Тени столь жестокие

Глава 27



Галантия

Наши дни, Тайдстоун

Я сидела на стене балкона, что огибал внутренний двор, спиной к каменной колонне, наблюдая, как Себиан целится из лука в мишень у ворот. Тени трепетали вокруг его пальцев у тетивы, но тут же рассеивались — к разочарованию молодой девушки-следопыта, которая нахмурившись смотрела на него снизу. У него не хватало теней, верно?

Я провела пальцем по голубой шёлковой ленте, которую нашла у Малира, позволяя ей обвиться вокруг запястья.

— Себиан.

Он не обернулся и не замер, продолжая помогать девушке поправлять хватку, его чувства были притуплены, тени истощены. Из-за меня. Из-за этой ненасытной пустоты во мне, которую никто не мог насытить.

Кроме Малира.

Над головой зимнее солнце скользило по множеству гирлянд, натянутых между восстановленными стенами, всё небо было усыпано воронами. Закончится ли когда-нибудь этот нескончаемый поток прибывающих?

Будто в ответ на мой вопрос, от главных ворот въехали три богато украшенные кареты, их сияющие гербы свидетельствовали о прибытии знати. Несомненно, людские лорды и дамы. Неужели Малир пригласил их тоже на дриф?

Я вспомнила слова Марлы. Каждое мнимое зло — это лишь необходимое благо на пути, зовущемся судьбой. Сначала я отмахнулась от этой фразы, а теперь понимала её всё яснее, чем больше размышляла.

Без пленения Воронами я бы никогда не узнала правду об этой войне. Без предательства Малира я бы не обратилась. Без своей истинной сущности я бы не отправилась искать дар, не узнала бы о сложной любви леди Брисден.

Все эти мнимые беды привели меня сюда. Так много людей погибло, чтобы я могла сидеть на этой стене… ради чего? Греться на солнце? Нет, их жертвы должны значить больше.

Это требовало и моей собственной жертвы, не так ли?

Мой взгляд вновь обратился к Себиану, сердце болезненно сжалось в груди. Я думала… я думала, что знаю, что должна сделать, но… как это отразится на нас? Смогу ли я связать себя с Малиром и всё же любить Себиана? Быть с ним? Примет ли это Малир, или же моногамная природа нашего рода не позволит? Придётся ли мне отказаться от мужчины, которого люблю?

Я не знала.

Я не хотела знать.

Теневая ткань колыхалась у щиколоток. Я соскользнула со стены и заставила себя отвести взгляд от Себиана. Одного его страдальческого выражения лица, одного отблеска слезы в его сияющих глазах, одной мольбы с его губ не делать этого, одного слова о том, что связь положит конец нашим отношениям…

Моё сердце не вынесет этого.

Моя решимость не переживет этого.

Я почти бегом пустилась по балкону к канцелярии. На лестнице, ведущей вниз во двор, шаги замерли, но я продолжила. Нет, я не могла поддаться сомнениям.

Я проскользнула в канцелярию и закрыла дверь, металлическая сладость крови всё ещё витала в воздухе, хотя Малир перестал кашлять багровым два дня назад. Принц Воронов лежал на спине в центре своего гнезда, в чёрных одеяниях, держа книгу над лицом, прижав её к ладоням.

Малир лишь чуть сдвинул том, чтобы скользнуть по мне глазами.

— Да?

Я зажмурилась так сильно, что перед глазами закружились зелёные и голубые пятна. Это был правильный выбор. Нет! Это было мнимое зло, ведущее меня по пути судьбы к необходимому благу.

Глубоко вдохнув, я открыла глаза, пульс громко бился в ушах.

— Я больше не буду сопротивляться.

Малир изогнул бровь с неторопливостью улитки, пересекающей континент.

— Я не имею ни малейшего понятия, о чём ты говоришь. Но знаю наверняка: ты будешь сопротивляться.

Горло сжалось, пропуская едва слышные судорожные вдохи, разум затуманился.

— Связь… Я больше не стану её отвергать.

По шее вверх потянулись жгучие всплески жара, один за каждой секундой его молчаливого взгляда, в котором не было ни тени ожидаемого торжества. Чёрт, он даже не усмехнулся. Неужели он не расслышал меня? Я неразборчиво пробормотала? Боги, я что, только представила, что сказала это?

Я вытерла влажные ладони о подол платья и вдохнула как никогда глубоко.

— Я сказала…

— Я слышал, что ты сказала. — Его глаза снова исчезли за потёртым кожаным переплётом книги, в тишине раздался шорох переворачиваемой страницы. — Я не стану связывать тебя с собой.

Я сглотнула, преодолевая тугой ком в горле, смятение охватило меня.

— Не до тех пор, пока ты не оправишься окончательно?

— Никогда.

— Никогда?..

Жар вскарабкался к ушам, зудящим хуже, чем целая голова, полная вшей, словно… Постой. Что он только что сказал?

— Что значит — ты никогда не свяжешь меня с собой?

— Что тут может быть неясного в моих словах? — произнёс он с такой беспечной холодностью, что у меня волосы на затылке встали дыбом. — Я решил отказаться от своих притязаний на тебя.

— Отказаться от своих…

Мои ноздри раздулись, а жар, расползшийся по лицу, превратился в первые вспышки раздражения, даже злости. Я не пришла сюда с особым планом, но если бы он у меня был, то выглядел бы точно не так.

— Эта связь была твоей целью неделями, — сказала я, и голос дрогнул вместе с рассудком, потому что всё это не имело никакого смысла. — Ты пытался навязать её мне несколько раз, а теперь, когда я сама пришла к тебе, ты… отвергаешь меня? Почему?

Переворот страницы.

Затем — безмятежное молчание.

Унижение обрушилось на меня, жаркое и липкое.

— Часами я сидела там, думала, раздумывала, собиралась с храбростью, чтобы прийти и принять свою судьбу, — и ради чего? Малир, ты снова заставляешь меня чувствовать себя полной дурой!

Переворот страницы.

Боги, этот невыносимый мужчина!

— А как же тени? — Я сделала резкий шаг к нему. — Вальтарис? Вайрия?

— Они останутся для нас потерянными, как и всё это десятилетие, — его голос был ровным. — Призрак надежды снять тени отвлёк меня, это я признаю. Временная слабость суждения. Теперь же моё внимание снова принадлежит приоритетам, данным себе обещаниям, данным другим клятвам.

— Убить лорда Брисдена и короля Барата? — спросила я. — Завоевать Дранаду и занять трон в Аммаретте?

Его челюсти дрогнули.

Жар зазудел в пальцах, закипая под ногтями.

— Я потеряла отца. Свою няню. Обеих матерей. Они пожертвовали собой, потому что любили меня. Если я не уберу эти тени и не верну Воронам их дом, тогда они умерли зря. Ради этого мне нужна эта связь!

Переворот страницы.

И ещё один.

Мой гнев сгустился, ужасный жар поднялся во мне. А то, что он молчал? Даже не поднял глаз? Да боги унесут этого ублюдка, он что, только что перевернул ещё одну страницу в своей тупой книге?

Я бросилась к нему, слои платья взметнулись вокруг меня, выбила книгу из его рук, и та, описав дугу, глухо ударилась о пол.

— Что случилось с тем Малиром, который говорил, что получит эту связь любой ценой?!

Малир взметнулся в вспышке теней и перьев, чтобы тут же принять облик прямо передо мной, его внезапная близость заставила меня отшатнуться на шаг, пока он не схватил меня за руку, удерживая.

— Что случилось с той тобой, которая предпочла бы сброситься со скалы, чем связать себя со мной?

Его внезапная близость обрушилась на меня, как волна, и по телу прокатилась тревожная дрожь. Тепло, исходившее от него, проникало в мою кожу, пробираясь в самые укромные уголки моего существа. Мне едва хватало дыхания от напряжённости нашей близости, от палящего подспудного желания, что вдруг зарядило воздух между нами. Боги, хуже уже быть не могло…

А потом стало.

В комнату вошёл Себиан, его взгляд метался между мной и Малиром.

— Я что-то пропустил?

Только возможные обломки его сердца, разве что.

— Ничего.

Малир посмотрел на Себиана и отпустил моё запястье.

— Твоя возлюбленная попросила меня связать себя с ней.

Сердце рухнуло в пятки, всё тепло вытекло из конечностей. Я опустила взгляд вниз, следя глазами за щелями между голыми ступнями Малира, за прожилками на дощатом полу вокруг них, за пылинками тут и там… За чем угодно, лишь бы не увидеть в глазах Себиана разочарование, боль, а может, и предательство.

Богиня, прости меня, я должна была сказать ему сама.

Раздались шаги — Себиан подошёл ближе, его ладонь мягко легла на мой подбородок, заставляя меня поднять взгляд к нему. В нём не было ни боли, ни злости, ни предательства. Вместо этого я увидела… вину?

Я сглотнула.

— Мне так жаль.

— Тут не за что извиняться, — сказал он. — Не твоя вина, что я не могу должным образом заботиться о тебе и твоей пустоте.

— Что? Но… нет. — Я резко покачала головой. — Ты всегда отдаёшь мне свои тени.

— И мы оба знаем, что этого недостаточно, совсем недостаточно. Я знаю это, потому что не создавал стрелу уже несколько недель. А ты знаешь это, потому что твоя пустота постоянно болит.

Мои плечи отяжелели, потому что это было правдой.

— Но не из-за этого я решила связать себя…

Между его бровей пролегли две морщины.

— Тогда зачем?

— А что, если Лилит, моя родная мать, видела не только то, что я умру в Вальтарисе, но и то, кем я могу стать, если не умру? — Это было всего лишь предположение, но я вцепилась в него, как в нить, ведущую меня к смыслу, к связи между прошлым, в котором я не жила, и будущим, которое оставалось таким неопределённым. — Марла сказала, что моя мать всегда хотела, чтобы я вернулась домой. А мой дом — это Вальтарис, не так ли? Я просто пытаюсь придать смысл смертям всех тех, кто пожертвовал собой ради меня. А что, если снятие теней — это и есть моя судьба?

Две линии между его бровей постепенно разгладились, и черты лица смягчились.

— Почему ты не пришла ко мне с этим? Ты думала, я не пойму? Что встану у тебя на пути, если это твой выбор?

— Нет. — Себиан был не таким. — Потому что я боялась: если приду к тебе, то засомневаюсь и никогда больше не смогу от тебя уйти. Никогда не наберусь мужества снова решиться на связь. Думаю, я просто… не хотела столкнуться с мыслью, что могу потерять тебя.

Малир отвернулся от нас. Прошёл к книге, которую я вышибла у него из рук, поднял её и понёс к одной из множества полок.

Себиан провёл большим пальцем по моей щеке, улыбка легла на его губы, которые он опустил к моим в долгом, мягком поцелуе. Затем он выпрямился и посмотрел на Малира.

— Пора нам троим поговорить, не думаешь, Малир?

Малир тяжело вздохнул, втиснул книгу в щель между другими томами и опёрся рукой о полки, так и оставаясь к нам спиной.

— Говорить не о чем. Моё решение остаётся прежним. После дрифа ты отправишь её на Ланай.

У меня отвисла челюсть.

— Прошу прощения?

— Малир собирается отстранить меня от службы, — сказал Себиан. — Он хочет отправить нас обоих на Ланай.

— На острове Ланай у тебя будет лёгкая жизнь, — добавил Малир.

— Лёгкая жизнь? — Когда четверо отдали свои жизни, чтобы спасти мою? — Нет. Я никуда не полечу.

— Ты сделаешь, как тебе велят, — рыкнул Малир. — Мы можем быть связаны судьбой, но я всё равно твой принц. А твой принц говорит: ты отправишься на Ланай.

— Сделаю, как велят? — Сейчас, когда я наконец могу сама выбирать? Да ни хрена! — Пять дней пути от Ланая до Дипмарша, как-то сказал мне Себиан. Я слушала. Я запомнила. Ещё, может быть, семь отсюда до Вальтариса. Я не полечу никуда, кроме как домой.

Малир медленно, с горечью покачал головой.

— Упрямая.

— Но она права, — сказал Себиан. — Обретя узы связи, она действительно сможет вобрать тени, Малир.

Его слова сбили меня с толку, и я уставилась на Себиана во все глаза.

— Ты серьёзно это поддерживаешь?

Он провёл тыльной стороной ладони по моей щеке, а потом переплёл пальцы с моими.

— Я поддерживаю тебя, потому что люблю.

Тёплые трепещущие волны наполнили мою грудь, заставляя жадно впитывать его слова, пусть даже лишь на миг, прежде чем я снова столкнусь с жестокой реальностью.

— Я потеряю тебя?

— Нет, — прорычал Малир. — Потому что связи не будет.

— Почему нет, а? — Я взметнула руку в полном изумлении. — Скажи, Малир, почему ты вдруг отказываешься от нашей связи?

— Потому что я тебе не подхожу! — крикнул он. — Я злобный, вспыльчивый, жестокий… Я всё то, в чём ты меня упрекала. — Он бросил взгляд через плечо, и глаза его больше не были тусклыми: лёгкий блеск в них только подчёркивал серый оттенок радужки. — Я лучше буду страдать от Бесконечной Тоски до самой смерти, чем рискну причинить тебе боль ещё хоть раз.

Дрожь пробежала по моей шее при виде его обнажённого взгляда, блеска в этих разноцветных глазах, открывших уязвимость, от которой перехватило дыхание. В них таилась печаль, сожаление. Они заставили меня усомниться в собственном восприятии этого мужчины до сих пор.

— Я всё равно хочу этой связи. — Не то чтобы я пришла сюда, не зная, каким может быть Малир. — Какие бы последствия это ни принесло, я готова их принять.

Они долго смотрели друг на друга, ведя безмолвный разговор, в который меня не допускали.

— Раньше у нас получалось, не так ли? — наконец сказал Себиан. — Почему бы не посмотреть, куда это приведёт?

Малир шумно выдохнул.

— Это приведёт вас прямиком на костёр.

— Погоди… — Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, но в итоге остановилась на Себиане. — Ты хочешь сказать, мне не обязательно отказываться от тебя?

— Проблема не столько в тебе, сколько в том, что Малир с самого начала был болезненно собственнически настроен к тебе, — сказал Себиан. — Связь только усилит это. Вопрос в том, сможет ли он сдерживать свой инстинкт оттолкнуть меня.

— Волноваться нужно не об инстинктах, — фыркнул Малир, — а о моих тенях.

— А что если ты будешь перекачивать их в неё? И не за секунду до того, как сорвёшься, Малир, а каждый день, чтобы держать этих сволочных тварей под контролем.

— Он может в любой момент отдать свои тени мне, — сказала я и громче добавила, уже глядя на Малира: — На самом деле я бы позволяла тебе это всё это время, если бы ты только объяснил.

— Ты в полной мере осознаёшь, с чем столкнёшься, Галантия? — Малир наконец обернулся, опершись плечом о край полки, и его пронзительный взгляд поймал мой. — Твоя пустота станет глубже. Твоя жажда моих теней усилится. Физическое влечение между нами будет… невыносимо сильным.

— В каком смысле?

— В том смысле, — он сузил глаза, — что ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, но всё равно будешь хотеть, чтобы я тебя трахнул.

По позвоночнику пробежала дрожь.

— Ох…

— Желание между связанными парами сильно, дорогая, особенно сразу после формирования связи, — добавил Себиан. — Поэтому дриф обычно проводят осенью. Это даёт людям время найти свою судьбоносную пару, ухаживать за ней, а весной уже связываться. Ты помнишь, что я говорил тебе о весне, да? Потому что ощущения будут чертовски близки к этому.

Я помнила слишком хорошо, особенно с учётом зловещей пульсации между ног.

— Мы можем быть Воронами, но это вряд ли освободит нас от гнёта королевских правил в столь… необычном союзе. — Я посмотрела на Малира. — Полагаю, тут потребуется определённая скрытность?

Малир длинно и тяжело выдохнул.

— Иное может подвергнуть опасности любых… птенцов, которые родятся от этого союза. Если кто-то усомнится в их происхождении…

— Этого не произойдёт, — перебил его Себиан. — Я ведь был с ней осторожен до сих пор, не так ли?

Я задумалась над этим, понимая, что придётся отказаться от ребёнка от Себиана. Но, с другой стороны, я девятнадцать лет жила с мыслью, что моя жизнь сведётся к тому, чтобы рожать титулованных младенцев от мужчины, которого я могла любить, а могла и нет, так что потери особой не было. Когда-то я была готова выносить ребёнка от Малира ради своей цели и не видела причины, почему теперь должно быть иначе.

— Но сможешь ли ты так жить? — спросила я Себиана. — Ты станешь моей грязной тайной.

— Мне плевать, кем я буду там, снаружи, пока смогу любить тебя и заботиться о тебе среди тех, кому мы доверяем, — сказал он с суровой уверенностью, от которой сжалось моё сердце, но всё это растаяло с его озорным подмигиванием. — Хотя на том, чтобы это было именно грязным, я настаиваю. — Когда я толкнула его в плечо, он усмехнулся. — Вопрос скорее в другом: сможешь ли ты справиться с нами обоими?

— Я уже справлялась, — сказала я и снова посмотрела на Малира. — Ты раскрошил меня на миллион осколков. Так что как минимум ты обязан помочь мне приклеить последний обратно.

Малир смотрел на меня секунды или минуты.

— Для тебя это и правда настолько важно? Достаточно, чтобы связать свою душу со мной на всю жизнь? На вечность?

Я решительно кивнула.

— Да.

Секунда тишины.

Другая. Третья. Пятая.

— Сегодня ночью, когда луна встанет на полпути над заливом, — наконец сказал он, — будь там, где мы впервые встретились.