Тени столь жестокие

Глава 41



Малир

Наши дни, Вальтарис

Как и ожидалось, Аскер уже вышагивал по кроваво-красному ковру в тронном зале, но я никак не мог заставить себя ускориться. Не после ночи с излишком вина, половина которого всё равно пролилась во время наших неуклюжих плясок вокруг костра. Ночь, достойная того, чтобы запомниться навсегда, разделённая с двумя людьми, которых я любил больше всего.

— Мой принц, — сказал Аскер, как только заметил меня. Он поклонился, поспешил навстречу и сунул мне в руки книгу. — Это текущая книга расходов на завтрашнюю церемонию коронации.

Я остановился у трона, переворачивая страницы в конце на долгом выдохе. Хорошо ещё, что замок Дипмарш был набит до потолка богатствами. Это событие обойдётся мне дорого, но иначе и быть не могло. Это было не просто коронацией, это было возрождением Дома Хисал, Воронов, которых я должен был защищать, и королевства, что мы называли домом.

— Что насчёт владений из Тайдстоуна? — Ещё одна присоединённая крепость, которая теперь платила нам налоги, раз уж перешла под власть Воронов. — Этого должно хватить, чтобы наполнить казну и удержаться до нашего удара по Аммаретту.

— Лорд Тарадур всё ещё перераспределяет участки, учитывая тех из нас, кто решил поселиться там, а не вокруг Вальтариса.

— Есть ли вражда между людьми и теми Воронами, что обживаются там заново? — Я выделил достаточно стражи, чтобы обеспечить мир в Вальтарисе и вокруг него, но Вороны и люди последние годы не были известны умением сосуществовать. Боли перемен должны были быть ожидаемы, но не допустимы. — Войны между двумя королевствами — это плохо, но войны между народом одного королевства куда хуже.

— Я говорил с леди Сесилией прошлой ночью, после её прибытия на коронацию, и она заверила меня, что никаких таких сообщений не было. Но я получил весть от следопыта сегодня утром о фермах к западу от Вальтариса, и он сказал, что…

— Ну конечно, должны были возникнуть неприятности, — я позволил себе рухнуть на трон, голова склонилась в ладонь. — Скажи, что хотя бы убийств не было.

— Ничего такого, — Аскер покачал головой, а в ухоженной бороде блеснула улыбка. — Следопыт сообщил, что Вороны-фермеры, поселившиеся на новых землях, не смогли подготовить почву к посеву, ведь она была испорчена десятилетием запустения. Это люди пришли им на помощь и показали, как справляться с землёй, у них за плечами годы работы рядом с тенями.

Я поднял голову и посмотрел на Аскера, будто мне нужно было физически сменить угол зрения, чтобы понять этот вывернутый наизнанку мир, в котором я вдруг оказался. Слышала ли ты это, мама? Люди воспитывают воронят как своих собственных и работают бок о бок с Воронами.

— В ответ, — продолжил Аскер, — наши помогли людям с посевом, используя своих воронов, чтобы зерно легло глубже и крепче, как мы всегда это делали.

Рядом со мной Себиан усмехнулся.

— Не ожидал, Малир, да? Пожалуй, это удел принцев и благородных: быть слепыми к тому, что крестьянам плевать на раздоры власти, пока у них есть еда в животе.

Я фыркнул, и, пожалуй, слишком резко, потому что в лёгких что-то заскрежетало, заставив меня потереть грудь поверх теневой ткани одеяний.

— Что насчёт других детей Воронов?

— Мы нашли ещё двоих сирот, мальчика и девочку, — сказал Аскер. — Оба хотят остаться со своими человеческими приёмными…

Боль пронзила мою грудь и отдала прямо в плечо, и я вцепился в подлокотник трона, удерживаясь от того, чтобы не рухнуть вперёд на пол. Богиня, что это было?

Аскер схватил меня за плечо и прижал к спинке.

— Что с тобой? Ты болен? Позвать целителя?

Я покачал головой, поднялся скорее по инстинкту, чем по собственной воле, ухватившись за одно из резных подлокотников для равновесия. Боль исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив лишь странную притупленность под грудиной.

— Не нужен целитель. — Болезни ко мне цеплялись редко, и последние дни не намекали, что я подхватил какую-то. Просто слишком много вина прошлой ночью, наверное. — Краткий приступ.

Себиан причмокнул губами.

— Он ещё не ел, и я тоже.

Если не считать пизды Галантии. И хоть она была восхитительной, насытиться ею было невозможно, так что я согласился с кивком.

— Я мог забыть об ужине прошлой ночью с десятками встреч, на которых пришлось присутствовать.

Себиан скосил взгляд в один из коридоров. Когда мимо прошла юная служанка, он присвистнул так громко, что та вздрогнула и обернулась.

— Принеси своему принцу что-нибудь поесть. Пусть будет просто и быстро.

Довольный тем, как она присела в реверансе и поспешила прочь, он обернулся к Аскеру.

— Малир сказал, что я, наверное, нужен ему на западе? Есть какой-то конкретный участок, который ты хочешь, чтобы я осмотрел?

Аскер забрал книгу у меня из рук.

— Северный лес, прямо на границе.

— Слишком далеко, — отозвался Себиан, наверняка потому, что обещал Галантии свежие ягоды, и я не мог осуждать его за то блаженство, что мы оба находили в ней. — Пошлите другого следопыта, того, кто летает быстрее.

Аскер взглянул на него, но никакого упрёка не последовало — его внимание переместилось на служанку, которая поспешно поднялась по ступеням к трону.

Она протянула мне большое серебряное блюдо и присела в реверансе.

— Мой принц, угодно ли это вам?

Я не смог удержать улыбки от её заботы, разглядывая дымящийся хлеб, сваренные яйца и вяленые колбасы. Как бы я всегда ни был принцем, я также был узником и беглецом, лишённым гордости и пищи. Она могла принести мне черствый кусок хлеба — и я бы не обратил внимания.

Я потянулся за яйцом и кивнул ей.

— Это вполне…

Боль снова полоснула грудь, нарастая, пока не осела где-то у самого сердца. Торс сложился, и на миг весь зал распался на красные и чёрные пятна. Равновесие увлекло меня вперёд, дальше, дальше, пока…

Металл не звякнул о камень.

Голова ударилась о пол, и резкая вибрация пронзила череп, но всё это ничто по сравнению с мукой, что прошла по нашей связи, рвя и дёргая, словно желая её разорвать.

— Малир! — крикнул Аскер.

Вокруг закружилась стая, Себиан обернулся рядом и как-то умудрился смотреть на меня сверху вниз.

— Что произошло?

Мучительная, неотступная боль сжала мою грудь железным кулаком, каждое биение сердца становилось потоком невыносимой агонии, словно меня раздавливала сама душа. Я хватал воздух ртом, но вдоха не было — как будто я бесконечно задыхался, но никак не мог умереть.

Галантия.

Имя моей аноалеи стояло на языке — первобытный инстинкт, предостережение — рот раскрылся, но звука так и не сорвалось. Что-то было не так. Она нуждалась во мне. Я должен… должен…

Я обернулся, и пятеро из нас вырвались с тревожным карканьем. Мы рванули к одному из полетных отверстий, сердца колотились всё быстрее с каждой крышей, что мелькала внизу, пока мы не свернули вправо, огибая горную стену, и не взмыли вверх.

— Аноалея, — каркали мы все разом. — Аноалея!

Я почти рухнул в пещеру источника, едва не врезавшись в Себиана, который, должно быть, прочёл панику в моих глазах и бросился в первую затенённую нишу с криком:

— Галантия!

— Её здесь нет.

Я не видел её.

Хуже — я не чувствовал её.

Но она была здесь, понял я, когда очередной удар пронзил моё нутро при виде её купальной сумки на земле. Я поднял её. Сухая. Нетронутая.

— С ней что-то случилось. — Священный страх переполнил меня до краёв. — Я это чувствую.

— Куда тянет связь?

— Не знаю. Я… я не… — Глоток перерезал мой голос. — Будто кто-то налил мне лёд в грудь, и он одновременно причиняет боль и глушит её.

Пять воронов влетели следом, и лишь тогда Аскер вновь принял облик рядом с нами.

— Где она?

— Не там, где, блядь, должна быть, — прорычал Себиан. — Кто-нибудь видел Тжему?

Ярость хлынула в мои вены без примеси. Я убью того, кто посмел коснуться моей аноалее!

— Найдите девушку! — мой крик разбился о превращение Аскера. — Отправьте каждого следопыта во все стороны неба. Обыщите каждый тёмный угол в Крепости. Каждую узкую улочку в Вальтарисе. Не оставьте ни одного дома неосмотренным, ни одного луга не разведанным!

— Может, это ничего, — сказал Себиан, но я заметил, как гортань его дёрнулась от судорожного глотка. — Может, она с Тжемой, и что-то просто случилось.

— Нет, она даже мыло не достала. — Я с яростью швырнул сумку на землю, и тени короткой вспышкой разлетелись вокруг меня, когда деревянный гребень внутри хрустнул, а мешковина соскользнула по камню. — Она даже не зашла в… Что это?

Мой взгляд вцепился во что-то рядом с сумкой. Я бросился туда и опустился на колени, позволив дрожащим пальцам потянуться к…

Богиня, нет. Нет…

Себиан присел рядом и коснулся кончиками пальцев маленького пятна крови, смешанного с чем-то ещё на камне, может, со слюной. Даже не приближаясь, он вздрогнул, и этого мне было достаточно.

Моя пара была ранена.

Кровоточила. Умирала?

С рёвом я вскочил, пятеро воронов метнулись к краю источника, где я снова принял облик, и из груди вырвался первобытный крик, разлетевшийся эхом по склонам гор.

— Галантия!

В пещеру влетело несколько воронов — один из главных следопытов, а также Аскер и Марла, что приняли облик рядом со мной.

Аскер окинул взглядом беспокойные петли теней вокруг меня, хлещущие воздух, и сказал:

— Она так и не добралась до своей служанки.

— Мы это уже знаем, — проворчал Себиан, вставая, и показал окровавленные пальцы. — Это её кровь. На неё напали.

— Я убью их. Я, блядь, убью их! — моя угроза всё ещё гремела в пещере, когда я вновь обернулся там, где стояли они, а аорта бешено пульсировала в шее. — Кто это сделал? Где моя пара?!

— Позволь мне попытаться увидеть видение, — Марла схватила пальцы Себиана и подвела их к своим губам. Её глаза медленно закрылись, веки затрепетали от первого вкуса крови, и тут же распахнулись во всю ширь. — Он забрал её.

— Кто? — мои руки сжались в кулаки, едва удерживая смертоносные тени, рвущиеся из самой сердцевины. — Кто осмелился тронуть мою пару? Тарадур? Один из приспешников Брисдена? Другой лорд?

Она посмотрела на меня, и глаза её наполнились слезами.

— Арос.

Арос.

Это имя ударило, словно пощёчина, заставив меня качнуться и едва не потерять равновесие. Я опёрся ладонью о каменный столб. Не Тарадур. Не Брисден. Не человек вовсе. Ну, разумеется, нет. Они даже не смогли бы подняться сюда.

Арос.

Ворон.

Туман облек взор, а в груди поднялся смешок, распаляя боль внутри. Вся жизнь недоверия и десятилетие ненависти к людям — и что я получил?

Мою пару украл.

Мой.

Сородич.

Я глубоко вдохнул сквозь тени, копившиеся в сердце. Я слишком часто совершал поступки, о которых жалел, когда гнев застилал разум. Это не могло стать ещё одним из них. Думай, Малир. Думай!

— Если бы он хотел убить её, он мог сделать это здесь. — Была ли кровь? Да, но мало и разбавленная. Она могла удариться и прикусить язык. — У него нет средств удержать её от меня… надолго. — Он мог предать меня, но вороны вокруг него скорее перережут ему горло и вернут её, чем навлекут на себя мою ярость. Тогда зачем? Что? — Куда он ведёт мою спутницу?

Аскер сначала обменялся взглядом с Марлой, потом с Себианом и лишь после посмотрел на меня.

— В Аммаретт.

— Аммаретт, — выдохнул я. Крепость, которую нелегко взять, которая держала бы меня вдалеке от неё, лишала силы моих теней, ввергала в постоянную агонию. Идеальное наказание за все мои ошибки, которых было немало. Я должен был сбросить тело Лорн в океан много лет назад. — Он вступил в сговор с нашими врагами. За это он заплатит. Но не прежде чем я верну свою аноалею. Мы должны найти её до того, как она окажется в городе.

— Малир… — моё имя из уст Аскера всегда обрушивалось на меня, будто удваивая вес на плечах. — Он может вести её на север, где земля всё ещё покрыта снегом. На восток, за океан. На юг, под маской. Или на запад, в Дранадию, где шныряют разведчики Барата. Возможностей бесконечно много.

— К тому же он, скорее всего, одурманил её, — добавил Себиан. — Малир сказал, что его связь притуплена, а это делает её ненадёжной, учитывая обширность территории, где она может находиться… или вовсе не находиться. Малир, шансы найти её ничтожны.

Я зажмурился, и внезапное понимание того, что Себиан когда-то чувствовал, не сумев защитить свою аноалею, пронзило меня, как кинжал меж рёбер.

— Что вы советуете?

— Мы не можем оставить поиски, но смею сказать, судьба ведёт нас в Аммаретт, — сказал Аскер. — Однако мы не в состоянии взять город и удержать его. Силы растянуты, осадное оружие всё ещё чинят в Тайдстоуне. На сбор полноценной осады уйдут недели… месяцы, если начнутся дожди.

Недели.

Месяцы.

Я отвернулся и посмотрел на город, всё моё тело дрожало от ярости и страха. Они будут её мучить. Снова и снова, так же, как мучили меня. Дни. Недели. Месяцы.

Вечность.

Во тьме.

— Объяви, что каждый Ворон с даром, пригодным для войны, должен быть готов к выходу на Аммаретт с утра. — Я никогда не заботился об этом городе. Перед лицом потери моей маленькой голубки я не мог и думать о тех мужчинах, что скрывались за его стенами, к чёрту клятвы и обещания. — Мы идём туда не завоевывать. Мы идём туда, чтобы вернуть моё.