Элеоноре Андреевне это не понравится.

– Элла уже всё поняла. Все поняли, Даша. Так что ты зря.

Опять смотрит в пол. Кивнула. Он сказал:

– Хорошо.

– А вы?

– А что я? Я без еды привык. Но если захочешь компании – всегда составлю. Лишь бы ты ела.

Подняла глаза. Смотрит внимательно. Непонимание во взгляде. А у него в желудке опять всё скручивается.

– Зачем вы это делаете, Роман Сергеевич?

– Что именно? Пытаюсь быть милым?

– Если хотите, называйте это так.

– Ты же пока мой ассистент. Ты нужна мне здоровой, Даша.

– А если нет?

– Если нет что́?

– Если не буду здоровой?

– Значит, будем лечить. Где же я еще такого ассистента раздобуду?

Позже вечером позвонил разведчик.

– Есть вероятность, что она бесплодна, Роман Сергеевич.

– Знаю. Что-то еще?

– В консультации с девятнадцати лет наблюдаться стала. Тогда зафиксировали последствия гонореи. Из записей понял, что бессимптомно болела и поздно узнала. Значит, заразилась намного раньше. В общем, когда болезнь нашли, уже были осложнения. Лечилась. Долго, несколько месяцев. После этого информации мало. Последняя запись, правда, свежая. Полтора месяца назад. Сдавала расширенный анализ гормонов и на половые болезни. Везде норма.

– Ясно. Пока всё?

– По парнишке вашему еще кое-что. Напарник его сегодня покатал. Он во французской конторе работает. Продуктами питания занимается. Адрес офиса и название скинул. И еще пробил его по внутренней миграционке. Чисто. Тогда зарубежку проверил. Два въезда-выезда в страну в год. На две-три недели в районе Нового года и на месяц в июле. Так два года подряд. Видимо, основное место жительства в Лионе. Проверил, офис продуктовой конторы там.

– А где живет пока здесь гостит?

– В соседнем доме с вашей девушкой. Там, где машина его была припаркована. Рассказывал, помните?

– Помню. Раз вы такой оперативный, пробейте мне и его на предмет гонореи. Сможете сделать это быстро?

– Начну с диспансера. Если там будет за что зацепиться, то да. Если придется шарить по лабораториям, то это гораздо дольше. И сильно дороже.

– Начните с диспансера. Он бывший спортсмен. У меня такое ощущение, что до лабораторий не дойдет.