Тени столь жестокие

Глава 33



Галантия

Наши дни, Вальтарис

Бёдра мои двигались в такт медленным ударам копыт Лиуала по камню, тело ломило от усталости, осевшей в самом костном мозге, превращая конечности в свинец. И всё же я держала ладонь поднятой к тем теням, что колыхались впереди, впитывая их в свою пустоту, пока мы углублялись в Вальтарис.

Смолёная дорога вилась сквозь город чёрными плитами обсидиана, обрамлённая зданиями, что высились в тишине кладбища. Ни крохотных коготков, царапающих подоконники забаррикадированных окон, ни острых зубов, грызущих трупы воронов.

Нет, крысы города были мертвы, как и всё остальное, их тела лежали кое-где среди почерневших трупов и костлявых, иссохших деревьев. Солдаты, на лицах которых отразилась усталость, сродни моей, грузили мёртвых на ожидавшие телеги, и смрад разложения лишь слабо глушился шарфом, которым я закрыла рот и нос.

Я должна была чувствовать гордость, возможно даже радость. Три дня подряд я занималась этим, очищая город по одному плато, по одной главной дороге за раз. Но счастье казалось извращённым чувством, когда оно прорастало из смерти…

Я оглянулась на Малира, сидевшего за моей спиной в седле, его волосы были собраны в единственную косу вдоль головы.

— Сколько ещё до Крылатой Крепости?

Он обвёл Лиуала, своего чёрного мерина, вокруг трупа одной рукой, в то время как другая удерживала тени впереди.

— Я хочу сначала заехать на Насест.

— Что там?

— Ная и моя мать. И отец тоже. — Короткая пауза. — Я хочу устроить им достойные похороны, прежде чем осмелюсь войти в крепость.

Это объясняло, почему тени за моей спиной извивались всё сильнее по мере того, как мы продвигались дальше, чёрные щупальца, так часто являвшиеся видимым отражением состояния Малира. Он был… тревожен.

— Я понимаю.

— Если не ошибаюсь, лестница должна появиться справа от нас скоро, — сказал он. — Аскер? Ты патрулировал Смолёную дорогу почти каждый день. Сколько нам осталось?

— Ещё двести шагов, может, чуть больше. — Аскер, ехавший несколькими шагами позади нас, окинул взглядом ярко-красные знамена, колышущиеся на балконах, и деревянные вывески, что висели над дверями лавок, будто нетронутые временем. — Вальтарис так же прекрасен, как я помню.

— Если ты так говоришь, — заметил Себиан, ехавший рядом с нами на Пиусе, и даже ткань, закрывающая рот и нос, не скрыла презрительной складки на его губах. — Здания в порядке, да, но земля…? Она полностью мертва.

— Она восстановится, — сказал Малир. — Всего лишь нужно солнце и дождь. Природа сделает остальное. Возможно, немного хороших семян, что мы сможем привезти из Хэннелинг Холда.

— Если Арос захочет ими поделиться, — добавил Себиан. — Я же говорил, что нам стоило перерезать ему глотку вместо того, чтобы отпустить.

Аскер цокнул.

— Не советую. Лорд Арос…

— Да-да, знаю, — простонал Себиан. — У него титул, крепость, он командует преданной армией людей и воронов, и политика, бла-бла-бла… Не говоря уж о том, что он, по всей видимости, держит семена в заложниках.

— Он преклонил колено и вернулся домой с останками своей пары без дальнейших инцидентов, — добавил Малир. — Возможно, между нами и осталась вражда, но он Ворон. Он предан нашему делу.

— Хорошо. Последнее, что нам нужно, это вассал, которого трудно заменить, решивший переметнуться где-нибудь на юге, — сказал Аскер и скользнул взглядом по одному из низлежащих плато города. — Большая часть приграничных земель, что не были так ужасно испорчены, занята людьми.

— Я хочу, чтобы они ушли, — сказал Малир. — Отправьте путников, пусть известят их: собирайтесь и покидайте земли. К первому таянию снегов земля нам понадобится, если мы хотим избежать голода.

— Но это же всего лишь беднейшие крестьяне, которые не смогли позволить себе аренду на дранадийской земле. — Я подняла руку к теням впереди, и плечо, локоть, запястье… каждая чёртова жилка в моей руке горела болью. — Скажи, что не собираешься просто… выгнать их.

— Ты слишком добра для собственного блага.

— Говорит ткач смерти, которому нужно, чтобы я высасывала его тьму.

— Мы с тобой — симбиоз, маленькая голубка. — Он подхватил мою тяжёлую руку снизу, поддерживая и даря мне передышку. — Как твоя пустота приносит мне свет, так мои тени приносят тебе тьму. Равновесие.

Живот мой болезненно сжался, но отрицать логику я не могла, равно как и придумать остроумный ответ.

— Просто дай крестьянам уведомление и время. Если не ради них, то ради меня, пожалуйста.

Последовала ужасно долгая пауза.

— Ради тебя.

— Спасибо.

Вокруг нас другие ткачи смерти работали в мрачном единстве, их руки плели в воздухе замысловатые узоры, борясь с тенями. Держа раскрытую ладонь направленной на мрак впереди, я втягивала их дикий водоворот в пустоту, доверху переполненную, — и их излишние щупальца скребли изнутри. До сих пор я так и не научилась использовать их вновь, и это было мучительно.

— Что, во имя богини, это такое? — спросил Аскер, останавливая свою гнедую кобылу и устремив взгляд на… нечто в поднимающихся тенях.

Труп? Животное?..

Холод пробежал по шее, когда я увидела уродливую фигуру перед собой. Она была не похожа ни на что, что мне доводилось видеть раньше, лишь отдалённо напоминая человеческую форму, но искажённую в кошмарные очертания, словно разбитое отражение на ряби реки. Чёрные конечности вытягивались и скручивались в крылья и когти, но при этом оставались частично человеческими — вопреки самой природе. Чёрная плоть срасталась с перьями в хаосе без всякого порядка и логики, удерживаемая лишь клубящимися тенями, которые ощущались… иными.

— Это не тени Малира, — прошептала я себе под нос, чтобы солдаты и ткачи вокруг нас не услышали. — Мне стоит их поглотить?

— Даже не вздумай. — Дёрнув поводья, Себиан остановил Пиуса. — И уж точно я не проеду мимо этой твари, пока не узнаю, что это.

Он потянулся за спину к луку. Почти призрачный шёпот пронзил воздух, когда он соткал теневую стрелу, её оперение было лишь полночными щупальцами. Он наложил её на тетиву, его тело было воплощением натянутой сосредоточенности. Стрела сорвалась.

Фигура разлетелась от удара, издав какофонию душераздирающих визгов и хриплого карканья. Звуки пронзили мои уши, дрожь прошила кости до самого сердца, отозвавшись эхом в каменной мостовой, а на язык хлынула горечь рвоты.

— Успокойся… — Малир обвил меня рукой и укоротил поводья нервно пляшущего Лиуала. — Eze nja… Лиуал. Eze.

Солдаты вокруг бросились назад, некоторые падали от спешки. Конь Себиана встал на дыбы, его глаза выкатились, копыта бешено застучали по дороге. Задняя нога соскользнула по скользкой поверхности, и Пиус пошатнулся. С пронзительным ржанием он потерял равновесие и рухнул набок, сбросив Себиана из седла.

Отвратительный глухой звук удара головы о деревянную колонну прорезал хаос. Следом вырвался болезненный стон, и Себиан сполз на землю, пока Пиус, с трудом встав на копыта и понёсся обратно по Смолёной дороге, а солдаты шарахались от обезумевшего коня кто куда.

— Себиан! — крик Аскера ещё гремел в ушах, когда он принял облик вороньей стаи и метнулся вперёд.

Моя стая метнулась быстрее, и я уже обернулась снова рядом с Себианом, который с трудом поднимался на четвереньки.

— Ты ранен?

Он поднял ладонь, как только я сделала шаг к нему, показывая, чтобы я держалась подальше, в то время как его плечи поднялись и скруглились. Рывок. Хрип. И всё его тело выгнулось в конвульсиях, когда он изверг рвоту на мостовую.

Малир подошёл к нему и протянул бурдюк с водой.

— Надо было сменить облик.

— Мм-хм, — только и ответил Себиан, схватив бурдюк и несколько раз прополоскав рот. — Скажи мне, что я не единственный, кто чуть не наложил в штаны.

— Должно быть, это ворон, застрявший в тенях посреди превращения — с магией и всем прочим, — сказал Аскер, лицо его побледнело, взгляд скользнул к остаткам твари. — Нельзя знать, сколько таких мы встретим так близко к Насесту. Будет благоразумно держаться подальше от этих… крикунов.

— Лошадей придётся оставить — слишком велик риск случайно потревожить ещё одного из таких, — сказал Малир, протягивая руку Себиану и поднимая его на ноги. Затем он повернулся и впился взглядом в меня. — Сможешь идти?

— Если сможешь ты, то и я смогу.

Мы двинулись пешком по извилистой дороге, мимо фонарных столбов сложной резьбы, украшавшей деревянные рамы лавок, и изящных фасадов со сверкающим аэримелем, вделанным в обмазку. Странно было видеть такую красоту в качестве фона для новых бед, что поджидали за каждым поворотом: груды мёртвых птиц, солдаты со всё ещё крепкой хваткой на мечах, и те самые… крикуны.

— Вальтарис был прекрасен, — сказала я, шагая рядом с Себианом и рассеивая тени несколькими шагами впереди, там, где Малир их душил.

— Чёрный алмаз, так назвал этот город король Оманиэль, — сказал Аскер, прищурившись на лестницу из белого камня, что проступала из теней чуть дальше. — Его крыши снова заискрятся под солнцем. Когда об этом разнесётся весть, сомнений нет: вороны со всего королевства вернутся домой, рвущиеся помочь в восстановлении.

Малир резко остановился у узкой лестницы, его взгляд приковали замысловато изогнутые чугунные перила, прикреплённые к светлой каменной стене, что шла вдоль ступеней с одной стороны. Его рука вытянулась, пальцы легко скользнули по холодному узору, следуя за изящными изгибами и тонкими завитками, что когда-то были гордостью искусного мастера.

Он ненадолго закрыл глаза, его прикосновение задержалось, челюсть напряглась, прежде чем он начал подниматься.

— Я вспомнил.

Я последовала за ним молча. Лестница была узкой и крутой, каждый шаг отдавался эхом в неподвижном воздухе. С каждым шагом связь внутри меня будто дёргалась и рвалась, как струна расстроенной лютни, пронзительно скрипящей в груди.

Это не могло быть хорошим знаком…

Наконец ступени закончились и вывели меня на площадку с несколькими лёгкими павильонами, каменными скамьями и статуями птиц в полёте, их крылья были распахнуты. В центре возвышался большой фонтан, его чаша давно пересохла, мёртвые живые изгороди вокруг — остатки некогда пышного сада.

Здесь было гораздо меньше смерти, гораздо меньше разрушений, если не считать груды обломков рядом — наполовину рухнувшей дозорной башни. И ещё — двух чёрных тел, мужчина и женщина — мать Малира. Я узнала её по заколкам в форме перьев, которые однажды видела изображёнными в книге, и которые всё ещё искрились в её длинных тёмных волосах.

Малир прошёл мимо тел родителей, не удостоив их даже взгляда, его глаза были прикованы к груде камней и обломков впереди, и там он не столько остановился, сколько рухнул на колени. Его руки схватили камни, булыжники, глыбы — быстро, всё быстрее — отбрасывая их прочь, пока вокруг вспыхивали тени.

Аскер возник рядом со мной и втянул воздух сквозь стиснутые зубы, глядя, как тени Малира растут, набухают, расползаются.

— Мой принц, может, стоит вернуться завтра?

Малир не отреагировал, его движения становились всё более безумными, тело было охвачено спешкой, граничащей с помешательством. Каждый лязг камня о камень будто наносил удар прямо в мою грудь, и тени, что пробуждались во мне, повторяли движения тех, что колыхались вокруг него.

— Когда в последний раз он изливал тени в тебя? — спросил Себиан.

— Два дня назад. Я была слишком измотана, пока расчищала путь сюда, — ответила я, и нельзя было не заметить, как Аскер перенёс тяжесть на пятки. — Мне нужно помочь ему.

Тяжёлая ладонь Аскера легла мне на плечо.

— Мы не знаем предела твоей пустоты, но, полагаю, ты уже достигла его.

Я обменялась взглядом с Себианом всего лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть в его глазах решимость, что пронзила и мои вены. Решимость ради нас: трёх душ, связанных судьбой, дружбой и чувствами, что мы питали друг к другу.

Себиан кивнул подбородком в сторону Малира.

— Ты займись его тенями, я посмотрю, как справиться с ним самим.

Он пошёл вровень со мной, когда мы поспешили к тому, что уже превратилось в бурлящую стену теней, извивавшихся и метавшихся. Я вытянула руку и стала поглощать их, прокладывая нам путь сквозь мрак. И там, на земле, Малир задыхался и рыдал, отчаянно хватаясь за камни, которые удавалось отодвинуть от маленького тела, лежавшего под ними.

Я опустилась перед ним на колени и взяла его лицо в ладони, пересохшие губы сжались от вида его состояния.

— Малир, излей тени в меня.

Он не отреагировал, и тогда я подняла его смоляные глаза к своим, чёрные капли стекали по его щекам, словно пролитые чернила.

— Малир?

Ни единого отклика.

— Малир!

Тишина.

— Аноалей!

Его пальцы замедлились, глаза наконец остановились на мне в этой сумеречной тьме.

— Я должен её вытащить.

— Мы её вытащим. Смотри, я уже вижу её. — Себиан схватил первую попавшуюся крупную глыбу, осторожно приподнял её с расколотого сероватого ребра, что торчало из разбитого тела Наи. — Ты можешь подключиться к его дару? Вытянуть их?

— Я… я не знаю.

Я мучительно прикусила верхнюю губу, пока не всплыло далёкое воспоминание, как глаза Малира были чёрными в одно мгновение, а в следующее — светлели. Я приложила поглощающую ладонь к его груди так же, как сделала тогда.

Его глаза прояснились.

Моя грудь почернела, словно вечное затмение медленно опускалось на разум, и странное ощущение нахлынуло вглубь моего центра. Покалывание? Нет. Царапанье, скрежет, словно когти угрожали разодрать меня изнутри.

Тени всегда так жестоки.