Романолуние

26. Даша

Как Даша и хотела, ее лучшее платье сработало. Только вот сработало оно совсем не так, как Даша хотела…

Их первый раз случился во второй понедельник ее работы в СевМоре. Прямо с утра. Роман набросился на нее, не успев войти. Она так безумно хотела его, что толком и понять не успела, насколько неправильно всё происходит. Он рвал ее на части, а она его. Даша не могла объяснить, как такое могло случиться с не́й, всегда державшей всё под контролем.

У нее так давно не было мужчины… Обычно после длительного перерыва всё происходило более размеренно, подготовленно, что ли. Даша была хрупкая девушка, и длительное воздержание приводило ее тело в состояние, близкое к девственному. Поэтому после года отсутствия в ее жизни мужчины всё должно было пройти совсем не так. Или это навредило бы ей. Так Даша считала. Но оказалось, что она заблуждалась…

Она почувствовала такой экстаз, что теперь и представить себе не могла, что с ним ее первый раз мог бы пройти иначе. Каждый звериный оскал Романа на ее коже вызывал в ней мурашки, провоцировал на ответ, и Даша отвечала. Она еще никому никогда так не отвечала. А он всё целовал. Точнее пожирал. Кусая губы, втягивая язык так глубоко, что ей казалось еще немного, и она задохнется. И постоянно сжимал ее плоть. Так яростно, что она ныла от… желания, чтобы он продолжал. Когда же всё произошло, у Даши по телу прокатилась такая нервная волна, что она почувствовала что-то на грани между наслаждением и болью. Жжение во всех мышцам. Уколы иголками. Невыносимо – стерпеть, удержать невозможно. И тут же оргазм. Сразу, всего через несколько секунд. Нет, так не бывает! Она больше ни о чем не думала, просто отключилась. Скрылась в своем внутреннем мире, как йог, чтобы осмыслить, что чувствует, и продлить этот миг, незабываемый и, вероятно, неповторимый. Нет, такое не может случиться, а если и произошло, то лишь единожды за целую жизнь. Даша даже не помнила, как она что-то кричала ему на ухо, заламывая руки, а потом снова зарываясь в его волосы: сознание отключилось от вспышки молнии, прорезавшей тело снизу вверх.

Она снова очнулась, когда Роман отстранился. Быстро, обдуманно, видимо, так же, как и всё, что он делал. Даша как по щелчку заставила себя включиться. Этот механизм был выработан годами, встроен в ее мозг. Она знала, что лучше перебдеть, чем быть застигнутой врасплох. Спрыгнула. Достала из сумки салфетки. Появился Роман. Поднял одежду, открыл замок парадной двери и ушел к себе. Будто ничего не было.

Даша, не успев еще осознать случившегося, механически двигалась, пытаясь начать рабочее утро. Будто ничего не было.

Но ведь было.

Вдруг на миг захотелось разрыдаться. Но она не могла себе этого позволить. Не дождутся. Она, наверное, и так умрет рано, но сделает всё, чтобы не доставить им удовольствия и сдохнуть еще раньше. Она умеет держать нервы на поводке. Научилась. Иначе боль начинает одолевать. Нет. Злобный гном будет сидеть в погребе. На цепи. Для этого всего лишь нужно разозлиться самой. Значит, надо разобраться в том, что случилось, чтобы понять, что привело ее к такому исходу. И тогда она обязательно разозлится.

Даша стала думать.

Роман пришел без галстука. Закатывал рукава, не снимая запонок. Что это значило? Только одно: он знал, что сделает и подготовился заранее. Чтобы не тратить лишние секунды своей драгоценной жизни. Даша подняла юбку. На ногах кое-где проступили синяки. Подошла к зеркалу. Спустила с плеча платье. Еще два синяка от пальцев. На шее небольшой след от засоса и два маленьких кровоподтека. Волосы сегодня убирать нельзя. Хорошо, что длины хватает, отметины будут скрыты. Лицо без видимых следов, только губы искусаны. В одном месте вырван маленький кусочек. Но Даша залижет ранку, и никто ничего не заметит. Зимой ее губы часто искусаны. Они всё время слоятся, их приходится таким образом полировать. Руки ниже рукавов были в порядке.

Теперь Даша отчетливо ощущала боль. Больше всего в районе бедер и предплечий. А ведь она ничего не почувствовала во время того, что случилось… Господи, что это с ней вообще было??? Как она могла допустить такую ошибку?

Стало очевидно: Роман всё задумал именно так. Взять Дашу как дворовую собачонку, непосредственно возле ее конуры, растерзать и бросить. Желательно прямо на морозе. Пусть сгниет, видимо, кому-то от этого станет легче. Так, наверное, этот человек представляет себе отношения между мужчиной и женщиной. Он ведь сказал ей в пятницу, что с ней хочет сделать всё по-другому. Интересно знать, как бы он это сделал в своей манере, если «это́» и было в его понимании «по-другому»?

И Даша разозлилась. Очень сильно. Она поиграет с ним в эту игру. Уже разослала резюме в несколько компаний. Как только от кого-нибудь придет ответ, она просто больше не выйдет на работу. А пока будет приходить сюда столько, сколько понадобится. Если этот человек решил, что так он ее сломает, то он плохо знает, что такое Дарья Чернова. Именно так, «что такое». Она уже давно не человек. Она – это явление. И кое-кто может пожалеть о том, что оно с ним произошло.

Но шок дал свой эффект. Мышцы стало немного сводить. Хорошо, что ни колени, ни стопы, ни руки пока не болели. Даша подошла к зеркалу. Первый признак налицо: она сильно бледна. Надо спуститься в буфет и хорошенько поесть или она не доедет до дома. Там – благословенные таблетки. Надо принять хотя бы одну, лучше перебдеть…

Романа она не видела до второй половины дня. Они общались исключительно по внутренней связи. Но после обеда было совещание в большой переговорной – комнате, смежной с его кабинетом. Даша сидела в углу и молчала. И считала часы до конца работы. Таблетка. Таблетка…

Вечером дома она сняла свое любимое платье, бросила его в угол и забыла о его существовании. Больше любимым ему уже не быть. Долго стояла под душем. Зеркала в квартире еще не было, но и без него Даша видела, что буквально вся покрыта синяками и кровоподтеками. И ей стало противно от самой себя: она, видимо, больная. Мазохистка. Раз могла кончить от такого зверства. Да еще как кончить! Ей явно требуются другие таблетки… Но она приняла эту. И легла спать. Гном сидел на цепи, и ничто не предвещало бури. Даша была зла как черт, и это было залогом заточения мерзкого карлика.

Во вторник Роман в офисе не появился. В среду планировался визит мурманского филиала, а ее босс как-то забыл сообщить ей детали. Что ж, это даже к лучшему! Даша покажет этим завалящим нефтяникам, как надо делегации встречать. Только нужно уточнить насчет бюджета, а то вдруг она им закатит банкетик президентского уровня для персоны, которую в московском СевМоре и за человека-то не считают? Нет, Даша никогда так не работала. Она зла на босса, но вредительством заниматься не станет. Слишком мелко, не ее стиль. Она сделает всё наоборот: убьет наповал своим профессионализмом. Чтобы впредь знал, что оттрахал не какую-то дворняжку, а породистую сучку из каталога чемпионов.

И она позвонила секретарше Маслаченко. Расспросила как и что: где обычно столуются, чем любят поразвлечься после. А потом спустилась в бухгалтерию и пошла напрямую к своей… старой знакомой Кларисе, чтобы напомнить, что с нее должок. Помощница Эллы тут же отвела ее к Ольге, второй Дашиной туалетной подружке, и объяснила ситуацию: нужны экспенс-отчеты по гулянкам мурманского филиала в последние два приезда. Но без визы князя тьмы на запросе. Та глаза выкатила и чуть на месте не испарилась. Пришлось объяснять, что цифры нужны для того, чтобы случайно не сделать перерасхода. Ведь если Даша переборщит с масштабом трат, то прилетит и им: Элеонора Андреевна жизни не даст как минимум до нового года. Ольга сломалась, чему, правда, сильно поспособствовала Клариса. Без нее Даша первую не убедила бы. Так секретутка князя тьмы получила всю нужную ей информацию.

У нее уже было забронировано три ресторана и четыре афтерпа́ти, теперь оставалось только отменить ненужные. Выяснилось, что если бы она делала всё на свой вкус, то всё равно бы угадала, но Даша не привыкла работать наобум. Она предпочитала перепроверять каждую мелочь. Анатолий Маслаченко был любитель морепродуктов. Она – тоже. Так что ее любимый ресторан подходил как нельзя лучше. Но насчет этого пункта программы она была уверена и так. Сомнения вызывал лишь конноспортивный и банный комплекс: не слишком ли круто для мурманского филиала? Но оказалось, что на Анатолии Маслаченко ее босс никогда на экономил, так что и с конноспортивным банным комплексом Даша вполне укладывалась в бюджет.

Во второй половине дня она сделала несколько звонков своим знакомым. Первый был хостес ресторана «Владивосток нашей эры», второй – виайпи банщику из конноспортивного. Даша напомнила о себе и предстоящем мероприятии. Вознаграждение за работу шло отдельной строкой бюджета, она самолично подобрала меню блюд и паре́ний та́к, чтобы двадцать процентов от общей суммы оставалось на чаевые: у нее не было никакого желания весь вечер висеть на трубке, расхлебывая мелкие неприятности, которые обязательно бы возникли, если бы она не закрепила за мероприятием материально заинтересованных смотрящих. У таких муха не пролетит. Даша легла спать с чувством… очень приятным. Представляя себе лицо Романа, когда он всё увидит. Она ему еще, гаду, покажет! Сейчас заснет и, наконец, нормально выспится. А он, гад, после такого приема, спать-то вряд ли уснет. Самовлюбленный гад. А она вот прямо сейчас как возьмёт и как погрузится в сон… Вот только еще немного позлорадствует.

Заснула Даша под утро. Но несмотря на то, что поспала всего несколько часов, встала бодро. И на работу шла… уверенно. С мордой кирпичом. В платье с высоким горлом, чтобы никто не заметил, как грубо ее недавно поимели. Косметики – ноль. Прическа – чтобы ни волосинки не торчало. Она никогда больше не даст ему ни намека на то, что желает его. А он, даже если будет выть от желания, никогда больше ее не получит. Она – явление на его голову. Но осознание этого пусть доходит до гада медленно.

Конференцию с Лердони проводил Семен. Даша еще не была полноценно к ней готова, но старалась включаться и под конец начала неплохо ориентироваться в том, что и как. Семен к ней клеился, но делал это топорно. Рубаха-парень, не в ее вкусе, поэтому она держала его на расстоянии. Тот это понимал и границ не переходил. Не то что один гад из здесь присутствующих. Даша кожей его чувствовала, но никогда не смотрела. Она на него не посмотрит. Никогда больше, не дождётся.

Ночь прошла как под копирку с прошлой – в самолюбовании и предвкушении мурманского банкета. Спала Даша еще меньше, гад не давал. Тыкался ей в лицо своей самовлюбленной будкой, которую Даша теперь представляла только по воспоминаниям, родом из понедельника. С того у́тра она больше так ни разу на него и не взглянула.

В четверг гада прижало. Услышала высшая сила ее молитвы. Не возжелай беды ближнему своему, чтобы беда не возжелала тебя. Воистину библейские мудрости вечны и безупречны. Правда, Даша не была уверена, что эта мудрость оттуда… И не задумывалась о том, что сама сейчас ближнему тоже не добра желает. А за это иногда случается божья кара – гном может сорваться с цепи и выбраться из чулана…

Даша помилосердствовала. Дала ему таблетку. Пусть пока поживет. Рано ему еще помирать. Надо, чтоб подольше помучался.

Хорошо же она по нему прошлась, молодец, девочка! Ха! Гуру бизнеса! Да настолько, что со своей головной болью разобраться не может. Начал бы, что ли, хоть с похода к врачу… Если Даша угадала его мелодию с первой таблетки, значит, там всё не так уж и запущено. Просто он, как и большинство мужчин, не утруждает себя лишними походами по врачам. Зачем? Пусть лучше голова оторвется к чертям собачьим.

А потом ей даже спасибо откололось. Как только у бедняжки перестала болеть голова, так он сразу как взял, как подобрел, и спасибо налево-направо раздавать начал. Одно досталось Даше. Только вот рано он ее благодарит. Если Роман так впечатлен избавлением от головной боли, что же с ним будет после мурманской встречи?

Этой ночью Даша приняла снотворное. В третий раз подряд засыпать с мордой гада перед глазами она не могла. Гном потихоньку работал напильничком. Но Даша пока об этом не знала. Или просто не хотела знать.

Утро пятницы ее немного… огорчило. От мурманского филиала не последовало никакого фидбэка. Ноль обратной связи. Неужели эти хоть брось их нефтя́ники не почувствовали разницы? Как-то не верилось. Но всё же вдруг? Фирма-то из топа, вся столичная мажорщина спит и видит пролезть в такую хоть тушкой, хоть чучелкой. И всё же странно, что никто не обратил внимания на ее старания. Было даже как-то обидно. А днем, уже после отъезда делегации, заявился ее босс с какой-то женщиной. Почти сразу Даша поняла, что это была его жена. Очень красивая. Ей самой такие формы никогда не снились, навсегда останется худосочной. Одета – просто блеск. Каракулевое пальто с наброшенной на плечи бурой лисой: Даша давно о подобной мечтала, но такой мех встречался ей всего пару раз, и в те моменты у нее никогда не было достаточно денег. Роман помог жене раздеться, обнял за талию и любовно прошелся по спине. У Даши тоже прошлось по спине. Она и не ожидала от себя такой реакции. А потом… Он попросил ее принести кофе…

Картина того, как Роман целовал жену, произвела на Дашу неизгладимое впечатление. Это было так… осмысленно, чувственно, по-настоящему и настолько отличалось от той имитации любви, в которую они с Романом играли, что на нее накатило чувство безысходности. Даша-то, может, и явление, но никогда ни для кого не станет кем-то значимым. Она – виагра, она – алкоголь, она – химикат, будоражащий кровь. Но, как и у любого из вышеперечисленных веществ, срок ее действия сильно непродолжителен. Никто из ее мужчин никогда не целовал ее так, как это сейчас делал Роман со своей женой. В его поцелуе было что-то серьезное, сокровенное, вероятно, по-своему он любил эту женщину. Она ведь была матерью его ребенка, с ней он прожил долгую жизнь и их, наверняка, многое связывало. А кто для него Даша? Временное умопомешательство? Которое, к тому же продлилось настолько недолго, что после этого его даже та́к стало трудно назвать. Слишком громкое слово для описания того, что к ней чувствовал Роман. А что чувствует она? Всё еще злится на него? А, может, на себя? За то, что тогда испытала… Нет, злости больше не было. Ее вытеснило ощущение тоски. Гном допилил свою цепь.

Когда двое закончили любовные утехи, маленький гадкий человечек в засаленном колпаке уже прочно поселился в душе у Даши. Что-то оборвалось. Вторая чашка, заказанная боссом, уже не могла произвести на нее большего впечатления, чем первая. Поэтому Даша просто поставила ее на стол и ушла. Правда, руки немного дрожали. Снова придется принять таблетку.

Она еле досидела до четырех. Отчего-то теперь находиться возле него стало просто невыносимо и Даша, привыкшая действовать, а не молчаливо подчиняться судьбе, решила, что больше не может здесь быть. За выходные, возможно, она отойдет. Но сейчас – нет. И она пошла к Роману. Разговор закончился странно. Неожиданно для нее самой. На вопрос кто он для нее, заданный Романом Сергеевичем Чернышевым, нужно было ответить просто: никто. Но почему-то с губ сорвалось странное и неведомо откуда взявшееся: непредсказуемый из враждебного мира чужак. В этом заключалось столько боли, что Даша была сражена своим откровением побольше Романа. Но и он тоже был сражен. Отреагировал странно. Стоял в приемной пока она не оделась и не ушла. Как-то совсем не вязалось с его статусом божества.

Там, в приемной, Даша впервые с понедельника пару раз на него посмотрела. Долго, внимательно. В первую очередь, чтобы понять, что чувствует сама. Что чувствовал он, ее теперь не заботило, слишком уж этот кроссворд был сложным для того, чтобы она стала пытаться его разгадать. Только бы время потеряла, а результата всё равно никакого бы не было. И вот, посмотрев в глаза этому человеку, который так странно и больно рассек ее жизнь пополам – на «до» и «после», Даша поняла, что не смогла вытеснить своей влюбленности злостью. Так неправильно и глупо. Так странно и на нее не похоже. Так бессмысленно и погребально. Ведь Даша погребет себя под этим чувством. Тело будут мучить боли, мышцы адски болеть по утрам, кости ссыхаться и хрустеть, суставы не разгибаться. Всё это снова с ней случится, как всегда, при сильном нервном напряжении. А он между тем будет спать с женой, массажисткой, любовницей или кем-то еще, с кем ему вздумается. Пора было завязывать с этим. Даша не привыкла сдаваться. Она должна побороть влюбленность, которая становилась такой нездоровой. Но она не будет сбегать отсюда, прятаться от него и себя. Она просто победит. И лишь тогда уйдет. Иначе потеряет самоуважение.

В этот день был прыжок, а потом второй. И Даша будто снова проснулась: уверенность в себе в миг вернулась, а в окружении старых друзей она почувствовала себя такой счастливой… Пусть они редко виделись, пусть она сейчас избегала встреч, чтобы не попадаться лишний раз на глаза Андрею, пусть эти ребята были из прошлой жизни, которой у нее больше никогда не будет, но всё же Даша чувствовала себя кому-то нужной. Эти люди не смотрели на нее как на кусок мяса, их интересовала она сама. Серега был давно женат, еще с института, но всегда подкалывал ее, когда видел. Поэтому Даша иногда называла его занозой. Паша Рябко́в вообще полжизни прожил с ней в одном подъезде. Он был ей как брат и так помог, когда стало известно о болезни. Жалел ее. Но не жалостливо, с пузырем под ноздрей, отчего ей только стало бы противно, а как-то глубоко и по-настоящему, не произнося громких слов. Он мог просто обнять, и сразу становилось легче. Паша всю юность был ей хорошим другом, а сейчас вот тоже недавно женился, но относился по-прежнему, как настоящий человек. А Игорек всегда был молчуном, стеснительным душкой. Он и сейчас не изменился: молчал в основном, когда они в клубе приземлились, но от одного его присутствия становилось тепло и по-домашнему спокойно. И Даша расслабилась, вволю наболталась, а потом ушла на танцпол. Ребята вскоре уехали, ведь дома их ждали жены. А вот Дашу дома никто не ждал. И она осталась. Решила, что сегодня будет танцевать до упаду, а там – будь что будет.

Когда среди мелькающих лиц ей показалось, что она увидела знакомое, Даша даже отшатнулась. Нет. Она не ошиблась. Это был он. Подошел. И сразу вспомнил о том, что у него есть руки. Насколько же это всегда было в духе Андрея…

– Тебе Серега слил, что я буду?

– Зачем тебе это знать? Чтобы в следующий раз лучше прятаться? От меня всё равно никуда не денешься.

– Да пошел ты!

– О́й ли, ско́лько ли ра́з ли, да я́ ли это слы́шал?

– Андрей, отвали, дай потанцевать.

– Давай вместе потанцуем! Я соскучился очень!

Даша оттолкнула его:

– Отвали, сказала!

– Ты такая красивая, когда злишься! Меня это еще больше заводит.

– Как ты банален.

– Это не банальность, это правда. Дашка, я соскучился – пипец! Прямо здесь, в туалете тебя бы и…

– О! Хорошая идея! Давно я в туалетах не трахалась.

Мысль пришла мгновенно. Даша давно заметила, что за ней пристально наблюдет один амбал. Андрей был парень крепкий, абы кем от него было не отбиться. Даша стала разыскивать этого человека среди толпы. Он не был в ее вкусе, но не был и безобразный. Обычный парень, вполне даже из себя приятный. Но Даша никогда не понимала, как можно спать с первым встречным, который не вызывает к себе никаких чувств, пусть даже и неприятных. Секс возможен только тогда, когда мужчина поднимает внутри волну. Но с Дашей что-то случилось. Она мысленно, как ни пыталась об этом забыть, всё время возвращалась к тому, что сделал Роман. А появление Андрея просто стало последней каплей. Выхватив здоровяка из толпы, она подошла и приблизилась к его уху:

– Привет! У меня есть предложение.

– Весь внимания!

– Секс. Прямо здесь, в туалете. Вижу, как смотришь. Но есть одно «но». Скажу честно, я этого не планировала. Но могу рассмотреть по схеме «услуга за услугу». Если ты в принципе не против такого опыта, то я объясню подробнее. Если нет, так и скажи. Я просто уйду. Понимаю, что всё это странно выглядит.

– Да уж, поворот! Объясни, даже интересно стало!

– Мне помощь нужна. Ты парень крепкий, но одного этого недостаточно. Нужно, чтобы еще оказался не робкого десятка. Ко мне бывший прицепился, отцепить не могу. Достал. Хочу его так отбрить. Но он драчун. Может полезть. Если тебя это не смущает, то готова прямо сейчас.

– Хм, думал такое только в фильмах бывает… Ну ты и оторва!

– Ну и отлично! Я же к тебе в жены не набиваюсь? А для того, что предлагаю – это даже лучше. Должно сильней возбуждать.

И она прошлась языком возле его мочки. Шея мужчины напряглась под ее рукой.

– Допустим, убедила.

– Презерватив есть?

– Как чувствовал. Взял.

– Ну тогда пошли.

Еще по пути в туалет Даша ощущала себя грязной. А там… Она чуть не зарыдала от нахлынувшего на нее чувства уныния. Ее новый знакомый быстро остудил пыл Андрея, всё же сегодня она пала не зря, ее ставка сработала. Амбал вырубил забияку: может, Андрей хоть ненадолго от нее отстанет? Даше сейчас только его еще не хватало…

Когда всё кончилось, она со стоном выдохнула. От радости, что это теперь история. От отчаяния, что… Роман-то был с любимой, а что только что сделала она? И что? Полегчало? Но нужно было держаться. Только не при Андрее. А то еще, чего доброго, решит, что это она из-за него так убивается.

Сказала ему всё. А он обрадовал: теперь переезжает в Москву насовсем. Господи! А она-то хотела в скорости уйти из СевМоря, вернуться домой, к отцу, пока ремонт не закончен и в январе спокойно искать работу с деньгами в кармане. До зарплаты ей оставалось всего две недели. За это время она постарается победить в себе Романа Чернышева и дожить-таки до момента, когда получит расчет. Тогда Даша не выйдет на работу на вполне законных основаниях: не потому, что сбежала от него и своих чувств, а потому, что истек срок действия их с боссом соглашения. Андрей перед Новым годом должен был уехать обратно. А сейчас? Что ей было делать?

Даша разрыдалась только дома. Так сильно, что до самого рассвета не могла успокоиться. А утром не смогла встать с кровати от боли. Болело всё: мышцы рук, предплечий, бедер. Болела шея, спина, а в груди просто адски сверлило. Но пока не болели колени. Даша стала снова принимать таблетки три раза в день.

За воскресенье ее немного отпустило. К утру понедельника боль осталась только фоном. Но на работу пришла уже не Даша, а только ее тень. Она устала от своих переживаний.

Утро пролетело в заботах об итальянской командировке как у господина Чернышева, так и у его ассистента. Он, ассистент, даже остался без обеда, что в теперешнем его положении было непозволительной роскошью. В ее положении. Даше надо было больше есть, чтобы компенсировать прием таблеток, который теперь снова становился регулярным. После четырех она улучила момент и выскользнула из приемной, чтобы позвонить отцу. Он беспокоился, что Даша совсем не приезжает, звонил всё утро. Такое с ним бывало нечасто. Поэтому, как только прекратились хождения к Роману в кабинет, она прошла по узкому коридорчику, ведущему к технической зоне, встала в самом конце, возле окна – там ее не должны были обнаружить, – набрала номер отца.

– Привет! Ну погоди, помолчи, дай сказать. Меня в пятницу ночью нашел Андрей. После вышки. Наверное, кто-то из ребят случайно проболтался. Поэтому я не приехала. Позвонить?.. Ну прости… Позвонить не могла. Устала очень на работе, настроения не было. Но у меня всё хорошо.

Пока отец что-то говорил, Даша молчала. Вдруг почувствовала тепло за спиной. И как она его раньше в отражении стекла не заметила? Обернулась. Стоит почти вплотную. Так близко от нее не был с того дня. С прошлого понедельника. И сегодня понедельник. Не зря говорят, день тяжелый. Даша быстро сбросила вызов. После работы перезвонит, объяснит.

– Не отвечаете, значит, на личные звонки во время рабочего дня…

– А здесь что, рабовладельческий строй? Отойдите, пожалуйста, я выйду.

Даша попыталась пройти, отстранила Романа. И тут же попалась. Он поймал ее руку и завел за спину, нависнув над ней. Сердце заколотилось, но Даша попыталась сохранить спокойный вид.

– Роман Сергеевич, дайте мне выйти, пожалуйста.

– Да-а-а-а… ты меня всегда так любезно проси! Чтобы я не мог тебе отказать.

Он произнес это нараспев, прямо ей на ухо. По Даше мурашки забегали. Но, слава всевышнему, Роман тут же отпустил ее и вернулся обратно к главному коридору. Даша сделала несколько глубоких выдохов, успокоилась. Вроде отпустило. Вышла следом. А он у стены стоит. В расслабленной такой позе, как кот, валяющийся на полу после приема мыша́. Только тот лежит, а этот стенку подпирает.

– Принесите мне кофе, пожалуйста.

Повернулся, ушел к себе.

Даше это новое настроение ее шефа очень не понравилось, но она вернулась и сделала кофе. И только успела показаться в дверях его кабинета, как Роман вышел в приемную. Даша насторожилась, но кофе отнесла, а когда возвратилась обратно к своему столу, он сидел на его крае. Может, кот еще не пообедал? – мелькнула мысль в ее голове. Она напряглась всем телом, однако решила игнорировать Романа. Его непредсказуемость уже давно стала притчей во языцех, так что один бог знал, что именно было на уме у этого человека именно сейчас. Может, он там просто присел отдохнуть? Устал очень. День ведь был не из легких. И Даша просто пошла к своему столу.

Но, видимо, кот в тот день еще не ел…

Когда он прижал ее к себе, Даша попыталась отстраниться. Как всегда, не вышло. Она вообще-то на это не очень рассчитывала. Роман всегда брал, что хотел, так что сейчас всё зависело не от ее поведения, а лишь от того, что он замыслил в данный момент. Но Даша не хотела близости с ним и повторила попытку.

– Отпустите!

– А если нет?

Она попыталась высвободиться и сильно дернулась в сторону, но зря. Только распалила. Если до этого еще и оставались шансы, что интерес Романа к ее телу был недостаточным, то сейчас исход был предрешен.

Прижал к столешнице. Упер руки по бокам. Собрал юбку наверх. Сдернул колготки. Расстегнул ремень.

Даше казалось, что это какой-то механизм. Отточенные движения, будто по инструкции работал. И всё желание, которое в ней возникло сначала в коридоре, а потом и здесь, стоило ей увидеть его, поджидающего свою жертву, разом исчезло. Ожидание его прикосновений было таким волнующим, что от него кровь закипала, как Даша не боролась с собой, но последующее поведение этой запрограммированной секс-машины убило всё разом: в нем не было ничего сексуального, ничего человеческого. И у Даши в теле снова заныли от боли все мышцы. Она тупо существовала в пространстве как полудохлая рыба. И только в глаза смотрела. Даже интересно было, разглядит там что-то новое или нет? Или нет.

– Что с тобой?

Не ответила. Тогда он остановился, сменил позу, прижал ее спиной к стене. Поднял руки над головой, впечатал в штукатурку. Даша очнулась. Теперь ей было совсем больно, и она вспомнила о сопротивлении.

– Только не делай вид, что не хочешь. Знаю, что хочешь.

Взял за подбородок. В глаза смотрит.

– Не обманешь меня. Знаю, что хочешь.

Даша отвернулась.

Носом в висок уперся. Вдохнул. Хотел ее, видно. Только вот она этого совсем не ощущала, какой-то резиновой куклой себе казалась. Было больно. Лишь неясно, в каких мышцах больше – тела или мозгов.

Когда всё закончилось, он еще долго не отпускал ее, вдыхал запах волос, Даша чувствовала тепло возле виска. И продолжал сдавливать тело, прижимая к себе. Но как только расслабил руки, Даша выскользнула. И стала протирать себя салфетками. Так же технично, как недавно он сам, приступая к своему обеду. Теперь она тоже робот. Только вот с памятью. А хотелось бы, чтобы без.

Роман ушел в кабинет. Но ненадолго. Вскоре Даша услышала звук. Это был он. Шваркнул о столешницу коробку салфеток.

– Не убирайте их, Дарья Игоревна. Теперь это будет происходить часто, а каждый раз бегать в кабинет за салфетками мне неудобно. Да, и сделайте-ка мне еще кофе. Тот уже остыл.

Даша осела в кресло и стала тупо пялиться в монитор. Чувств не было. Вдруг вспомнила. Кофе. Сделала. Отнесла, на стол поставила.

– И вам следует подумать о контрацептивах.

Это был удар ниже пояса.

– Я же для вас чужак? К тому же из враждебного мира. Значит, с детьми не ассоциируюсь. Это подходит нам обоим.

Она повернулась и медленно ушла.

– И бронируйте на пятницу самолет. На встрече в Риме мы должны появиться не позднее трех часов дня. И дверь в приемной откройте.

Это уже вслед прозвучало.

Как до дома доехала? Непонятно. Как-то. Видно, домашний маршрут у людей-роботов вшит в подкорку программы.

Ванну. Набрала.

Легла.

Холодно.

Долго пролежала?

Не заметила.

Снова горячую включила.

Как же холодно!!!

Спустила часть, стала набирать снова. Кипяток надо, быстрее. Согрелась.

Она – шлюха. Что ж… И такое бывает.

Где-то в ее поисках рыскает Андрей.

А новой работы всё еще на горизонте нет. Ни одного ответа на разосланные резюме. Фантастика! Или нет? Может, судьба? Рок. Фатум. Чертополох. Чернышев.

Приняла таблетку. А через полчаса – снотворное. Может, больше не просыпаться? Нет. Таких мыслей она, даже сделавшись роботом, себе не позволит. Она будет жить. Всем назло. В том числе и себе.

Во вторник и оторопь, и спутанность мыслей прошли. Голову заполнила подготовка к Риму. Дел было по горло. Даша и раньше спасалась работой. Надо было попробовать этот способ и в этот раз.

При очередном разговоре с Витторией, ассистенткой Марко Росси, гендира Италисты, она случайно нащупала интересную тему. У Даши всегда был превосходный итальянский. Она знала его досконально, вплоть до владения местным фольклором и идиоматикой, что было редкостью среди русских. Виттория заинтересовалась новой ассистенткой Романа еще при их первой беседе. Даша искренне любила итальянцев, понимала их на уровне чутья и часто без труда могла расположить к себе. И те отвечали ей взаимностью. Вдруг во вторник Виттория обмолвилась, что сын Франческо, первого зама ее начальника – крупный владелец недвижимости на Искье и на Сицилии. В том числе в Таормине, а это был самый топ. Даша заинтересовалась и решила проверить по своим каналам. Потом подняла политическую справку по Италии, посмотрела статданные, межотраслевой баланс за двадцать второй год и распечатала себе кое-какие цифры. Вдруг пригодится? За делами она не заметила, как пролетел этот день. Романа она не видела, даже если он и мелькал где-то рядом. Даша закрылась и ушла в себя.

Она поняла, что происходит, когда щелкнул замок двери в приемной. Даша подняла голову и увидела Романа. Всё ясно. Вчера ему понравилось. Хочет повторить.

Что делать? Выброситься из окна? Догонит, не даст. И тогда снова будет борьба, боль, ломота в мышцах. Нет. Она постоит. Как вчера. Ей теперь не привыкать.

Встала. Вышла из-за стола. Приняла ту же позу. Возле стены. Так его, наверное, возбуждает. Но глаз поднять не смогла. Его видеть… мука.

Подошел. Обнял. Приник к шее. Сердце застучало.

Распустил волосы. Внутри заныло от тоски. Даша не знала почему. Лучше бы он ее ударил.

Стал гладить по волосам. По спине муравьи опять побежали.

Взял за шею. Поцеловал. Даша замерла от… непонимания того, что происходит.

А Роман всё продолжал целовать. Ненастойчиво и так… нежно? У Даши всё внутри сжалось.

По щеке проскользил, будто ветер коснулся. По ключице. Даже сквозь платье почувствовала. За талию обнял. И к себе привлек. Ближе.

Даша совершенно потерялась. Она не заметила, как стала отвечать на поцелуи Романа. На них нельзя было не ответить. Это было самое чувственное из того, что когда-либо случалось с ней в жизни. Роман едва касался, но это обжигало не меньше, чем то, что так жгло ее в первый их раз. Ведь чуть не спалило тогда. А сейчас ничто внутри не полыхало. Просто жгло. Томно и упоительно. И даже мышцы перестали болеть. Точнее, они всё еще ныли, по удовольствие перекрывало боль.

И тогда он развернул ее лицом к стене. Заскользил вниз. Дотронулся до колена. А потом снова вверх, а потом обратно. И так снова и снова, почти не касаясь. Даша вся покрылась мурашками.

Шепот в волосах:

– Я – чужак. Но непредсказуемый. И так тоже умею.

От звука его голоса, такого сексуального, нежного, у Даши все волосы на теле потянулись к солнцу. Тогда он, будто почувствовав, сделал это снова. Своей ее сделал. Только не так, как было у них раньше. И Даша безумно захотела его опять.

Но вдруг она подумала о том, что сейчас он впервые целует ее, как тогда жену. Даша распахнула глаза и быстро пришла в себя. Просто сегодня Роману Чернышеву захотелось именно так. А под рукой была она, Даша. Подъем быстро спрыгнул в падение. Через несколько секунд она была так далека от того, чтобы кончить, как это было буквально… вчера.

Ночь прошла в обнимку с болью. Начинали давать о себе знать мелкие суставы. Нет, они еще не болели, но просто теперь Даша снова вспомнила, сколько именно крутящих моментов было в ее теле. Она чувствовала их все. Встала. Приняла еще одну таблетку. А еще жгли мышцы – все как одна, и от этого Даша не могла уснуть. Она потихоньку сгорала изнутри.

В среду Романа как подменили. Таким озорным Даша его еще не видела. Да уж, непредсказуемость… Этого человека никогда нельзя было предугадать.

Он смотрел на нее с каким-то… веселым трепетом, одновременно и с искрой юмора, и с нотами ласки. Даша так устала от его многоликости, что не понимала даже, что чувствует. Тем не менее на заднем дворе души становилось хоть чуточку не так тоскливо. Но только на заднем. В парадной хозяйничал злобный гном.

Пришел Виталий Летучий. Он, как Даше показалось, от своего начальника обалдел даже посильнее нее. Почему-то сказал, что рад за них обоих… Даша опять ничего не понимала. А Роман хохотал, как Санта Клаус в европейских торговых центрах накануне Рождества. Совсем, видимо, сбрендил. Радовало, что она хоть не одна такая была.

Когда Даша вернулась на свое место, вдруг осознала себя улыбающейся. Этот человек не мог оставить ее равнодушной ни к чему из того, что он делал. Она не ожидала, что Роман может быть вот таким: озорным, несерьезным, наплевавшим на условности. Она-то думала, что образ героя-злодея, живущего лишь на высокой горе – это его тюремная камера, и при всём желании он никогда не сможет ее покинуть: должность обязывает быть всегда в образе. Оказалось, что она не смогла прочитать его и в этом. Роман умел быть разным, он плевал на образ, и осознание этого снова пришлось ей по́ сердцу. Роман Чернышев был уникальный мужчина, ни одно человеческое существо не смогло бы остаться к нему равнодушным, поэтому и Даше не стоило так себя корить за то, что она не устояла, ведь тоже была лишь человеком.

Этой ночью она впервые нормально уснула. Правда, поспать долго не получилось. Проснулась через четыре часа, опять вся полыхающая. Мышцы горели. Даша встала, приняла таблетку и снова уснула. Только на два часа. Но по сравнению со всей последней неделей это было хоть что-то.

Четверг прошел в плотной подготовке к Риму. Роман в офисе не появился, и Даша, закончив дела на полчаса раньше, решилась уйти с работы. Она захотела увидеть Лену, ведь потом опять еще долго не получится.

Мармеладка так обрадовалась, когда ее увидела, что чуть не расплакалась. Уткнулась ей в шею и сказала:

– Привет! Почему так давно не приходила?

– На работу устроилась, времени совсем нет. Но не могла не зайти. Не знаю, получится ли перед Новым годом, поэтому решила сделать тебе подарок заранее.

Даша достала из сумки пакетик с купальником. Протянула Лене. Та вытащила, посмотрела. Глаза расширились от восторга.

– Это мой чемпионский. Я в нем первый юниорский город выиграла. Из реставрации уже две недели как забрала, но всё никак доехать не получалось.

– Тетечка Дашечка…

– Какая я тебе тетечка? Договорились же!

– Спасибо!

И обняла так крепко, что у Даши чуть слезы на глазах не навернулись.

– Пусть будет и тебе к победе.

Лена так и стояла, обняв.

– Ладно, пойду я, Ленушок-петушок.

– Не уходи так быстро. Давай хоть во дворе погуляем. Ну хоть десять минут! Пожалуйста!

Даша знала, что это была не самая лучшая идея. Андрей остановился в своей квартире в соседнем доме. Оттого она и не приезжала сюда. Слишком близко от него. Но она так давно не видела Лену, что сломалась.

– Ладно. Давай. Только ненадолго. Мне скоро домой нужно.

– Я быстро!

И убежала в квартиру. Даша ждала на лестничной клетке. Недолго, всего минуту. А потом они гуляли во дворе.

– Лена, тебе деньги нужны?

Мотает головой, не нужны.

Ага, конечно, не нужны! Никогда не признается!

– У меня сейчас с ними тоже проблема, но, если будет очень нужно – звони. Что-нибудь придумаю. Знаю, как тебе без денег. Помогу. Надеюсь, скоро полегче станет. Когда с работой наладится.

– У нас есть деньги.

Помолчали.

– Мать пьет?

– Сейчас нет. Перед Новым годом держится. А на праздник меня не будет. От школы поеду.

– Значит, тебя в списки включили?

Кивает.

– Какая ты у меня молодец!

Обняла.

И вдруг нарисовался Андрей. Даша вздохнула. Господи, как же она устала от этого всего…

– Привет, гимнастёрка!

Это он Лене. Ребенок заулыбался. Знал бы кому…

– Привет, Чернова!

– Привет, Подкожин.

Он рассмеялся.

– Надо же, как ты здорово меня… Прямо в точку.

Подмигнул. Так бы глаз и выколола.

– Гуляете, значит? Так вот, ми́рно, беззабо́тно, ничего не подозрева́я? А вам, красивым, так нельзя! Всегда ведь кто-нибудь увязаться может. Поэтому я решил за вами присмотреть.

– Присмотрел. Руки-ноги – на месте. Твоя миссия выполнена.

– Моя миссия – быть всегда рядом!

У Даши сегодня на всё это не было сил. Она сказала девочке:

– Лен, мне ехать надо.

Та кивнула.

– Ты домой иди.

– Где твоя машина?

Даша показала рукой.

– Я с тобой дойду. Хорошо?

И они втроем дошли до машины Даши.

– Ну давай, пока! Если не увидимся – удачи тебе!

Обняла.

– Спасибо, тетя Даша!

– Ну какая я тебе тетя? Давай, не грусти. Надеюсь, скоро увидимся.

И тут же прозвучал голос Андрея:

– А я-то как на это надеюсь!

Захотелось броситься на него с кулаками. Но не при Лене же?

– Пока!

– Пока.

Даша села в машину и тут же нажала на центральный замок. Завела двигатель.

Лена пошла в сторону подъезда. Даша ждала, пока девочка зайдет внутрь. Как только это случилось, она резко тронулась с места. Андрей рванулся к своей машине. Это было последнее, что она видела. Выехав на Ленинградку, скрылась в потоке машин.

В квартиру поднялась буквально чтобы переодеться. Покидала кое-какие вещи в сумку, вложила в нее папку с документами и вызвала такси. Скоро был вылет в Рим.

В самолете спала. Если так можно было назвать то, что она делала. Рядом с Романом Даша вряд ли когда-то сможет уснуть. Но сон имитировала. Во всяком случае, шеф, слава богу, считал, что она спит.

Вдруг почувствовала его прикосновение. От неожиданности даже дернулась, но себя не выдала. Он нежно гладил ее по щеке. А потом укрыл пледом. И Даша ощутила его теплое дыхание возле своего уха. Роман долго не отстранялся. Внутри снова всё сжалось. Погладил по волосам. И еще раз поправил плед. Больше до прилета он ее не беспокоил. Теперь было точно никак не уснуть…

До отеля доехали быстро. В машине Даша опять… спала. И в лифте бы спала, если бы у людей бывала привычка спать, стоя в лифтах. Но такой привычки у них не было, поэтому Даша просто смотрела в пол. Хорошо, что с ними ехал портье. Войдя в номер, она тут же закрылась на замок. И теперь попробовала уснуть. Правда, попытка и на этот раз оказалась не очень удачной…

Даша не выспалась катастрофически. Последняя неделя ее так измотала, что бледность становилась уже неестественной. К тому же она еще додумалась надеть белое платье и белое мохеровое пальто… И косметики никакой не взяла. Не хотела краситься, чтобы Роман не подумал, что она старается ему понравиться. Была бы ее воля, даже платье бы вчерашнее надела. Она как с понедельника в него влезла, так и не снимала. Самое плотное из ее платьев, оно сидело как перчатка, и даже Роману пришлось бы потрудиться, чтобы порвать его или как-то под него подлезть. Даша и сама его еле с себя снимала. Так она старалась хоть каким-то способом защитить свое тело от посягательств. Пусть она не может сделать так, чтобы Роман перестал им пользоваться, но сделает всё, чтобы делать это он мог только в строго отведенном для его любимого занятия месте. Больше ему не достанется ничего.

Но платье-футляр бутылочного цвета было в ходу уже четыре дня подряд. Даша больше не могла его надевать. Да и в Риме стояла значительно более теплая погода. В зеленом Даша бы запарилась. Поэтому она переоделась в белую шерсть.

Утром он вызвал ее к себе в номер. Даша вздохнула. Пошла. И там случилось это.

Он начал нежно, но, не дождавшись ее ответа, опять озверел. Кинул на диван, навалился и снова сделал ей больно. Она пробовала хотя бы отвернуться, но Роман не дал. Заставил смотреть в глаза. И она смотрела. Едва не расплакавшись. А потом ушла.

Надо было что-то делать. Всего за несколько часов до таких важных переговоров Даша была на грани истерики. Она спустилась в бассейн. Хорошо, что купальник додумалась взять. Прямо как знала…

Плаванье помогло. Даша снова подмаслила гнома, чтобы он еще хоть ненадолго продолжил держать себя в руках. А на переговорах она, наконец, вернулась в свою стихию. Будто ничего и не было. Будто она всё еще была тем самым явлением, имя которому – Дарья Чернова. Как хотелось продолжать в это верить!

Но торжества она не испытала, слишком многое случилось за последние дни, это помешало насладиться победой. После своей речи, когда уже подписывались, Даша бросила взгляд на Романа. Он смотрел на нее… с уважением. Да-да, именно так, ей не показалось. Хотя она уже думала, что больше ни в ком не в состоянии вызвать к себе такого чувства. Даша встала, откланялась, поднялась к себе в номер и почти уже отключилась, но заснуть ей не дали. Семен не хотел принять отказа. Просто волоком утащил ее в бар на соседней улице.

Юристы про́были недолго. Вскоре они остались втроем, и Роман сорвался на Семене. А тот просто взял и в ту же минуту свалил. Ну почему все вокруг так боялись ее шефа? Что он с ними сделал? Наслал фактор страха? Она никогда не спасётся от этого мужчины. В мире не найдется ни одного желающего встать на ее защиту против этого… бронетранспортёра.

А потом было это:

– Ну что ты за человек такой? Зачем ты себя так ведешь?

– Как именно? Говорю правду? Вас это смущает?

– Ты понимаешь как. Всё время иголки выпускаешь. И шанса мне не даешь что-то изменить в наших отношениях.

– А у нас с вами что, оказывается, уже отношения?

Усмехнулся. Вздохнул.

– Я хочу, чтобы были.

Ага, как же! Отношений он хочет…

– Роман Сергеевич, не надо думать, что если вам удалось сделать из меня проститутку, то вам теперь удастся сделать из меня дуру.

Замер. Даше показалось даже, что смутился. Нет, показалось. Такие никогда не смущаются.

– Даша… Всё у нас не заладилось как-то… С самого начала…

– Вы удовлетворены результатами сегодняшних переговоров? Если да, то могу я у вас попросить кое-что для меня сделать в качестве благодарности?

Но он ей отвечать не собирался. И Даша попробовала спрыгнуть со стула.

Не дал. Обнял. Так порывисто и крепко, что теперь и она немного смутилась. Прижался лицом к волосам. Совсем как влюбленный. Разве такие влюбляются? Нет. Тогда что всё это такое – игра? Но зачем ему? Стал бы он так заморачиваться?

– Почему ты такая? Почему всегда ершишься? Не видишь, как я отношусь к тебе? Неужели такая дура? Уже и спать не могу, если не был с тобой. Хочу тебя постоянно. Никого так не хотел.

И Даша всё поняла. Снова желание. Только секс, ничего более. Она никогда не была в состоянии вызвать ни в одном мужчине чего-то большего. Зато хотели они ее исправно, и Роман не стал исключением. Он просто испытывал вожделение. Что ж, это нестрашно, его он всегда удовлетворит. Не с ней, так с кем-нибудь другим. А вот она так и останется просто влюбленной в него. Господи, как же ей всё надоело…

– Я прошу вас. По-человечески прошу. Если, конечно, в вас есть хоть что-то человеческое… Пожалуйста, оставьте меня хотя бы сегодня. Я так устала…

Сжал сильнее. Надолго замер. А потом отпустил.

И Даша ушла.

Как прошла эта ночь, она не помнила, потому что помимо таблеток приняла еще и снотворное. Наверное, в какой-то момент оно подействовало…

Утром Роман снова позвонил ей в номер. Попросил лекарство. Даша взяла пластину, в ней как раз оставалась последняя таблетка, пошла к нему. Он застыл на пороге с вопросом в глазах:

– Это ваши?

Даша молчала.

– Так, может, вам самой нужно? Я потерплю как-нибудь.

– Берите, Роман Сергеевич.

Стои́т, смотрит задумчиво.

– Я не подумал как-то… Вам противозачаточные принимать можно?

– Они не понадобятся. Я бесплодна.

Даша вдруг разозлилась. Протянула блистер и чуть не крикнула:

– Таблетку возьмите!

Развернулась и быстро ушла. Чтобы не заплакать раньше времени.

Роман позвонил по внутренней связи через час.

– Даша, собирайтесь. Через час вылетаем.

– Я собрана.

И положила трубку.

В машине и самолете молчали. Лишь в Москве он предложил довести ее до дома. Щас! Она прямо спит и видит дать ему свой адрес! Вместе с номером квартиры и слепком ключей. Сказала, что поедет на метро, он не стал отговаривать. Даша выдохнула, у нее и на словесную перепалку больше, казалось, не хватило бы сил.

Дома сразу легла. Прямо так, в семь вечера, не умываясь. Только и хватило сил, чтобы платье с себя стащить и белье. И, наконец, уснула.

Утром проснулась рано. Был день смерти Людмилы Борисовны. Даша поехала на кладбище. А там ждал Андрей. Господи, когда же всё это кончится…

Даша развернулась и, так и не дойдя до могилы, быстро пошла обратно к машине. Почти бегом. Андрей догнал, стал руки распускать. Даша несколько раз съездила ему по морде. Отстал, дал выйти с территории. Но возле машины опять начал лапать. И ее глаза застелила пелена ярости. Что толком было, не помнит. Отбилась от него как-то. Отскочила. Камень какой-то на дороге увидела. И кинула ему в голову, прицельно, размахнувшись, вложив в бросок всю силу, которая в ней еще оставалась. Увернулся. Камень ударил в лобовое стекло его Сеата, оно полностью покрылось трещинами.

Даша быстро прыгнула в машину и дала по газам. Слышала, как Андрей орал что-то вслед, потом начал преследовать. В висках стучала раскалённая кровь. Даша задыхалась от приступа ярости. Она вжимала газ в пол и ехала шашкой. Пролетела на красный. Но следом был еще один светофор. Даша посмотрела в зеркало заднего вида. На предыдущем перекрестке в зад машины Андрея влетел какой-то умелец. Спасибо, брат!

Даша приехала к отцу. Выкурила три сигареты подряд. Зажевала жвачкой. Поднялась.

– Привет, пап! Можно я у тебя немного посплю? А ты рядом посидишь.

Отец, казалось не узнал ее.

– Даша, что с тобой? Ты такая бледная!

– К Людмиле Борисовне ездила на кладбище. Там Андрей меня ждал. Я ему в голову камень запустила. Если бы не увернулся, наверное, убила бы. Стекло разбила. Его машины. Потом он еще в аварию попал. Так что часа два на сон у меня есть.

Отец молчал.

– Даша, может, тебе следует обратиться к ментам?

– Ага, пап. Классная идея! Только я ею не воспользуюсь, прости. Рано. Обратимся, когда я его всё же убью.

– Даш…

Она попробовала улыбнуться.

– Ладно, пап, не боись. Всё нормально будет. Просто я устала от него. Не будет же он всю жизнь за мной таскаться? Надоест, отстанет.

– Давай я с ним поговорю.

– Ни в коем случае. Я знаю, как ты с ним поговоришь, и чем этот разговор кончится. Ты мне нужен здесь, на воле. Помни, у меня кроме тебя больше никого нет. Ты не можешь меня оставить, не забывай. Я – твой крест. Так что терпи. Если он меня совсем достанет, я сама что-нибудь придумаю. Только не влезай. Прошу.

Задумался. Покачал головой. Не убедила…

– Эх, Данька… Ладно, пока не буду. Но если это будет и дальше продолжаться, то я тебе ничего не обещаю.

– Пап, посиди со мной, пожалуйста. Погладь по голове, как в детстве. Я так спать хочу…

И он сидел. И по голове гладил. И она уснула.

Но всё же вечером взяла кое-какие вещи и вернулась на Ходынку, хотя так не хотелось. Даша совсем измучилась от одиночества.

Утром в понедельник их с Романом вызвали на ковер. Даша впервые видела генерального так близко и с глазу на глаз. Ну, почти, ее шеф не считался.

Павел Петрович почти сразу сделал ей предложение о работе. На горизонте замелькал реальный шанс вполне официально покинуть приемную господина Чернышева, и Даша решила за него зацепиться. С самой первой секунды ее разговора с бигбоссом Роман был в гневе, Даша слышала, как натянуто звучал его голос. Но она должна была попробовать, второго шанса судьба-злодейка могла ей не дать. И она приняла предложение отужинать с генеральным, но постаралась сделать это максимально корректно, чтобы не поставить своего шефа в неловкое положение.

Когда Даша повернулась к нему лицом, чтобы объяснить, что ее согласие не помешает подготовке к его командировке, то увидела, что Роман вот-вот сорвется в бездну. Она не хотела становиться источником его проблем с начальством, но и бездействовать тоже не могла. Она должна была от него оторваться.

Но Роману Чернышеву и море было по колено. Он прервал генерального, да и вообще вел себя так, будто на самом деле сам им и был. А потом схватил ее за руку, вытащил из кабинета и поволок в свое гнездо.

Вчера после инцидента с Андреем у Даши заболели колени. Поэтому сегодня она надела свои шаровары. Под ними не было видно наколенников. Роман тащил ее по коридору, а она от боли даже не могла нормально идти. Тогда он сгреб ее на руки, решив одним махом и эту проблему.

Занес, поставил на ковер в кабинете, захлопнул двери. Подлетел, схватил, процедил яростно:

– Что ты творишь? А? Что, я тебя спрашиваю?

Но Даша молчала. Просто смотрела в глаза. Он закричал:

– Что ты творишь я тебя спрашиваю?

Она вырвалась. Пошла к двери. Но тут же оказалась оторванной от пола и вскоре приземлилась на диван.

Навалился. Стал блузку рвать. Зарычал прямо в лицо:

– Что же ты за баба такая? Что за баба невыносимая? Влезла мне в голову, чтобы на ломтики там всё покромсать…

Даша ничего не помнила, потому что не помнила себя от ярости. Второй по счету срыв за два дня. Вчера – с Андреем, сегодня – с ним. Она еще никогда в жизни ни от кого так самозабвенно не отбивалась. Но внезапно Роман остановился, и у Даши тут же как будто села батарейка. Ярость стала отступать. Она не заметила даже, что, пока боролись, оба сползли на пол. Роман обнял ее за колени и тут же что-то почувствовал. Собрал штанины наверх и увидел наколенники. Он порывисто вздохнул, встал и отвернулся, схватившись за лицо. И Даша, пользуясь случаем, быстро сбежала. Едва выскользнув из кабинета, она услышала, как в дверь прилетел его кулак. Звук был оглушительный, она даже сжалась от неожиданности и испуга.

Даша села за стол и попыталась успокоиться. Вдруг скрипнул замок кабинетной двери и после послышались голоса. Его крик, переходящий в ор, несколько ударов об дверь и женский голос. Там, в кабинете, кроме Романа был кто-то еще. Вскоре загадка разрешилась: в проеме показалась его жена, бросила взгляд, повела бровью и ушла.

Настала полная тишина. Было слышно только, как один раз всхлипнул монитор. Даша долго сидела в полном вакууме, но потом в ее голову всё же стали проникать какие-то мысли. Роман не был похож на человека, склонного к подобным срывам. Значит, они оба были на грани. И часть вины в происходящем Даша за собой признавала. Она давно могла уйти, и тогда всего этого не случилось бы. Она вспомнила, что в секретарском столе как-то наткнулась на аптечку. Открыла дверцу, вытащила ее на свет божий. Как раз подходящий набор…

Даша тихо подошла и дотронулась до его спины. Еле-еле, и всё же он почувствовал. Обернулся. Но в этот момент она не смогла заставить себя посмотреть на него. Глядя в пол, сказала:

– Сядьте, Роман Сергеевич. Я руку посмотрю.

Его голос:

– Что тебе до моей руки?

– Вы работать не сможете. Я пока еще ваш ассистент.

Звук усмешки. И снова голос. Грустный голос:

– Пока… Ты мне об этом с первого дня напоминаешь. Что всё это временно. Сделала из меня неврастеника. Всё это последствия… твоего поведения.

– Сядьте.

Он сел. Даша смочила вату перекисью и принялась промакивать рану. Его рука была горячая. Особенно это чувствовалось на фоне контраста с ее рукой – холодной, синюшной, почти прозрачной. Костяшки его были сбиты, и Даша долго делала свое дело.

– Сильно разбили.

– Ты мое сердце разбила. Пофиг на руку.

Посмотрела в глаза. Не смогла не посмотреть. Взгляд его был грустный, такой же, как и голос в начале их разговора. Но сейчас Даше показалось, что в последней реплике промелькнула ирония.

– Роман Сергеевич, вы когда-нибудь бываете серьезным?

Смотрит также грустно. А голос выдает ноту озорства.

– Я всегда серьезный. Особенно сейчас. Что, не видно?

Даша взяла антисептик. Залила руку.

– Давайте перебинтую. Под пластырем не будет дышать.

– Тогда клей пластырь. Я как тебя встретил – весь не дышу. Зачем для руки делать исключение?

Сердце на миг замерло, пока Даша не поняла, что это, наверное, опять была ирония. И не смогла поднять глаз. Ведь для нее всё происходящее было серьезней некуда. Сейчас она просто не выдержала бы его усмешки.

– Обалдуй вы, Роман Сер…

Он поцеловал. Нежно. Неглубоко. И, как ей показалось, довольно долго. На порыв это точно не походило. Но, конечно, хотелось бы подольше…

Отстранился. Снова голос:

– Ты бинтуй, а не разговаривай. Даша.

И она бинтовала. Вдруг опять:

– Блузку не порвал?

– Так, пару пуговиц чуть не оторвали. Но крепко пришиты. Висят.

Тихий вздох. Снова голос:

– А я, оказывается, животное…

А потом молчание.

Когда она уже завязывала бинт на узел, Роман спросил:

– Даша, тебе больно было сегодня. Пока я тебя… тащил в общем. У тебя колени болят? Почему?

Она не знала, как сказать. Да и говорить ли? Но всё же ответила:

– Да. У меня это периодически. Когда устаю. И когда нервы.

Молчание. А потом голос, такой нежный, слегка вибрирующий на низах. Так он еще никогда с ней не говорил:

– Прости меня за всё. Очень хочу, чтобы ты меня простила. И иди давай. Работы много. Рука до свадьбы заживет.

– Вы женаты.

– Осталось недолго.

И она опять взглянула на него. Роман смотрел серьезно и… задумчиво. Но момент не продлился долго. Стуком в дверь их прервал Виталий Летучий.

– Доброе утро, Роман Сергеевич! Дарья Игоревна… Можно?

Но Роман всё еще смотрел на нее.

– Идите, Даша.

Она ушла к себе. Села за стол. Внутри все клокотало, но Даша непроизвольно улыбнулась. Из открытых дверей кабинета был слышен разговор двух мужчин.

– Проходи. Слушаю. Оставь открытой.

– Мне сейчас сорока на хвосте принесла, что сегодня утром Пал Петрович от вас в небольшом шоке.

– Да насрать. Пусть. Ему это полезно для разнообразия. Чтобы форму не терять. А то вокруг одни лизоблюды. Что ты на меня так смотришь? Пусть попробует уволить! Я тогда этот отдел с корнями из СевМоря вырву, перееду на соседнюю улицу, положу на асфальт и пущу их самостоятельно.

– А что с рукой?

– Бандитская пуля. Даша называется. Давай по Уренгою…

Даша вздохнула и приложила руку к лицу. Ну вот как ей теперь быть? Почему каждый раз, когда она уже готова его возненавидеть, а, значит, встать на путь выздоровления, да, пусть тернистый путь, да пусть долгий, но всё же… Почему каждый раз он делает что-то, снова дающее ей надежду? Ну как теперь злиться на него? Как ненавидеть? Если она любит его так безумно, так страшно! Если подыхает от этой больной любви прямо здесь, на этом самом месте! И как его не любить? Со всей его страстью, непредсказуемостью, грубостью на грани с жестокостью и одновременно такой усыпляющей бдительность нежностью? Неординарного, безбашенного, грозного и такого близкого по духу. Такого, как она сама, только в десятой степени безумия. Бесстрашного. Раскидывающего всех вокруг, как только что проснувшийся медведь-шатун. И того, кто никого к ней, Даше, близко не подпускает. Как же это всё же… приятно.

Нет, он не даст ей уйти. А хочет ли она уходить, если ответить честно?

Да и сможет ли?