Тени столь жестокие

Глава 1



Себиан

Наши дни, замок Дипмарш

Холодный, разрывающий душу шок заморозил кровь в моих жилах, чувства тонули под натиском звуков и запахов, оглушавших мой разум: порыв крыльев, колыхавший черные пряди, выскальзывавшие из моего захвата, болезненное карканье, отдававшееся эхом от каменных стен, затхлый, мускусный запах птичьего пуха в носу. Этого не могло быть…

Четыре ворона, перья которых были бледны, как сама зима, скользнули в летные отверстия у верхушки стены в покоях Сиси. Словно призраки, они растворились в водовороте снега и ветра, их пронзительные крики таяли в ледяном небытии.

Мой разум кружился по кругу.

Этого, блядь, просто не могло быть.

— Что здесь произошло? — прогремел позади голос Аскера, должно быть, из дверного проема, скрежет его черных доспехов из аэримеля выдавал напряжение в каждом движении. — Где леди Галантия?

Исчезла. Галантия исчезла, не оставив после себя ничего, кроме пары белых перьев, медленно кружащихся в воздухе. Что за хреновина тут только что случилась?

Я взглянул на Малира, выискивая в его бледных чертах хоть тень усмешки, улыбки — чего угодно, что подсказало бы: он понимает происходящее, пока мой мозг отказывался что-либо объяснить. Но вместо этого я увидел его разинутый рот, нижнюю губу, дрожащую так же, как пальцы, которыми он прочесывал длинные черные волосы, пока не сжал их в кулак.

Его замешательство дошло до меня лишь тогда, когда он уставился на меня своими широко распахнутыми серо-карими глазами, которые с каждой безмолвной секундой сужались, пока взгляд не метнулся за мою спину, к Аскеру. И его крик разнесся, разбиваясь о стены:

— Найдите Белую Ворону! Поймайте стаю и приведите её ко мне!

Белая Ворона. Да.

Галантия была Белой Вороной.

Птицы Аскера метнулись мимо меня, оставив за собой тень, скользнувшую в летное отверстие.

— О боги… — почти выдохнула Сиси в свадебном платье, что предназначалось Галантии. Её медно-рыжая грива вспыхивала огнем на фоне черной теневой ткани и перьев. Подняв дрожащую руку, она указала на пол. — А что с этой?

Я опустил взгляд.

Грудь сжалась.

На камне тихо сидела одна-единственная белая ворона, неподвижная, с плотно прижатыми к телу крыльями и глазами, полными боли, едва открытыми и всё чаще закрывающимися в медленном моргании. Её тусклые, потрепанные, изломанные перья объясняли запах земли, пыли и пуха, но не то, почему птица была не больше ювенильной². Что с ней было не так?

— Это аноа Галантии, птица в нашей стае, что несет дар, — я присел на корточки, медленно протягивая руки к птице, больной вид которой никак не тревожил её. — В ней нет ни следа магии, будто…

Малир выхватил птицу, заключив её в ладонь, прижал к груди одной рукой, прикрыл другой и отвернулся.

— Я хочу, чтобы каждый Судьба в этом замке взглянул на этого аноа и дал мне ответы!

Моя кожа зазудела от одной мысли о нем рядом с аноа Галантии.

— Куда ты её уносишь?

Ублюдок развернулся и быстрым шагом покинул покои Сиси. Вот так просто, будто этот хаос не был целиком на его гребаной совести!

— Эй! — мой крик разнесся эхом по коридору, пока я спешил за ним, гнев распалялся, ускоряя шаги и сжимая челюсть. — Ты не можешь вот так просто утащить эту птицу! Не после всего этого!

Но он только ускорил шаг, и кожаная шнуровка на спине его черного корсетного жилета натужно скрипела под размахом широкой груди с каждым вдохом. Добравшись до дверей в свои покои, украшенные железным вороном с распростертыми крыльями, он ворвался внутрь, и вокруг разгорелся целый оркестр звуков.

Древесина стонала. Стекло разбивалось.

— Какого хрена ты творишь? — я шагнул в его покои и захлопнул тяжелую дверь с такой силой, что черные клочья мрака зацепились за выбритые виски. — Отдай мне её аноа, Малир, или, клянусь богиней, я перережу ту тонкую нить, что еще тянется между нами и зовется дружбой. Это всё твоя сраная…

Мой голос оборвался под звон металла.

Потому что Малир одной рукой выволок из темного угла огромную позолоченную клетку в форме храма. Многие её золотые прутья были погнуты и покрыты тёмно-красно-бурым налётом, что уж точно не было ржавчиной — это была засохшая кровь. По её состоянию становилось ясно: именно там он держал своего аноа, доводя бедную птицу до такой ярости в попытках вырваться, что та изранила себя о металл.

Когда клетка остановилась у камина, её металлический блеск заиграл отражением углей. Малир осторожно протянул руку внутрь через открытую дверцу и опустил туда белого ворона с поникшей головой, уложив его на солому на дне. Затем он придвинул клетку ближе к огню, спустя миг отодвинул её, и снова придвинул, проводя целую вечность в поисках идеального положения — так, чтобы согреть птицу, но не дать соломе воспламениться.

Я покачал головой, наблюдая за этим. Как можно причинять Галантии такую боль в один миг, а в следующий — хлопотать о её больном аноа? Что, чёрт возьми, у него в голове?

— Где её дар? — повторил я вопрос. — На этой птице нет и следа магии.

— Откуда мне знать? — процедил Малир сквозь зубы, облокотившись руками о верх клетки. — Я хочу объяснения. Я хочу знать, как в доме Брисденов скрывали… — Его взгляд резко метнулся к пяти чёрным воронам, ворвавшимся через летное отверстие над его столом. Их теневые отростки сложились в коренастую фигуру Аскера, с проседью в косе и бородой, усыпанной снежинками. — Скажи, что ты поймал стаю!

— Мой принц, — поклонился Аскер, тревожно переводя взгляд с Малира на аноа в клетке и обратно. — Я послал десятерых следопытов на поиски, но… при белом пейзаже, сером небе и снежных вихрях… — он шумно сглотнул. — Я их потерял.

Оглушительный рык — и Малир с силой пнул стоящий рядом табурет, разбросав по комнате корзину с её содержимым. По его лицу, под кожей, расползлись чёрные тени.

— Проклятье!

— Их ещё могут найти! — выпалил Аскер. — Один из следопытов видел стаю, уходящую на северо-восток.

Северо-восток.

Мои кишки сжались в узел.

— Потому что это единственное направление, где её праймел ощущает знакомое, — сказал я, ощущая, как в животе каменеет тяжесть. — Она летит в Тайдстоун.

В самую опасность.

— Я хочу, чтобы все следопыты были там раньше, чем она доберётся до окраин! — заорал Малир. — Ты найдёшь её и приведёшь ко мне!

— Её? — Аскер всплеснул руками. — Я не понимаю. Где леди Галантия?

— Эта стая и есть Галантия, — ответил я. — Она всё это время была одной из нас, скорее всего, сама того не зная. Возможно, это было её первое обращение, и оно оставило аноа позади. — Я подошёл к клетке и опустился на колени. Даже это не вызвало у бедной птицы ни движения, ни взмаха пера. Судя по всему, самка. — Думаю… она слишком слаба, чтобы лететь.

Аскер нахмурился, резко посмотрев на меня.

— Как такое возможно? Девятнадцать лет — и девочка-ворон выросла под знаменами Тайдстоуна?

— Сейчас это не имеет значения! — рявкнул я и метнул взгляд на Малира. — Ты, ебаный ублюдок, подверг её смертельной опасности. Ворона летит прямо в объятия Брисдена, и, скорее всего, это уже не его дочь. Всё потому, что ты не способен на что-то, кроме ненависти. Отличная работа, Малир.

Его челюсти сжались, мышцы заиграли, и всё тело затряслось от ярости. Но мне было плевать. В такую погоду у нас почти не оставалось шансов отыскать её стаю.

Паника сжала мою грудь.

Я не могу потерять её тоже…

— После всего этого времени, — тяжело вздохнул Аскер, — что могло вызвать столь внезапное обращение?

Я хмыкнул, встал и раздражённо отмахнулся в сторону Малира, процедив:

— Спроси его. Лживого ублюдка.

Малир резко шагнул в обход клетки ко мне, тени заклубились вокруг, олицетворяя ненависть, злость и злобу.

— Я сделал то, что обещал ей!

— Да, ты разбил ей сердце, разломав его на столько кусков, что её праймел вынужден был обернуться, лишь бы уйти от этой мучительной боли. Ты специально убрал меня с дороги, чтобы заставить её поверить, что ты её любишь. Как можно быть таким жестоким? Таким чудовищным?

Он ткнул мне в кирасу двумя пальцами с такой злобой, что я почувствовал жгучее тепло под кожей.

— Слишком громкие слова для того, кто скрыл от неё, что он связан узами. Смею сказать, ты и сам немало поспособствовал в том, чтобы разбить её.

— Потому что ты использовал меня! — я смахнул его проклятые пальцы со своей груди. — Ты устранил меня. Плёл интриги за моей спиной — змея ты, а не друг — пользуясь мной как фигуркой на своей карте.

Он оскалился.

— Не вини меня в своих решениях, Себиан.

— В своих решениях? — мой праймел заворчал внутри, вынуждая меня шагнуть вперёд, прижимая грудь к его груди, будто бросая вызов — только попробуй снова коснуться меня. — Ты подставил меня!

— И ты сделал это чертовски простым, — выдавил он сквозь зубы. — Я разбил ей сердце, уничтожил её мечты? Да. Но то же самое сделал и ты. — Удар. Очередной тычок в мой кирас. — Ты мог остаться с Галантией. Вместо этого ты улетел на север, оставив её одну — беззащитную, незащищённую. Это, Себиан… — Удар. — Был твой… — Удар. — Выбор. — Удар.

Последний толчок пронзил мои рёбра, слова Малира вонзались, как кинжал, каждое — новый укол глубже в самое нутро. И самое ужасное?..

Он ведь был не так уж неправ.

Я знал, что Малиру нельзя до конца доверить её. И всё же оставил её с ним, чтобы… что? Загладить ошибки прошлого? Защитить мёртвых вместо живой, дышащей женщины?

Я снова всё испортил!

Ярость вспыхнула во мне, под кожей, будто желая вырваться наружу. Но направлена она была не на Малира — на самого себя. Слишком плохо лишь то, что он стоял прямо передо мной…

Мой кулак врезался в его лицо, охваченное тенями. Суставы хрустнули о скулу. В ушах загрохотала кровь, заглушив крик Аскера:

— Прекратите это безумие!

Малир пошатнулся, тени обвили его, словно саван.

— Да как ты смеешь!?

Сгусток тьмы рванулся ко мне, обвился вокруг шеи, сжимая, выдавливая воздух из лёгких. С рёвом, гулко прокатившимся сквозь мрак, я бросился на Малира, сбив его с ног.

Мы покатились по комнате, врезавшись в стол. Древесина треснула, бумаги разлетелись, чернильница взорвалась каплями, стол прогнулся и рухнул. Мы грохнулись на холодный каменный пол, сплетённые в клубок конечностей, окутанные клубами пыли.

Я вогнал локоть ему в рёбра, вырвав из груди хрип, и, вырываясь из его теней, прорычал:

— Ты предательская тварь!

Очередной плевок чернильного мрака метнулся в меня. Чувства обострились — я перекатился, уклонился, но острие всё же скользнуло по плечу. Сотни ледяных пальцев впились под кожу, обожгли кости, просочились в кровь.

— Немедленно прекратите! — взревел Аскер, подхватив меня за руку и дёрнув на ноги, как раз когда Малир вскочил сам, послав в мою сторону новую волну теней. — Во имя богини, остановитесь!

Тени снова сомкнулись на моей шее, но сильнее душила подступившая паника. Малир был слишком силён. Его тьма — безжалостна, беспощадна. Победить его я не мог.

Но я мог избить его до полусмерти. И я это сделал.

Кулаки обрушивались на него с бешеной яростью, удары ног выбивали воздух из его груди. Кость билась о кость, кожа хлестала о кожу. Воздух наполнялся железным привкусом крови всякий раз, когда мой кулак врезался в его лицо. Его кровь? Моя? Какая, к чёрту, разница.

Мои удары не прекращались, каждый был эхом ярости, скорби, вины.

Я не защитил её.

Удар.

Я не спас её.

Удар.

Я снова все разрушил.

Удар. Удар. Удар.

Сдавленный стон Малира вернул меня в реальность. Красная пелена спала с глаз. Повсюду — кровь. Стекала с его губ, размазывалась по щеке, заливала глаза, и из рассечённой скулы струился поток.

Слишком много крови.

Ни единой тени.

Я даже не заметил, как схватил его за ворот, пока не отпустил, отшатнувшись, тяжело дыша, вымотанный до последней жилки. И лишь один факт мог объяснить, как я умудрился превратить его в такое окровавленное зрелище, что он едва держался за клетку, чтобы не рухнуть.

— Нечестно прекращать защищаться. И веселья никакого, — вытирая окровавленные кулаки о штаны, я всмотрелся в него, ища тени, но не нашёл ни единой. Неужели его аноа покинуло его? — Где твои тени?

Малир рассмеялся, захлёбываясь кровью. Хриплый смех перерос в судорожный, почти безумный. Он провёл тыльной стороной ладони по губам, а затем сплюнул комок розовой слюны сквозь прутья клетки. Плевок упал в солому, обрызгав белые перья птички Галантии.

А рядом с ней сидел аноа Малира…

… бережно разглаживая её повреждённые крылья.