Тени столь жестокие

Глава 28



Галантия

Наши дни, утёс

Я смотрела на отражение женщины, которую едва узнавала, в медной раме моего зеркала, блеснувшей в отблесках пламени из камина напротив. На этот раз мои волосы не были затянуты в нелепые завитушки, столь модные при человеческом дворе. Вместо этого по всей голове плотно лежали тонкие косы, каждая толщиной с палец, а остальная часть волос спадала свободно, дико и неукрощённо.

Как у ворона.

Связанного ворона.

Я тяжело вдохнула против жестких стягивающих объятий корсажа, вшитого в серое платье из норки, но это лишь дало больше простора для стремительного биения сердца, эхом отдававшегося внутри.

— К чему такая суета, если нас будет всего трое?

— Связываешься ты лишь раз в жизни, милая, — Себиан сидел позади меня на табурете и медленно, сосредоточенно вплетал последнюю прядь, его ногти скользили по коже головы. — С этого момента мы будем держать твои волосы заплетёнными. Пусть весь мир видит, что ты наша.

Их…

Моё тело стало вялым под его ласковым прикосновением, смиряя часть беспокойства внутри. А может, всё дело было в том, как я перетаскивала с пальца на палец голубую ленту-браслет, перебирая вшитые в неё осколки аэримеля.

За дверью царила тишина Тайдстоуна, лишь иногда слышались шаги стражей, патрулировавших путь к моей комнате по приказу Малира, зачем-то. За окном луна освещала серые полосы снега. Совсем скоро она окажется ровно над заливом.

Когда Себиан завязал конец косы, я протянула руку назад, позволяя пальцам искать его.

Он тут же взял мою ладонь, повёл наши руки вниз передо мной, прижимая к спине тёплую и надёжную грудь. Нежные губы коснулись моей шеи, оставляя медленные, ленивые поцелуи вверх, к уху, где он прошептал:

— Я буду рядом. Хорошо?

Я кивнула.

— Хорошо.

— Да. А теперь пошли, — он прижался к моему виску и осторожно подтолкнул подняться, прежде чем переплёл наши пальцы и развернул меня к себе лицом. — Так что выберешь? Через летное отверстие или длинным путём вокруг замка?

Я взглянула на свежевыбритые виски, его аккуратный узел на макушке и чистая коричневая кираса, о существовании которой я и не знала.

— Длинным.

— Да, я так и думал, — он усмехнулся, поцеловал тыльную сторону моей ладони и повёл меня к двери.

Мы прошли через внутренний двор, где группа менестрелей сидела у костра, настраивая лютни и другие инструменты перед дрифом, а тусклый свет факелов отбрасывал колеблющиеся тени на стены. С неба кружили редкие снежинки.

— Тебе скоро станет легче, вот увидишь, — сказал Себиан, ведя меня к воротам. — Бесконечная Тоска? Её больше не будет, пока вы не расстанетесь надолго. И пустота насытится, милая. Больше не придётся тереть грудь во сне от того, что она голодает.

Я жадно вбирала его образ и то, как луна подчеркивала его привлекательные черты, плотнее прижимаясь к его боку. Нужно быть хорошим мужчиной, чтобы заботиться о женщине, но только лучший понимал, что ей действительно нужно, даже если для этого приходилось принять то, чего он дать не мог.

Фигура Малира вырисовывалась на краю утёса, он стоял спиной к нам, глядя на чёрную воду, по поверхности которой танцевала серебряная дорожка. Клубы теней окутывали его, уносимые ветром, прежде чем раствориться во мраке ночи.

Затем он обернулся.

Моё сердце остановилось, застряв в промежутке между ударами. На нём была лучшая его кираса из чёрной теневой ткани, расшитая золотыми созвездиями и парящими между ними воронами. Его лицо было свеже выбрито, сапоги отполированы до блеска, так что мерцали под луной. Он выглядел таким красивым, таким элегантным — самим воплощением королевской крови, которой он не мог отрицать.

Его взгляд встретился с моим, и в нём я увидела нечто — настороженность, тревогу, уязвимость — всё то, что отражало мой собственный внутренний разлад. Он ждал, так же как и я, здесь, на утёсе, где впервые переплелись наши судьбы. Где они соединятся, связывая нас до смерти и после.

— Подожди здесь, — сказал Себиан, выпуская мои пальцы.

Он подошёл к Малиру, положил руку ему на плечо и наклонился к нему. Между ними зашептались слова, неразличимые за гулом волн, разъедающих подножие утёса.

Малир кивнул, последовал за Себианом ко мне и остановился всего в шаге. Его взгляд скользнул по моим косам, и уголки губ тронула маленькая, но искренняя улыбка.

Себиан шагнул ближе, обхватил мою голову ладонью сзади и прижал свой лоб к моему.

— Я не могу связать себя с тобой, но хочу, чтобы ты знала: я твой до самого конца… каким бы он ни был. Я всегда буду беречь тебя. Всегда буду обеспечивать тебя. Всегда буду летать рядом с тобой. Всегда буду заботиться о тебе.

Моё прерывистое дыхание зацепилось за то крошечное пространство между нами, а глаза наполнились предательским теплом слёз.

— Я даю тебе то же обещание.

Он на миг зажмурился, затем отстранился, хлопнул Малира по плечу и отвернулся.

— Сделай это правильно в этот раз.

Я проводила взглядом, как Себиан вскочил на выступ поблизости и уселся наблюдать за нами.

— Нервничаешь?

Неожиданный баритон Малира заставил меня резко вскинуть глаза к нему, сердце забилось так сильно, что, казалось, упиралось в горло.

— Да.

— Я тоже.

В этот момент порыв ветра донёс тихие переборы струн из Тайдстоуна, и скалы зазвучали низкой, игривой мелодией. Малир обернулся к замку и сузил глаза в задумчивости.

— Должно быть, менестрели во дворе, — сказал Себиан и вытащил из своей сумки горсть жареных каштанов, закинул первый в рот и принялся жевать. — Наверняка веселятся вовсю с вином и старыми байками.

Взгляд Малира вернулся ко мне, теперь мягкий, прежде чем он протянул руку.

— Можно пригласить тебя на танец?

Мир будто замер, дожидаясь моего ответа. С сомнением я положила свою ладонь в перчатке на его.

Малир обвил рукой мою талию, я подняла вторую ладонь и положила её на его грудь. Он взял мою другую руку в свою. Затем, крепко удерживая мой стан и ведя уверенными шагами, он направил меня в такт музыке.

Я подстроилась под его ритм, и наши движения плавно потекли по снегу, тела сливались в каждом повороте.

— Знакомое ощущение.

— Приятно знакомое, — его взгляд скользнул к моей ладони на его груди, а брови сошлись в нахмуренном выражении. — Это мой браслет?

Я посмотрела туда, где рукав моего платья чуть сдвинулся, открыв голубые ленты на запястье, и лунный свет блеснул на аэримеле.

— Он выпал из твоей кирасы, когда ты был ранен, и нам пришлось раздеть тебя. Я… я решила, что хочу его носить.

— Я думал, что потерял его, — он снова нашел меня глазами. — Но, похоже, он сам нашёл дорогу к тому, кому и предназначался.

Я опустила взгляд на золотую нить, сверкающую в вышитой звезде на его рукаве, избегая этих необычайных глаз, которые неизменно заставляли лёгкие сжиматься.

— Он был предназначен для меня?

— Да. — Большой палец скользнул по моей ладони, заключённой в его пальцах. — Одну из шёлковых лент я нашёл много лет назад. Более десяти, если точнее, прямо здесь, на пляже. Она слетела с волос самой прекрасной девушки, которую я когда-либо видел.

Мои колени предательски дрогнули, будто собирались подломиться. Я вспомнила тот день, когда увидела белую чайку…

Нет. Белого голубя.

— Она так быстро кружилась у залива, к раздражению своей няньки, — продолжил Малир. — Когда я обернулся здесь, на этом утёсе, моя стая не смогла удержаться. Мы скользнули вдоль воды и схватили её когтями, унесли с собой, не понимая, зачем. И не имея права на это.

Мои пальцы вжались в рельеф его груди, тепло исходило от него, а ритм сердца бился под ладонью.

— Ты помнишь голубую ленту, которую срезал на кьере? От того странного ворона?

— М-м.

Я вдохнула, преодолевая нарастающее давление в груди, и медленно, очень медленно подняла на него глаза.

— Она была твоя?

Он прижал меня крепче к себе, наши движения текли плавно, словно мы были водой, несущейся по руслу.

— Моя маленькая голубка, думаю, теперь мы оба знаем ответ на этот вопрос.

Воздух загустел, наполненный его запахом — зимы и лемонграсса — напоминая о тех утренних часах, когда я сидела у него на коленях за письменным столом, учась писать на Старом Вэре.

— Если я правильно помню, то ты грозился причинить вред определённой части тела мужчины, который осмелился ухаживать за мной. Кажется, слово «яйца» тогда прозвучало… Что-то о том, чтобы отрезать их и скормить своим воронам.

Уголки его рта дёрнулись, ещё раз, а потом изогнулись в самую отчётливую улыбку, какую я только видела на его лице.

— Осмелюсь сказать, аноалея, что ты и так неплохо меня кастрировала, решив во что бы то ни стало избежать этой связи.

С губ сорвался тихий смешок.

— До этого момента.

— До этого момента, — прошептал он, наши тела двигались как единое целое, и расстояние между нами измерялось всего лишь вздохами. — Невозможно предсказать, насколько быстро усилятся наши дары или насколько сильно. Я хотел бы… влить немного своих теней в твою пустоту прямо сейчас. В качестве предосторожности. — Короткая пауза. — Можно?

— Всегда.

Тени закружились внутри меня, лаская сердце, прежде чем исчезнуть в пустоте. Чем дольше они вливались, тем крепче Малир прижимал меня к себе, и его голос дрожал от тяжёлого дыхания, когда он сказал:

— Спасибо.

В моей голове зазвучала детская молитва Малира: «Пожалуйста, подари моей паре пустоту, дай мне мою собственную пустоту, которая избавит меня от теней». Может быть, моим предназначением было не только спасти королевство? Может, я должна была спасти и его принца.

— Спасибо, что согласился на мою просьбу связать нас, — сказала я, чувствуя, как кровь теплеет в жилах, густеет под ленивым потоком теней.

— Считай это моим искуплением.

— Почему?

— Сначала я хотел отправить тебя далеко от себя, даже если бы это значило боль от разлуки, — сказал он, его ладонь лежала на моей пояснице, прижимая ровно настолько, чтобы направить, но не заставить. — Но иметь тебя лишь наполовину принесет другую боль. Так или иначе, я обречён страдать, и всё же этого может оказаться недостаточно, чтобы загладить ту боль, которую я причинил тебе, за всё, в чём я искренне раскаиваюсь. Поэтому я буду нести эту боль с готовностью.

Такой акт вины, сожаления и покаяния едва уживался с остатками ненависти, что я ещё хранила к нему. Остатками. Может быть, их и вовсе больше не было. Не теперь, когда я наконец поняла, какую ношу он нес, какой тяжестью были его тени — жестокие и безжалостные.

— Сколько времени до нашего отъезда в Вальтарис?

— У меня есть тысяча воинов, готовых выступить в любой момент, — сказал он. — Но чтобы вновь сделать город пригодным для жизни, потребуется время и тяжёлый труд.

— Тебе нужна будет коронация, как только ты займёшь трон. Как ты себя назовёшь? Король Малир? Король Теней? — Когда он лишь посмотрел на меня, я добавила: — У тебя ещё есть время придумать. Думаешь, у меня получится в этот раз? Развеять тени?

Рука Малира скользнула с моей спины к подбородку.

— Если бы я сомневался в твоём успехе, я бы не согласился на связь.

Его вера во мне вспыхнула яркой энергией в даре, отразившись на тех тенях, что продолжали вливаться в пустоту.

— Думаю, нам стоит сделать это сейчас.

Он провёл большим пальцем по моей нижней губе — настолько интимный жест, что моё дыхание сбилось.

— Думаю, это уже происходит. Я чувствую… что-то. А ты?

Я прислушалась к себе. Да. Да, я чувствовала это. В груди возникла тяга, неодолимое притяжение к нему — и не только физическое.

Эмоциональное. Духовное.

Мы стали магнитами, неотвратимо тянущимися друг к другу, пока расстояние между нами не исчезло вовсе. Наши губы были всего в дюйме, дыхания смешивались, сердца били в унисон. Интенсивность момента, жар и обнажённые чувства вырвали из меня всхлип.

Вокруг Малира поднялись тени, окутывая нас более плотной тьмой, чем могла дать ночь. Они не шипели, не нападали. Они просто вливались в меня, всё быстрее и быстрее, требуя от моей пустоты раскрываться, тянуться, расти.

Я крепче вцепилась в его грудь от этой силы, от изумительного ощущения, будто меня наполняли до предела, и подняла взгляд к его глазам, расширенным от восхищения.

— Теперь я знаю. Король Тьмы.

Его взгляд скользнул к моим губам.

— Королева Света.

Внезапное тепло пронзило меня, дрожь пробежала по мышцам.

— Что?

— Как думаешь, кем ты только что стала, маленькая белая голубка, мм? — Его пальцы очертили линию моей челюсти, скользнули вниз к пульсу на шее, и каждое прикосновение жгло. — Моей связанной. Моей будущей королевой. — Его губы коснулись уголка моих. — Наконец-то моей женой.

Его женой.

Во мне закружился вихрь радости и опасения. Хрупкое равновесие между жаждой поддаться его умелым словам и необходимостью защитить своё сердце.

Я выбрала второе.

— Спасибо, Малир, — сказала я и выскользнула из его объятий, останавливая наш танец, прежде чем с трудом сглотнула сухость в горле. — Думаю, мне стоит… стоит вернуться в свою комнату.

Его пальцы сомкнулись на моём запястье.

— Галантия, я…

Когда его голос стих, я удержала его взгляд, лёгкие не осмеливались вдохнуть, пока я ждала. Чего — я и сама не знала. Может, чтобы он сказал, что любит меня?

— Я… — Малир посмотрел, как Себиан соскользнул с камня и подошёл к нам, затем снова взглянул на меня и кивнул. — Да. Ночь холодная. Тебе стоит вернуться внутрь.

Себиан обвил меня рукой за плечи, притянул к теплу своего тела и развернул нас в сторону Тайдстоуна, затем бросил взгляд через плечо на Малира.

— Ты идёшь?

— Нет, — сказал тот и снова обратился к океану. — Думаю, останусь здесь ещё ненадолго.