Тени столь жестокие

Глава 18



Галантия

Наши дни, Тайдстоун

Зимнее солнце едва перевалило через высокие стены Тайдстоуна к полудню, бросая длинные, ленивые тени на внутренний двор. Повсюду вокруг меня каменщики долбили песчаник однообразными дзынь-дзынь-дзынь, вырезая новые отверстия в моём доме детства: летные отверстия для постоянного потока воронов, ведь теперь крепость принадлежала Малиру.

Я переступила с ноги на ногу, изо всех сил стараясь не смотреть на ржаво-красные пятна в земле и не вспоминать, что они пробуждали в памяти. Сломанные тела, умирающие вороны, Мать, болтающаяся на…

Нет, нет, нет.

Слишком рано.

Слишком больно.

Слишком отвлекает.

Я заставила себя поднять взгляд на мутный соляной кристалл, лежащий в раскрытой ладони Себиана.

— Готова.

— Помни, держи коробку закрытой, милая. — Кулак Себиана обрушился на кристалл с громким треском, высвободив теневые щупальца того, кто пожертвовал их для моей практики. — Не впитывай их. Сопротивляйся.

Я приготовилась, наблюдая, как облако живых чернил потекло ко мне. Тени всегда так делали вблизи, как я узнала за неделю тренировок, — тянулись к моей пустоте, словно вода к краю водопада. И меня это, пожалуй, не слишком бы тревожило, если бы мой дар не хотел хотя бы капли этих теней с неистовой жаждой иссушённых земель преисподней…

Не впитывай их, Галантия!

Стиснув зубы и дрожа всем телом, я дышала сквозь боль, стирающую грань между телесными и душевными муками. Сначала я закрыла глаза, потом — свою коробку. Заперла её, выкинула ключ. Кинула всю эту гребаную вещь в океан собственного воображения — для верности.

Пот на лбу.

Сжимающаяся грудь.

— Вот это моя девочка. — Похвала Себиана пришла вместе с его теплом, запахом хвои и щекоткой дыхания у моего виска. — Открой глаза, милая.

Я подняла ресницы и увидела улыбку Себиана — такую яркую и искреннюю, что где-то глубоко внутри меня трепыхнулось что-то нежное. Будь проклят он и его очаровательные ямочки на свеже-выбритых щеках.

Я улыбнулась в ответ.

— У меня получилось?

Он поднял ладонь между нами, показывая тени, мечущиеся во все стороны, словно не знающие, куда направиться.

— Я бы сказал, охрененно получилось.

— У меня хороший учитель, — заметила я, оказавшись так близко, что могла разглядеть крошечный порез на его подбородке — должно быть, задел бритвой. Но ненадолго. Зрение уловило неподвижность вокруг, и, оглянувшись, я увидела десятки глаз, устремлённых на меня. Даже вороны с балконных перил наблюдали за мной.

— Почему все пялятся?

— Пустоты нынче редкость, — напомнил Себиан, — ещё недавно их преследовали и убивали. Недоверие сидит глубоко, милая. Не обращай внимания. Эти идиоты, наверное, боятся, что ты охотишься за их тенями.

Хм, выходит, быть пустотой куда значительнее, чем я думала?

Щёки невольно округлились в улыбке при этой мысли, и Себиан цокнул языком.

— Ты же не собираешься у нас тут в разбойницу податься?

Его подкол вызвал у меня ухмылку.

— Может быть.

Он фыркнул и отступил, доставая ещё три кристалла из сумки на поясе под кирасой. Поставил их на ящик с припасами в ряд.

— Я расколю все три, но ты впитаешь только из среднего — левой рукой. Она у тебя куда лучше справляется с каналом пустоты. Готова?

Шорох привлёк мой взгляд. Я перевела глаза на балкон слева — и живот сжался.

Ох… зачем она здесь?

— Лорн наблюдает за мной.

— Ага, я заметил, что она уже давно крадётся вдоль балкона. Тоже игнорируй, — сказал Себиан так, будто это было легко, учитывая, что Лорн уже дважды нападала на меня и теперь сверлила взглядом. — Она тебя прикидывает.

Ах вот оно что, прикидывает? Ну, может, пару месяцев назад, в Дипмарше, когда я была никем и ничего не знала, это бы меня напугало. Но теперь я Ворон, такая же, как она. У меня нет её могучих теней? Нет, их у меня нет, строго говоря…

Зато я их пожираю.

— Готова, — сказала я.

— Помни, — Себиан быстро сокрушил кристаллы соли под кулаком, — только те, что посередине.

Я дождалась, пока тени из камней распустятся густым, клубящимся мраком, и подняла к ним раскрытую левую ладонь. Потом, с отвагой, которой сама гордилась, я распахнула свою коробку, сорвав крышку напрочь. Моя пустота зияла в самом ядре, втягивая любые тени в свою ненасытную пасть. Резкий поток сбил один из ящиков на землю, и общий вздох ужаса прокатился вокруг.

Я посмотрела на Лорн.

Ну что, «прикинула»?

Она встретила мой взгляд на секунду — или, может, на минуту — её глаза остались плоскими, с какой-то странной отстранённостью, которая тут же обесценила мою победу. Красные губы изогнулись в насмешливую, полубезжизненную улыбку. С закатыванием глаз она отвернулась и скрылась в глубине замка. Это… совсем не было похоже на уважение.

Себиан тяжело вздохнул и покачал головой.

— Ну, это, конечно, способ бросить ей вызов… Одной из самых сильных и безжалостных ткачей смерти, которая к тому же одержима Малиром.

— Я могу поглотить её тени.

— И, возможно, сделаешь ей этим услугу. Работы меньше будет, если её тени быстрее закупорят тебе лёгкие, чем твоя пустота успеет их переварить. Зачем ты это делаешь, когда я просил игнорировать её?

Потому что Лорн — хищница до мозга костей, а такие чуют страх, как гончие кровь.

— Она должна понять, что я больше не дам себя запугивать и помыкать собой.

— А ты должна понять, что носишь в себе дар, которому никто не доверяет, что ты — предназначенная пара самого сильного ткача смерти, к тому же нашего принца. И ещё — король Барат наверняка уже знает, что ты ключ к усилению дара Малира, — сказал он. — У меня не хватит стрел, чтобы отметить всех, кто считает, что тебе лучше бы не жить. А то, что ты только что сделала…? Ну, это серьёзно усложняет мне задачу — держать тебя, блядь, в живых.

Мои зубы заскрежетали друг о друга, и по тому, как дёрнулись его уши, я поняла — он услышал.

— Разве не для этого мы тренируемся? Чтобы я могла сама себя защитить?

— Хочешь постоять за себя и использовать силу? Ладно. Меня это пробирает холодным потом, но… пусть так. — Он шагнул ближе и ладонью коснулся моей щеки, его глаза упёрлись в мои губы. — Но можешь хотя бы, ради всех святых, милая… пойти мне навстречу и не дразнить смерть, а?

Я положила свою руку поверх его ладони — не в силах злиться на заботу, зная, сколько он потерял, и что, заботясь обо мне, он, возможно, вновь обретал уверенность в себе.

— Ладно.

— Ладно. — Он ухватил меня за шарф, притянув к себе, пока его ухмылка не зависла в паре дюймов от моих губ. — У меня кое-что для тебя есть.

— Что?

— Я ведь говорил, я простой человек, так что… — Его пальцы нырнули в кожаный мешочек на поясе, и оттуда он достал звякающий браслет — на кожаный шнур нанизано несколько каштанов. Себиан обвязал его вокруг моего запястья. — Не обещаю богатств или роскоши, но обещаю, что мы никогда не останемся голодными, пока рядом растут каштановые деревья.

Моё сердце забилось чаще от одного лишь этого жеста — моего первого, настоящего подарка ухаживания.

— Это самые красивые каштаны, какие я видела.

— Годы практики, — сказал он, затягивая узел. — Ты вообще заметила, что очистила весь двор?

Я скользнула взглядом по брошенным, наполовину выдолбленным проёмам и улыбнулась — наверное, с чистым озорством.

— Скорее всего, им страшно.

Его дыхание коснулось моих губ, заставив сердце сладко затрепетать, ещё сильнее, когда его рука легла на моё бедро.

— До ужаса.

Его губы накрыли мои в жарком поцелуе. Его язык проник в мой рот, посылая искры энергии по всему телу. Он сжал моё бедро сильнее, притягивая ближе, углубляя поцелуй, уводя меня прочь от центра двора.

— Я люблю тебя, — выдохнул он, его тело прижималось к моему. — Люблю тебя так сильно.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала я, слова сами сорвались с губ, прежде чем я успела их обдумать, но от этого они были не менее правдивыми.

Я любила его ещё до того, как он ушёл на север.

Любила его всё больше с каждым днём.

Хруст ракушек под нашими шагами сопровождал нас, когда мы укрылись под балконом, и он прижал меня спиной к каменной колонне. Руки Себиана скользили по моему телу, дыхание становилось тяжёлым, когда он прижимался ко мне сильнее.

— Чёрт, милая, я так давно не прикасался к тебе, — простонал он, целуя меня от уголка губ, вдоль челюсти и вниз по шее. — Ты исцелилась. Я хочу тебя до безумия.

Сознание кружилось от удовольствия, затуманенное голой жаждой, исходящей от его тела.

— Себиан…

Он зарычал, прижимая твёрдый член ко мне сквозь ткань одежды.

— Да, милая?

Я вскрикнула, выгибая спину и прижимая клитор к длине его члена.

— Мы же на улице.

— И что? — его губы жадно терзали мои, в такт раскачиванию наших тел. Каждый толчок вызывал во мне разряд удовольствия, грозивший поглотить меня целиком. — Помнишь ту ночь бури? Когда я заставил тебя кончить просто вот так, потираясь о меня, мм?

— Да, — простонала я ему в рот, вцепившись в его руки, пока наши движения становились всё более безумными.

— Мне нравится тереться о тебя вот так, пока я не кончу, — прохрипел он, вновь прокатившись своим членом по мне, и трение о клитор вызвало новые, неотвратимые волны удовольствия, отдававшиеся эхом в середине. — Кончи со мной, малышка. Я хочу, чтоб мои штаны были, блядь, пропитаны спермой, когда ты развалишься у меня под руками.

Моё дыхание сбилось, его слова подлили масла в огонь желания, пока я не воспылала жаждой. Его руки легли мне на бёдра, пальцы вдавились в плоть, удерживая ритм идеальным. Я закрыла глаза, полностью отдаваясь ощущениям…

— Вот так, хорошая девочка, — выдохнул он, дыхание становилось всё тяжелее с каждым движением члена, усиливая удовольствие, пока оно не распространилось, горячее, пожирающее. — Я сейчас кончу в штаны, милая.

Оргазм накрыл меня, холодный воздух хлынул в лёгкие, ломаясь о жар в середине, где он будто раскололся, посылая тысячи осколков резать меня изнутри. Вся нежность сменилась вспышкой внезапной боли прямо в груди. Она грызла мои рёбра, жгла старый шрам, выскребала воздух из лёгких, пока я не захрипела.

К семи преисподним, что это?

— Чем бы вы там ни занимались сейчас, — протянул неподалёку Малир, его голос был хриплым, и от этого по моей спине пробежала дрожь, — смею предположить, это имеет мало общего с тем, как управляться с твоей пустотой, маленькая голубка.