Тени столь жестокие

Глава 19



Галантия

Наши дни, Тайдстоун

Сложив руки за спиной, Малир двинулся к нам, облачённый в изящные чёрные одеяния; его царственная невозмутимость разительно контрастировала с диким мерцанием теней, что окутывали его. Они плясали вокруг низко, словно кто-то облёк его в масло и поднёс огонь, питая чёрное пламя, которое вспыхивало и тянулось ко мне.

К моей пустоте.

И, конечно же, эта предательская тварь откликнулась вспышками боли, резко дёрнувшими под рёбрами, будто она хотела вырваться сквозь щель в костях. Их оказалось слишком много, слишком яростных, и я машинально прижала ладонь к грудине — словно могла её успокоить.

Но я не могла.

Себиан уставился на мою руку, нахмурился, потом отпустил меня из объятий, полностью развернувшись к Малиру.

— На самом деле, сегодня у неё вышло довольно неплохо.

Малир фыркнул.

— Это не то, что я услышал от строителей, когда они пронеслись мимо меня, бормоча о неконтролируемой пустоте.

Я вцепилась ногтями в шарф, почти что щипая саму себя, лишь бы отвлечься от боли, пульсировавшей под ним.

— Она не неконтролируемая.

Глаза Малира уловили движение моих пальцев, и я резко опустила руку к боку, но, увы, недостаточно быстро, чтобы помешать одному уголку его губ изогнуться в самой раздражающей ухмылке.

— А как насчёт того, чтобы показать мне, мм? — он приподнял руку и медленно согнул два пальца, подзывая меня к себе. — Шагни в мои тени, маленькая голубка.

Холодный ком ужаса закрутился в животе.

Вызов.

Мой взгляд скользнул к чёрным клубам, игравшим вокруг его длинных распущенных прядей, и одно лишь зрелище вызвало дрожь в самых странных частях моего тела. Стоило ли рисковать потерять контроль над пустотой только ради того, чтобы доказать ему обратное? Нет. Это лишь дало бы ему ещё больше мотивации вынудить меня к связи, чтобы завладеть большей силой.

— Как заметил Себиан, сегодня я справилась весьма хорошо, — сказала я. — Твои опасения напрасны. Я отлично понимала, что делала только что.

Его ухмылка угасла, язык скользнул по верхнему углу зубов — его разочарование тем, что я не поддалась на провокацию, ощущалось почти физически.

— И что же ты делала? Судя по всему, это оставило тебя… измученной.

Щёки запылали, сердце гулко застучало, отдаваясь в рёбра. Разве мало того, что сама пустота вечно донимала меня? Теперь ещё и его одно лишь присутствие разжигало её?

Я откинула за плечо выбившуюся прядь с показной небрежностью и уставилась ему прямо в глаза.

— Отвергала тени.

А ещё тебя… — слов я не произнесла, но позаботилась, чтобы он прочёл их в лёгком изгибе приподнятого подбородка. Его взгляд даже не дрогнул, моё гордое заявление не произвело ровным счётом никакого впечатления.

— Ах… — его осанка оставалась по-королевски безупречной, элегантной, и, каким-то образом, это лишь сильнее сдавило мою грудь болезненным жгутом. — Твоя пустота всё ещё голодна, раз тянется к моим теням. — Его внимание скользнуло от меня к мелким соляным кристаллам, усеявшим землю, а затем к Себиану. — Она, должно быть, высасывает тебя досуха.

Мой желудок болезненно сжался. Неужели так?

Себиан переместился рядом со мной, и вместе с ним напряглась его челюсть.

— Мы справляемся.

— Едва ли, — усмехнулся Малир. — Ты ведь даже не услышал, как я подошёл. И я не видел, чтобы ты в последние дни пустил хоть одну стрелу. Интересно, почему.

Я посмотрела на Себиана.

— О чём он?

Себиан тяжело выдохнул, скрестив руки на груди.

— Что именно ты хочешь этим сказать, Малир? Она ведь делает успехи, разве нет?

— Она могла бы прогрессировать быстрее, если бы тренировалась со мной.

— Ну ты ведь не особенно рядом был, правда? — заметил Себиан. — Всё время занят… чем-то… принцовским.

— Если под этим ты подразумеваешь, что я лично позаботился, чтобы павшие Вороны были преданы земле на отдельных погребальных кострах, — двести шестьдесят семь тел, — и начал организацию дрифа, чтобы мы могли отпраздновать здесь нашу победу, то да… — его уши дёрнулись, будто мимическим мышцам стоило огромного труда вытянуть уголки губ в подобие улыбки. — Я занимался принцовскими делами. Но теперь у меня есть время: оставшиеся корабли не доставят нас никуда вплоть до весны.

— Значит, спешить некуда, — сказал Себиан.

— Пока её пустота голодна, — сказал Малир, на мгновение задержав взгляд на браслете на моём запястье, — ей будет сложно сосредоточиться на том, чтобы овладеть ею. Другие вещи будут оставлены без внимания… например, её жестокость.

— Я пытаюсь обернуться, — сказала я.

— Да-да, я видел, как вы то и дело держались за руки, — сказал Малир, вновь вызвав во мне вспышку жара, от которой я сжала челюсти. — Только вот пользы от этого — ни на грош. Ты ведь понимаешь, что между этим местом и Аммареттом всего несколько высоких зданий, с которых я могу тебя столкнуть, верно? К тому же неконтролируемая пустота — в лучшем случае бесполезна, в худшем — обуза.

— Бесполезна? — жар со щёк расползся до губ, заставив их поджаться в раздражённом выдохе. — Я могу управлять своей пустотой!

Бровь Малира дернулась при моём крике, как и его рука.

— Говоришь — да не показываешь. — Принц снова сделал мне манящий жест двумя пальцами. — Подойди и докажи.

Его тени расползлись в стороны, медленно выползая влево и вправо корчащимися щупальцами. Они менялись, густели, постепенно образуя вокруг него высокие стены из чёрного, извивавшиеся, словно живые, оставив лишь один проход — зловещую тропу — прямо к нему.

— Она этим занимается с рассвета, — сказал рядом Себиан, будто и сам сомневаясь в моём прогрессе. — Ей, наверное, лучше отдохнуть.

Да, да, лучше.

Но я всё равно пошла к Малиру, ноги несли вперёд то ли гордостью, то ли глупостью. Разница между ними далеко не всегда была очевидна, но оставлять вызов Малира без ответа я отказалась. Проиграю? Возможно. Но если я откажусь — то заведомо проиграла.

Я шагнула в его тени.

Клетка из чистейшей тьмы сомкнулась вокруг, изолировав нас внутри. Единственным источником света оставалось крошечное отверстие над головой, через которое едва-едва просачивалось сияние, не в силах пробить всё пожирающую темноту.

— Что ты делаешь? — я оглянулась, дезориентированная, сердце бешено колотилось. Внешний мир вдруг заглушило, словно мы оказались погружены на дно чёрного океана. — Выпусти меня.

Малир схватил меня за шею и рванул к себе, удар выбил из лёгких весь воздух. Его голос зашипел у самого уха, полон угрожающей ярости:

— Почему бы тебе просто не сесть на его хуй прямо здесь, на виду у всего двора, чтобы они ржали у меня за спиной!?

Я вздрогнула от жестокости его голоса, от теней, сползающих на его глаза. Его хватка была железной, тело — жёстким и неумолимым, прижимая меня к себе. Я ощущала грохочущий ритм его сердца, горячее дыхание, обжигавшее висок, дрожь его ладони у меня на спине. Всё, что он прятал под тенью, под благородным самообладанием и гладкой речью, теперь изливалось наружу в виде чистой злобы и ярости.

— Как они ржали за моей спиной, когда ты швырнул меня на колени во время пира? — рявкнула я в ответ, ибо он не имел надо мной никакой власти. — Объяви ещё один спектакль ради лучшей публики, Малир, и, может быть, я подумаю над твоим предложением.

Даже тени не могли скрыть того, как его глаза скользнули по моему лицу, будто проверяя — решусь ли я в самом деле.

— Ты не посмеешь.

— Нет, не посмею, — призналась я, с горьким сожалением осознавая, что моё сердце никогда не позволит такой мстительности. — Потому что я не жестока, как ты.

— Не жестока, говоришь? — Его рука соскользнула с моей шеи в волосы, сжав пряди до боли в корнях. — Ты хоть представляешь, что значит видеть его дары на твоём запястье? Его губы на моей аноалее?

Наверное, то же самое, что и для меня, когда он поцеловал Лорн у меня на глазах, — будто какая-то часть меня уже тогда знала.

— Что-то я не заметила у тебя проблем с «делиться», когда ты отдал меня Себиану.

— Не вижу я тут никакого дележа, — прошипел он. — Ты дала ему тебя выебать, да? Ты извиваешься на его члене по ночам, когда должна быть со мной?

— Что за лицемерие, учитывая, как Сиси выходила из твоих покоев с растрёпанными волосами, прямо перед тем как…

— Я никогда не прикасался к этой женщине.

— Может, и не прикасался, а может, и да. Но уж в моё свадебное платье ты её, сука, нарядил! — закричала я, не веря ни единому слову. — Что я делаю с Себианом — это мой выбор.

— Иллюзия выбора — удобная ложь, которой мы поддаёмся, пока судьба ведёт каждый наш шаг. Поверь, я сам пытался уклониться от судьбы долгие годы, и всё же она оказалась у меня в руках. — Он дёрнул меня за волосы так, что моя голова откинулась, и провёл языком от ключицы до мочки уха, где прошептал: — Не знаю, заметила ли ты, но мои тени становятся беспокойными, а это никогда не сулит ничего хорошего.

Его губы задержались на моей коже, дыхание ласкало шею, холодное, как зимний ветер, отчего я задрожала.

— Открой мне свою пустоту. Позволь мне влить в тебя мои тени.

Я зажмурилась, сосредоточившись на голубом и серебряном мерцании стеклянного ящика, стоящего в центре черноты. Я не могла позволить его теням хлынуть в меня, превращая меня в безмозглую, стонущую тварь, как тогда.

— Злит ли тебя, что я не оказалась ткачом смерти? — спросила я. — Должно быть, ты разочарован.

— Наоборот, Галантия, я в полном восторге.

— Я тебе ни на секунду не верю.

— Мне плевать, во что ты веришь. — Он прижался щекой к моему лицу, дрожащим выдохом выпустив искру энергии в самое сердце. — Открой свою пустоту. Пусть я войду.

— Нет, — выдавила я сквозь зубы. — Я не бу… ммм…

Поток теней просочился сквозь одежду в меня, как скользкое масло, растекающееся по воде. Тёмные щупальца щупали на краю сознания, ищя трещины в хрупком материале силы воли. Они толкали и давили, испытывая стойкость ментального барьера, выбивая тончайшие трещины в стекле пустоты. Один неправильный шаг — и пустота распахнется.

Всё тело дрожало, но я отказалась поддаваться. Я втянула воздух полной грудью, удерживая его за сжатыми губами.

Не поглощай. Оттолкни.

— Так жаждешь моих теней, — пропел Малир, и тьма усилилась, вторгаясь в чувства с силой, словно физический удар. — Проглоти их, маленькая голубка, пока не насытишься. Откройся. Пусть я войду. Возьми из меня столько, сколько нужно.

— Не поглощай, — бормотала я себе под нос, цепляясь за рвущиеся нити решимости. — Отто…

Губы Малира обрушились на мои с пылким намерением, язык скользнул в рот. Его поцелуй послал волны удовольствия вдоль позвоночника и по всему телу, разжигая неудержимый огонь в центре, пылающий глубоко внутри. Кожа дрожала и звенела от предвкушения, жара между ног разгоралась в неконтролируемую потребность.

Стекло треснуло.

Я задыхалась.

— Ты теряешь своё впечатляющую сосредоточенность, маленькая голубка, — прохрипел он, скользя рукой между моих ног, заставляя ткань платья скользить по клитору. — Я лишь хочу влить в тебя.

Что-то изменилось внутри меня.

Это был рывок — ломающее ощущение в груди, словно кто-то обвязал моё сердце верёвкой и пытается вырвать орган наружу. Я застонала, рефлекторно прижимая руку к груди. Это… связь?

Паника нахлынула.

Собрав последние крупицы силы воли, я обратилась к самым тёмным, первобытным уголкам, к праймелу.

Обернись, приказала я. Нам нужно вырваться! Сейчас!

Привычное покалывание поползло под кожу. В взрыве белых теней мы вспорхнули вверх, выше и выше, к тому конусу света, оставляя тьму позади.