Тени столь жестокие

Глава 23



Малир

Наши дни, роща

Любовь.

Я ударился затылком о ствол дерева рядом с шатром Галантии, челюсти ныли от того, как сильно я скалил зубы в беззвучном крике на полную луну. Нет нужды выдавать своё присутствие. Какое я имел право рушить этот миг, когда они наслаждались тем, что по праву заслужили? Никакого.

— Тебе тепло? — голос Себиана приглушённо донёсся сквозь теневую ткань.

Галантия ответила вздохом.

Невинный маленький звук, полный спокойного блаженства и довольного умиротворения. Звук, которого я никогда не слышал с её губ, не зная, как его взрастить, потому что я был так… блядски… сломан.

Тьма зашевелилась в самой глубине моего дара.

Царапая. Скребя.

Пальцы сжались вокруг переплетённых голубых лент, покоящихся в моей ладони, пока вшитые в них осколки аэримеля не рассекли кожу. Капли крови потекли тёплыми дорожками по костяшкам. Мне нужно было убраться отсюда нахрен.

Я отвернулся от шатра Галантии, поспешные шаги увели меня меж деревьев к бурлящей реке. Добравшись до берега, я скользнул взглядом по пенящейся воде и отступил на три предосторожных шага назад.

На поверхности корчились тени, тонкие щупальца цеплялись за каменистую почву по обе стороны, сопротивляясь течению, что грозило смыть их прочь. Взгляд скользнул к мёртвым, искривлённым елям на противоположном берегу. Они ведь не были мертвы в прошлый раз, когда я прилетал сюда?

Может быть. А может, и нет.

Сложно помнить, учитывая, что мы поднимались в Вайрию всего лишь… сколько? Раз в год? Сплошная потеря времени. Я не видел храм, даже его крышу, уже десяток лет, весь Вальтарис спал под тенями, окончательно беспощадными. И завтра я его не увижу.

Позади раздался тихий хруст снега, вырвав меня из тягостных мыслей. Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за деревьев выходит Галантия, её хрупкая фигура небрежно укутана в одеяло. Она резко застыла, когда наши взгляды встретились, и в свете луны её лицо осветила тень ужаса, может, даже страха.

Это опозорило меня.

Это возбудило меня.

Я полностью развернулся к ней, и одно лишь это движение заставило её ступню слегка податься назад.

— Что ты здесь делаешь?

— Я… мне нужно было облегчиться, а в этом месте вроде никого не было.

Большой палец скользнул по пропитанному кровью шёлку браслета. Зачем я его сделал? Чтобы протянуть ей и сказать: извини, что я изнасиловал тебя, пытаясь насильно навязать нашу связь, так вот тебе подарок на ухаживание?

Я хрипло усмехнулся.

Блядь, какой же я жалкий.

— Мы избегаем реки, — сказал я. — Вода заражена тенями.

Её взгляд скользнул вверх по течению, пока она размышляла.

— Исходит из Вальтариса.

Мышцы, почти забытые за ненадобностью, дрогнули на щеках, слишком атрофированные, чтобы сложиться в настоящую улыбку. Из всех достоинств Галантии — будь то её стойкость, её доброта или любопытство — мне больше всего нравился её острый ум.

Она была умна.

Достаточно умна, чтобы отвергнуть меня.

Я снова повернулся к реке и сунул браслет в складку туники. Теперь он был в крови. Испорчен, как и мои шансы когда-либо связаться с ней. И разве это было не к лучшему? Правильнее так. Милосерднее так. Отказаться от притязаний, как я обещал, чтобы она могла найти счастье там, где я мог предложить только тьму.

Не поддавайся этому, — слова Матери эхом всплыли из прошлого.

Но как я мог не поддаться, мама? Оно окружало меня. Было внутри меня. Всегда со мной.

Уши уловили, как Галантия осмелилась сделать шаг ко мне.

— Я не уверена, что моя пустота достаточно глубока или сильна, чтобы поднять тени с твоего королевства.

О, но она была велика и сильна.

В тот день, когда я гнался за ней?

Я влил в её Пустоту такое огромное количество своих теней… Точно так же, как я заметил в саду — не было никакого сопротивления, никакого барьера, лишь открытая пропасть, которая жадно всё пожирала. Я не сдерживался, я просто отпустил, выдохнул и перелил в неё всё, без малейшей заботы.

Пока она не ударила меня по щеке.

Это не причинило боли. По правде, я едва что-то почувствовал.

Так почему же я резко развернул её? Почему вогнал в неё себя, ебя её яростно о землю, холодную, как стены тех подземелий, где мне до крови рвали задницу? Почему я сделал это со своей предназначенной парой? Женщиной, которую я втайне любил?

Потому что мне нравились вещи, которые не должны были нравиться.

А моим теням — ещё больше.

— Я хочу помочь, — сказала она спустя паузу. — Если это то, что может вернуть Воронам их дом, тогда я сделаю всё возможное.

— Воронам… — я усмехнулся. — Ты сама Ворон.

— Я Ворон всего несколько недель, а человеком я росла всю жизнь. Я жила по обе стороны, и война отвратительна с каждой из них. Если это поможет её закончить, то я сделаю всё, что потребуется, чтобы поднять эти тени.

— Не разочаровывай меня, вдруг заговорив глупости. Это не положит конец войне. — Я скосил взгляд на неё через плечо, и луна окрасила её яркие волосы в голубоватый оттенок. Какое же она потрясающее создание. Странное, но потрясающее. — Ты хоть была когда-нибудь в Аммаретте?

— Нет.

— Там воняет. — Воняет человеческой гнилью, ложью и предательством. — Мне наплевать на этот город — ещё меньше я забочусь об этих землях, — но я не успокоюсь, пока не убью каждого, кто ответственен за страдания моей семьи.

— Ты забываешь, что моя семья тоже страдала. Брисден убил мою мать. Его смерть меня не потревожит, но видеть, как страдают невинные, — да.

Люди, которые убили бы её на месте. Но такова была её доброта — та, что я любил в ней больше всего, тогда как во мне жила лишь ненависть.

— Делай, что должна. Мы вылетим рано, так что тебе лучше вернуться в палатку.

К Себиану.

Я едва слышал её шаги в том оглушительном хаосе, что звенел в моей голове, но ощущал, как она отдаляется. Как и должна. Я вовсе не был тем мужчиной, каким должен был стать ради неё. Может, Себиан был?

— Ммм… — мягко раздалось у меня за спиной вместе с прикосновением пальца, скользящего по распущенным прядям. — Какая унизительная сцена, как она провела вечер в объятиях Себиана… да ещё и на глазах у всех. — Низкий, злой смешок. — Ну что, красивый мальчик-Ворон, каково это — быть отвергнутым?

Мышцы напряглись от звука голоса Лорн, от того, как её палец продолжил скользить по линии моей челюсти, заставляя волосы на руках вставать дыбом.

— Чего ты хочешь?

— Ничего, кроме как смотреть, как ты мрачнеешь и страдаешь, — её голос зазвучал сладостно-злобно, пока она прижала бёдра к моей спине, а ладонь скользнула вниз к горлу, чтобы её рука улеглась поперёк моей груди. — Разве я не говорила тебе, Малир? Эта сладкая девочка с её чудовищно яркими волосами не для тебя.

Леденящее чувство расползлось из самого желудка, словно даже внутренности знали, что она права.

— Галантия и я связаны судьбой.

— Судьба, — Лорн усмехнулась, её другая рука скользнула к моему бедру, пальцы проникли под тунику, потом развернулись веером, поглаживая вдоль члена под кожей и ремнём. — Судьба сейчас спит в объятиях Себиана, насытившись его членом, его сладкими словами и его нежными прикосновениями, которые тебе кажутся скукой. Хочешь знать, почему? Потому что судьба бросила нас. Она швырнула нас в те вонючие подземелья, сделав нас их шлюхами.

Тени под моей кожей забились, словно живое существо, копошась и извиваясь с силой сотни жуков, их крошечные лапки раздвигали мою плоть, выискивая выход.

— Заткнись…

— Зачем? Тебя злит, когда вспоминаешь, как они привязывали тебя? Как стягивали с тебя штаны до щиколоток? Как плевали тебе в жопу? Как вгоняли свои…

— Хватит.

— …члены в твою жопу⁹, как гладили твои волосы и целовали в шею, пока не кончали глубоко в тебя? Как они оставляли тебя там, истекающего кровью, скулящего, плачущего? Или, может… — Её рука сжала мой член, как тиски, пальцы мяли и сжимали наливающуюся плоть, пока он не стал тяжёлым и пульсирующим. — Ммм, да, это тебя злит. Потому что это делает тебя твёрдым.

Я зажмурился, будто так мог спрятаться от унижения, от стыда того, как я дёргался под её рукой.

— Я ненавижу тебя.

Я ненавидел эту извращённую связь, что нас связывала. Ненавидел, как она вытаскивала из моего тела самые презренные реакции. Ненавидел, что жаждал вырваться из прошлого и из воспоминаний о подземельях, а она безжалостно возвращала меня туда снова и снова — её слова, её напоминания, её прикосновения были цепью, приковывающей меня ко тьме.

— Я тоже тебя ненавижу, — пропела она, отпуская мой член медленным скользящим движением ладони, проводя вокруг бедра и между нами.

Моя задница сжалась, но член дёрнулся сладкой судорогой, и с моих губ сорвался стон.

— Я сказал тебе в библиотеке больше никогда меня не трогать.

— Ох, но тебе нравится, как я прикасаюсь к тебе, — сказала она, покачав бёдрами. — Она так когда-нибудь к тебе прикасалась? Ммм, какая же я глупая, конечно нет — она слишком ханжа для такого. А ты слишком боишься попросить, не так ли? Слишком боишься…

— Ты не посмеешь говорить о ней.

— Слишком боишься, что она осудит тебя, высмеет, сочтёт тебя меньшим мужчиной. — Её пальцы скользили по изгибам моих ягодиц, обводя линии мышц, что шли вниз с обеих сторон, пока не остановились в ложбинке между ними. — Ты и вправду думал, что твоя маленькая пустота вытащит тебя из тьмы, красивый мальчик Ворон? Уведёт тебя от меня? Малир, для нас никогда не было ничего, кроме тьмы. И никогда не будет ничего, кроме нее.

Тени сжимали моё сердце всё сильнее каждый раз, когда она водила рукой вдоль моей щели, заставляя стонать или всхлипывать — или и то, и другое.

— Почему ты продолжаешь это делать? Со мной? С собой?

— Почему? Потому что ты любишь, когда я напоминаю тебе, как они сделали тебя своей бабой, такой слабой и беззащитной. Красивым Вороном они тебя называли, когда трахали. А когда выжимали из тебя сперму? Плевали на тебя. Смехались и звали тебя пидором.

Я низко зарычал:

— Я сказал тебе, чтобы…

Тени когтями пробирались вверх по моему горлу там, где её рука всё ещё лежала, вжимаясь в кожу, душа меня.

— Такой красивый мальчик Ворон.

Я содрогнулся от того, как её пальцы ласкали мою задницу сквозь штаны, вырисовывая круги по чувствительной коже, прежде чем вжаться в анус. Да, мне нравились вещи, которые не должны были нравиться… учитывая обстоятельства, при которых я к ним пристрастился.

Я любил предвкушение ещё сильнее, и из головки выступила капля семени — густая и влажная. Это была наша больная игра на протяжении многих лет. Лорн пыталась подавить меня своими тенями, и я позволял ей. Позволял себе вернуться в подземелья, в то чувство абсолютного бессилия, когда они причиняли мне боль.

Потом я переворачивал Лорн. Дёргал её за волосы, мог ударить по лицу. Называл грязной шлюхой. А затем насиловал её — быстро и грубо, именно так, как она хотела. Потому что именно так она себя видела: шлюха, которую можно использовать, ничего большего она не стоила и уж точно не заслуживала связи со своим предначертанным.

Так же, как и я, вероятно, не стоил связи со своей.

Моя грудь сжалась от этой мысли.

Нет. Нет, я не мог снова поддаться этому.

Шлёп.

Я вздрогнул от жара, расползшегося по щеке там, где Лорн ударила меня, и ярость горячей волной хлынула в мои вены.

— Прекрати.

Она ласкала мою задницу быстрее, грубее.

— Заставь меня, красивый мальчик Ворон.

— Клянусь, если ты не прекратишь прямо сей…

Шлёп.

— Заставь меня!

Чёрное пламя хлынуло по моим жилам, сжигая изнутри, и тлеющее раздражение уступило место ревущей ярости, грозившей пожрать меня живьём. Моя рука метнулась назад. Я вцепился в её волосы неумолимым кулаком, рванул её в сторону.

Я повалил её на четвереньки одной рукой, опустился на колени, а другой сорвал с неё штаны, обнажив её пизду.

— Ты ёбаная тварь, Лорн!

Она рассмеялась.

— Не сдерживайся.

Не сдерживайся.

Эти слова резанули и загноились внутри. Те самые, что Галантия произнесла тогда, за водопадом, и их эхо застыло в моей крови. Что, блядь, я делал? Нет, нет, нет-нет-нет… Я не мог продолжать это. Не хотел, блядь, продолжать!

Я схватил её за волосы. Одним резким рывком дёрнул — и она со стуком влетела спиной мне в грудь. Там я удерживал её, наклонился так, что наши лица оказались в нескольких дюймах, и уставился в эти чёрные, до краёв заполненные тенями глаза. Всегда тени. Всегда, блядь, эти тени!

— Завтра ты сделаешь то, что тебе скажут. После этого я не хочу больше слышать твой голос. Осмелишься ещё раз посмотреть в мою ебаную сторону — и я забуду, через что мы с тобой прошли. Я лично свяжу тебя своими тенями, пока твой суженый не навяжет тебе связь, чтобы он мог забрать тебя и твою ядовитую, гнилую душу в Ханнелинг Холд.

Лунный свет отражался в её блестящих глазах, подсвечивая единственную слезу, что скатилась по щеке.

— Ты её любишь, да?

Горечь разлилась по моим дёснам, я оттолкнул её вперёд, поднялся и направился обратно к палаткам.

— Она никогда не полюбит тебя в ответ! — крикнула Лорн. — Вы никогда не будете счастливы вместе. Я этого не допущу!

Мои шаги замерли, странная пустота распахнулась в животе.

А приходила ли тебе мысль, что именно она могла поджечь тот канат во время осады, — голос Себиана прозвучал в моей голове.

Я обернулся, схватил Лорн за горло, рванул вверх и впечатал спиной в дерево так сильно, что хрустнула кость.

— Держись подальше от моей предначертанной, Лорн. Если ты хоть как-то причинишь ей вред… если хоть один волосок с её хрупкой головы упадёт — я… убью… тебя.

Я отпустил её, затем развернулся и ушёл, оставив её в темноте и направившись к светлому костру.