Тени столь жестокие

Глава 45



Малир

Наши дни, лес

Я стоял на склоне у края леса, вглядываясь в крепость, вросшую в гору, словно та опухоль, чем она и была. Где ты, аноалея? Дай мне знак. Сейчас.

Себиан переместился рядом, скрестив руки на груди, одним сапогом нервно постукивая по вязкой земле.

— А если она не сможет украсть твой дар? А если и украдет, но не сможет его использовать?

Пальцы сжались на рукояти меча, зрачки метались то к крепости, то к закатному солнцу, снова возвращались к замку, высматривая малейшую полоску теней. Но заметить их становилось всё труднее, как только спускалась ночь. Время утекало меж пальцев, словно вода, и каждый удар сердца звучал барабаном нарастающего беспокойства.

Она сможет, я был уверен.

А если нет?

Аскер осмелился сделать шаг вперёд, поднявшись с низины, куда мы отошли.

— Мы могли бы отправить следопытов разведать окрестности крепости. Может, они что-то заметят?

Позади, у подножия склона, меж деревьев тихо колыхались тенты из теневой ткани, укрывающие раненых, чьи стоны время от времени прерывал скрежет костной пилы. В воздухе висел запах прижжённой плоти, смешанный с кровью, потом и гарью от работы целителей. Ранее мы устроили отвлекающий манёвр, чтобы мой аноа смог незаметно проскользнуть в темницы, а сами укрылись в этом лесу.

И это стоило нам дорого.

— Ни один из этих следопытов не вернётся, пока солнце не сядет, не раньше, чем они поднимут войска к крепости, — я подтянул ремни на перчатках из аэримеля, мысли ясные, тело гибкое. Как странно быть без них — моих теней, моего проклятия. — Возможно, ей нужно больше времени.

Или, быть может, мой аноа уже мертв, валяется где-нибудь в канаве, чтобы какой-нибудь ребёнок ткнул в него палкой. Выбора у меня изначально было немного, но что, если я сделал неправильный? Нет, они будут держать Галантию живой любой ценой. Чёрт, единственное, что мешало мне ворваться туда и похоронить Аммаретт в могиле из теней вместе со мной, было знание, что пока я снаружи — она жива. Но что толку в жизни, если душа гниёт изнутри?

Я не мог этого допустить.

Я не позволю!

Рука Себиана ударила в мою кожаную кирасу, вырывая меня из водоворота мыслей.

— Там!

Я прищурился, снова сосредоточив взгляд на крепости. Ничего. Но Себиан был следопытом, его зрение острее, чем у любых моих воронов.

— Я вижу тени, — подтвердил он, голос его звучал сдержанной надеждой, когда он сделал шаг вперёд. — Слабо, но… клянусь, я вижу, как тени тянутся из окон крепости.

— Ты должен быть абсолютно уверен, — сказал я, — иначе я поведу сотни Воронов на их…

Оглушительный треск разорвал воздух, вибрация прошла по земле под моими сапогами. Глаза метнулись к городу, и я увидел, как целый кусок горы отломился, словно рассечённый божественным клинком. Он сдвинулся и рухнул вниз в клубах каменной пыли, пока…

Грохот!

Хаос вырвался наружу.

Осколок врезался в город, разбившись при ударе в град каменных снарядов. Глыбы размером с валуны обрушились на стену, каждая коллизия отдавалась дрожью в укреплениях. Одна башня разлетелась вдребезги, её обломки вызвали цепную реакцию, которая поглотила соседние. В считанные мгновения ещё две башни сложились, превращаясь в груду камня.

Себиан протянул низкий свист рядом со мной, глаза его расширились от неверия.

— Ты видел это?

В самом сердце дрогнуло дикое, хищное ликование, я едва сдержал смех, но губы расползлись в оскале, полном обещания резни и возмездия.

— Это моя маленькая голубка…

Звон колокола разнёсся вдалеке. Два. Три. Их гул подхватил ветер, смешав с пронзительным ревом рога.

— Аммаретт поднимает защиту к крепости, — сказал Аскер. — Она сделала это!

— Мы должны попасть к ней. Сейчас же! — я дёрнул за рукав чёрной кольчуги, что носил под кирасой. — Появились ли новые видения насчёт этой атаки, которыми ты желаешь со мной поделиться, Аскер?

Он быстро посмотрел на Себиана, потом вернулся ко мне и покачал головой.

— Я буду сражаться рядом с тобой. Да наставит богиня мои видения, а мои видения — наши клинки.

Себиан схватил меня за плечи, развернул к себе и прижал лоб к моему, жажда крови уже сверкала в его глазах.

— Мы доведём это до конца, да, Малир?

— До самого конца. — Я обернулся и посмотрел вниз на остальных Воронов. Ткачей Смерти, Следопытов, тех Судеб, чьи мечи были быстрее их видений… все они смотрели на меня лицами, охваченными предвкушением. — Если вы цените дом, который она вернула вам, то вы должны ценить и её жизнь. Спасите свою будущую королеву! Покажите им, что мы делаем с теми, кто смеет причинить вред нашему Воронью!

Лагерь взорвался хором боевых кличей и грохотом оружия, и в тот же миг Аскер выкрикнул:

— Избегайте стрел! Держитесь подальше от завалов, иначе они похоронят вас. Пробейте эти ворота и залейте залы криками умирающих, пока она не будет в безопасности. Обрушьте на них такую тьму, о какой их няньки даже не смели рассказывать в ночных сказках о Воронах!

— Летите! — взревел Себиан.

Сотни обращений пронеслись по лагерю в стремительном потоке теней и перьев, вихрем сквозь деревья, словно бурлящий прилив тьмы. На миг мир перестал быть чем-либо, кроме крыльев и карканья, перьев и хаоса.

Моё превращение пронеслось по жилам. Мы рванулись в небо и заняли место во главе построения — воронье разрасталось, превращаясь в шторм, в тёмный водоворот, спиралью устремившийся вперёд. Внизу гигантская тень заслоняла землю — движущаяся ночь, медленно пожирающая свет и ползущая к городу.

Рог прозвучал снова, разрывая оранжевый отсвет заката. За ним последовали стрелы, свистящие сквозь наше стадо. Мы уклонялись, взмывали выше, уводя их мимо. Большинство стрел пролетело впустую, но не все. Глухой удар. Хриплое карканье. Ближайший ворон рухнул с небес, сгусток перьев камнем полетел вниз.

— Разделиться и в спираль! — приказал я воронью.

Мы разлетелись на малые группы, каждый закручивался в свою сторону. Это было похоже на капли краски, распадающиеся в воде — непредсказуемо и невозможно прицелиться. Стрелы пронзали лишь воздух, в котором нас уже не было. А потом, как учили каждого Ворона с детства, мы вновь сошлись в единую массу, заложив вираж к воротам крепости.

— Ткачи Смерти, прорывайте ворота тенями! — голос Аскера пронзил всех нас. — Судьбы, очистите плато и прикройте ткачей!

Мы ринулись вниз, наша тень легла на плато перед воротами крепости, омрачив лица солдат внизу. В воздухе свистели мечи, мы рассекали сквозь них, уклоняясь от металла, пока потоки силы пронзали нас.

Вокруг меня всё ещё кружились перья, когда я вырвал меч, его холодное лезвие из аэримеля запело, рассекая воздух.

— Справа! — крикнул Аскер.

Оттуда метнулся солдат. Звон стали о сталь отозвался в ушах, сливаясь с гулом сердца. Я нырнул под дикий взмах, развернулся и вогнал клинок в другого врага. Выдернул меч, когда тот рухнул, едва успев уклониться от стрелы, просвистевшей у самого уха.

— Лучники над воротами, — процедил Себиан, вонзив один кинжал в бедро солдата, а вторым разрезав горло другому. — Малир!

— Я с тобой! — Не теряя времени, моё тело рассыпалось в рой перьев и тьмы. Мы взмыли и проскользнули через узкую бойницу в камне.

С мечом в руке я ринулся на ближайшего лучника, пока Себиан протыкал другого своими клинками. Быстрый парирующий взмах, разворот — и крик воина влился в какофонию внизу, когда мой клинок нашёл его сердце. Себиан двигался рядом — текучий, смертоносный, его кинжалы чертили алые дуги по камню, каждый раз вырываясь из нового тела.

Я глянул вниз через бойницу — плато кипело хаосом, Судьбы сражались, сдерживая лавину солдат, карабкающихся по лестнице.

— Мы должны помочь открыть ворота изнутри, иначе они перебьют нас ещё до того, как мы туда войдём.

Себиан выхватил лук.

— Я за тобой.

Мы бросились ко входу в лестничный пролёт, ведущий вниз к воротам, мой меч пел с каждым взмахом, рассекал тех, кто пытался преградить путь. Себиан натягивал тетиву и выпускал стрелы на бегу, каждое попадание выбивало брешь в обороне солдат, прижавшихся к воротам внизу.

— Ещё солдаты откуда-то, — выкрикнул он.

Мы должны были спешить.

Я перевёл взгляд на ворота — массивная деревянная балка, окованная железом, упиралась в скобы по обе стороны дверей. Из трещин тянулись наружу чёрные щупальца теней.

Этого было мало.

Инстинктивно я вскинул руку к балке.

Но тьма не пришла.

Стиснув зубы, я рванул вперёд.

— Держи их подальше от меня!

Стрелы Себиана свистели справа и слева от меня, пока я использовал меч как рычаг. Я вогнал клинок под балку и навалился изо всех сил. Тени наших ткачей смерти сомкнулись плотнее, добавив свой мрачный рывок к моим усилиям. Со стоном дерева о железо балка начала подниматься.

— Всё больше солдат прёт изнутри крепости! — крикнул Себиан. — Открой же, блядь, ворота, или нам конец!

С последним рывком балка вырвалась и с грохотом рухнула на каменный пол. Я выдернул меч в тот самый миг, когда ворота распахнулись, и наши воины хлынули внутрь — волной стали, теней и чёрных птиц.

— Внутрь! Все внутрь! — выкрикнул Аскер. — Потом рубите их и закрывайте ворота! Разделите их силы надвое!

Порог взорвался хаосом.

Судьбы держали линию, сдерживая натиск вражеских солдат, всё ещё поднимавшихся по лестнице из города, — выигрывали для нас драгоценные секунды. В то время как другие изо всех сил пытались сомкнуть массивные створки ворот против наружного штурма, вороны проскальзывали в узкий зазор. Среди неразберихи ткачи смерти сплетали тени в жгуты, поднимая тяжёлую балку, их лица были искажены напряжением, пока они направляли её обратно в гнёзда креплений.

Сквозь возобновившийся грохот клинков и крики раненых я вслушивался в свою связь, но грудь оставалась пустой — ни звука от аноа, ни шёпота, чтобы повести меня. Где же ты, маленькая голубка?

— Аскер! — выкрикнул я. — Куда теперь?

Он отвернулся от тяжёлых ворот, наконец закрытых, и моргнул, окидывая взглядом тускло освещённое помещение, выдолбленное в горе.

— Всё изменилось… не похоже на то, как было двадцать лет назад… думаю, это должно быть…

Из дверей и проходов хлынули новые солдаты Аммаретта, заполняя зал, словно вода через прорванную плотину. От одного вида их нескончаемых рядов кровь стыла в жилах. Слишком много, слишком много коридоров… и ни малейшего понятия, какой из них приведёт меня к моей аноалее.

И вдруг из камня прорезал вопль:

— Защитить короля! Я вырву яйца тому, кто даст хоть одному из них пройти!

Холодок пробежал по позвоночнику.

Этот голос…

Я резко обернулся и увидел Брисдена с обнажённым мечом на расстоянии, которое казалось и слишком большим, и слишком близким одновременно. Наши взгляды сцепились, и мир сузился. Зал, хаос — всё исчезло, оставив лишь этот миг.

— Малир… — проговорил рядом Себиан. — У некоторых солдат рядом с ним есть теневые метки. Где бы она ни была — она за ними.

Улыбка скользнула по моим губам. А я ведь успел испугаться, что придётся снова отпустить Брисдена. И я бы отпустил… лишь бы подарить моей связанной хоть мгновение дольше вдали от этих чудовищ? Да, я бы это сделал.

Но, увы, в этом не будет нужды.

Я встретился глазами с Себианом всего на долю секунды — и без слов мы поняли друг друга. И рванули вперёд.

Себиан метнулся первым, его кинжалы рассекали воздух. Солдаты падали, хватаясь за горло или за животы, тьма сочилась из их ран, когда клинки находили цель с жуткой точностью.

Аскер двигался в такт со мной, его меч встречался с вражеским в резкой какофонии ударов и хрипов.

— Сверху, слева!

Я тут же поднял меч, перехватывая опускающийся клинок. Удар пробежал дрожью по всей руке, но я удержался, взглядом выискивая Брисдена среди хаоса. Где ты?

— Сзади! — снова прорезал голос Аскера.

Я развернулся как раз вовремя, чтобы увернуться от метнувшегося копья, и рассёк грудь врага, одновременно заметив знакомый оттенок каштановых волос. Вот ты где.

Чистая, неразбавленная ярость захлестнула меня, вела мой меч с убийственной сосредоточенностью. Он стал продолжением моей ненависти, каждый взмах напоён годами мучений. Один удар — отрубленная рука. Другой — пробитое лёгкое. Тела осыпались за мной, пока я прорубал кровавую тропу вперёд к расплате, что ждала столько лет. Я был уже близко.

— Брисден, — зарычал я, сердце билось в груди, словно готово было разорвать её изнутри.

Он расставил ноги шире, тяжело дышал, лоб блестел от пота — след слишком лёгких лет и слишком малого труда.

— Ах, мальчик Ворон явился прикончить меня.

— Прикончить? — смех разнёсся в моей пустой груди, свободный и глубокий, как никогда. — Нет. Нет…

Одним рывком я ударил мечом о его клинок. И снова. И снова. Его лезвие дрожало, едва успевало отбить мои удары, каждый из которых нёс в себе десятилетие позора. Так, шаг за шагом, я гнал его в угол.

Он застонал, попытался нанести встречный удар, но его движения были медлительны, неловки, дыхание вырывалось рваными толчками.

— Это вряд ли можно назвать честным боем. Я стар…

— А я был юн. — Уже не ребёнок, но ещё не мужчина, лишённый чести, достоинства и всего доброго, что во мне было. — Невинен. — Ещё один взмах клинка. — Чист. — Я ударил его ногой в грудь, отправив кувырком назад, пока он не рухнул на спину с протяжным стоном. — Беспомощен.

Я выбил меч из его рук, и тот со снопом искр заскользил по камню. Затем я навалился коленом на его грудь и прижал окровавленный клинок к его рту, наблюдая, как лезвие вдавливается в уголки губ, как ручейки крови стекают по его щекам. Ах, и как он хрипел, захлёбывался, как пузыри лопались в глубине горла, когда я медленно рассекал его лицо.

Но нет… Я не прикончу его.

Пока нет. Не так.

Какое же в этом удовольствие?

Я вскочил, бросившись за Себианом в коридор, откуда появился Брисден.

— Свяжите его тенями! Кто даст ему умереть — умрёт вместе с ним!

Он ощутит мою ненависть позже.

А сейчас — на первом месте была любовь.