Спала как ребенок. Снотворное убило. Даже боли от синяков по всему телу не чувствовала. Проснулась вовремя, с первым сигналом. Выбрала платье, чтобы следов не было видно: бежевое, бледное, Даша – поганка. Всё закрыла – шею, руки, ноги. И никаких пуси-муси деталей. Она – смерть, бескровная и злая. Не подходи, а то случайно сдохнешь, постояв рядом.
Этого нету. Весь день в разъездах. Звонков три штуки. Здрасьте-до свиданья. В телегу – азбука Морзе. Не поймёт – его проблемы. Пусть нанимает дешифровщика. Даша не парится о таких мелочах.
Весь день – звонки и подготовка к мурманской встрече. Ох, и покажет им Даша, хоть и не ваша.
Ассистентка Анатолия Маслаченко – дура-дурой. Разболтала лишнего – пишите письма в изолятор. В Мурманске вроде народ не болтливый. Видимо, она к ним забрела из Палермо.
Анатолий – лучший начальник на свете. Добрый, ласковый, пялит, наверно, душевно. Любит выпить. И баню, а, значит, – и девок. Секретарша, конечно, об этом не знает. Думает, видно, что окромя жены пялит Толик единственно только ее.
Это в СевМоре распространенное явление. Просто в секретариатах распылили специальные средства из американо-украинских биолабораторий. Чтобы все бабы тире секретарши превратились в романтичных дур. Для увеличения производительности труда начальства. Кстати, она, Даша, нифига не исключение, так что нечего злиться на мурманчанку. За воздухом в родной приемной надо больше следить. И за своей капитально отказавшей головой.
Спустилась к Кларисе. Дошли до второй перепёлки. Должна же и от птиц хоть когда-нибудь быть польза? Кроме бело-серых блямб к деньгам на капоте и лобовом – знака, что скоро кто-то получит наследство от дядюшки Скруджа. Тот лично выдаст билет на посещение автомойки.
Информацию получила. Вернулась восвояси. Продолжать дышать специальными средствами. Только они больше не действуют. Потому что в голове теперь только мысли о том, как же приятно открыть головой гада пару окон. А еще лучше все окна в здании, и все его головой. Их здесь много, работы хватит как раз до зарплаты.