Тени столь жестокие

Глава 48



Себиан

Прошлое, Вальтарис

Я брёл по Смоляной дороге, обсидиановый камень под ногами был отполирован веками шагов, а по обе стороны громоздились здания, слишком величественные для сына фермера вроде меня, и лавки, продававшие безделушки, были слишком дорогие для моего кармана.

Даже дружба с Малиром не спасала от странного чувства чужеродности.

Настолько сильного, что взгляд всё время срывался в тёмные переулки, где воздух был полон дешёвого вина, ещё более дешёвой похоти и всякого рода неприятностей. Но, увы, я продолжал идти прямо, пока не достиг дома Аскера и Марлы — двухэтажного здания рядом с Крылатой крепостью.

Подойдя к двери, я поднял кулак, помедлил секунду и постучал. Конечно, Аскер годами называл меня безответственным, глупцом, никчёмным пьяницей, но ничто из этого уже не было правдой. Я понимал это теперь. И если он смог заставить себя пригласить меня, то я, чёрт возьми, мог выдержать совместный ужин с ним.

Дверь распахнулась почти сразу, словно Аскер всё это время стоял за ней. Его чёрные с серебристыми прядями волосы были стянуты назад, обнажая лицо, иссечённое годами и суровостью. Он смотрел на меня секунду, две, три… Богиня свидетель, неужели я перепутал день? Время? Или он вдруг вспомнил, что я не уберёг его дочь, и вовсе не хотел видеть меня в своём доме?

— Себиан, — наконец прорезал он молчание, голос его звучал напряженно. — Рад, что ты смог прийти. Входи, входи.

Мои суставы будто заклинило.

Игнорируя это, я шагнул внутрь и сразу окунулся в волну тепла, пропитанного запахом жареного лука и… возможно, розмарина, вызывавшего во рту знакомый вкус, от которого язык невольно прижался к дёснам. Никто не готовил лучше Марлы. Даже Мать — хотя вслух я никогда бы этого не сказал, иначе она отхлестала бы меня до рассвета, словно мне снова восемь.

Взгляд скользнул по богатым гобеленам на стенах, по деревянному столу в центре комнаты, уже накрытому деревянными мисками и ложками.

— Всё ещё мучаетесь с дымоходом?

— После того как твоя воронья стая вытащила оттуда старое гнездо, что его забило? — Марла ответила в шутливом тоне, помешивая половником что-то в железном котле у очага, но голос ее дрогнул. — Теперь дымоход работает как положено.

— Всё равно слишком много золы и копоти оседает везде, — вставил Аскер, проводя пальцем по потемневшей глине стены рядом.

Он уставился на почерневший палец. Потом смазал его о большой, будто не знал, что ещё делать с руками… пожать мою. Или пригласить за стол. Или влепить пощёчину.

Мои зубы сомкнулись сами собой, удерживая саркастический смешок, так и норовивший сорваться с языка. Это будет долгий вечер…

— Аскер! — прошипела Марла сквозь натянутую улыбку.

— Хм? — Он вздрогнул, посмотрел на неё, потом кивнул и, наконец, жестом пригласил меня к столу. — Да, да, конечно. Садись.

Спина едва коснулась спинки стула, как Аскер потянулся к кувшину на столе и начал разливать напиток по деревянным кружкам. Ах, утешение вина — верный друг, когда речь заходила о том, чтобы сделать неловкую ситуацию терпимой. В этом, по крайней мере, мы с Аскером сегодня были единомышленниками.

Когда он подвинул мне кружку, я без колебаний взял её, поднёс к губам и пробормотал короткое:

— Спасибо.

Дерево прижалось к губам. Первая капля коснулась языка — пресная, выдохшаяся и… вода. Всего лишь вода.

Мой смешок отозвался эхом в кружке, прежде чем я сделал глоток и поставил её обратно на стол.

— Значит, вина для меня не нашлось, да?

На другой стороне комнаты Марла застыла над своим котлом, будто в трансе, лишь лёгкий кивок качнул её голову.

— Налей ему вина.

— Старая компания рождает старые привычки, — твёрдо произнёс Аскер, слова его были такие же строгие, как тёмная ткань его рубахи.

— Да какая, к чёрту, разница… — пробормотала Марла.

Что это ещё должно было значить?

— Не заставляй меня пожалеть, что я его пригласил, — огрызнулся Аскер.

Вены мои закипели. Ошибка. Мне не стоило сюда приходить. Зачем, чёрт возьми, я вообще явился?

Ножки стула жалобно скрежетнули по деревянному полу, когда я поднялся и повернулся к проклятой двери.

— Не волнуйся, старик, я быстро это исправлю.

— Нет! — половник звякнул о котёл, когда Марла бросилась вперёд, преградив мне путь и перехватив мои руки своими. — Останься, Себиан. Пожалуйста! Если не ради него, то ради меня.

Чем дольше я смотрел вниз, в её мягкие глаза, в то, как её пальцы судорожно вцепились в мои, будто она боялась, что я вот-вот рассыплюсь в перья, тем сильнее напрягались мои мышцы. И я просто… не мог видеть её такой, с лицом, на котором лежала та же боль, что и тогда, когда она рыдала над обугленным телом Равенны.

Я кивнул и сжал её руки, после чего вновь повернулся к столу и уселся обратно на стул.

— Погода! — выпалил я, схватил кружку и сделал глоток воды. — Знаете, Малир рассказывал мне, что аэримель хранит тепло и вместе с ветровыми заслонами удерживает мягкий климат даже зимой. И всё же я не думал, что в начале весны приду сюда ночью без плаща.

Марла вернулась к помешиванию котла, но не без тихого бормотания:

— Ты обещал мне.

Аскер вздохнул, потом кивнул мне.

— Да, очень приятно, мм-гм.

— Мм-гм. — Чёрт, это будет мучительно. — Жарко летом?

— Бывает, — сказал он с ещё одним скованным кивком. — Но только если нет ветра, что случается нечасто. Мы открываем ветровые заслоны на разных высотах, и это создаёт сквозняк по всему городу, кроме низинных переулков.

— Интересно. — Ни капли. Но если придётся два часа болтать о солнце, ветре и дожде, лишь бы пережить этот вечер, то пусть так. — Не терпится… — Свалить отсюда. — Увидеть, напомнит ли мне это о Ланае. Я видел манговые деревья на Утёсе. Теперь они, конечно, мертвы, но всё равно напомнили мне о доме. Я думал свозить Галантию на Ланай летом. Я хотел бы показать ей…

Рыдание.

Марла заплакала.

Волосы на затылке встали дыбом, по спине прошёл озноб, будто температура в комнате резко упала.

— Что случилось?

Когда глаза Марлы встретились с моими, она лишь отмахнулась, отвернулась и уставилась в свой котёл.

— О, не обращай внимания. Просто… так хорошо, что ты здесь.

— Да, да, давно пора было, — прокашлялся Аскер, заёрзав на стуле, будто никак не мог устроиться. — Малир и Галантия, похоже, помирились? Даже счастливы?

Я вспомнил прошлую ночь, когда проснулся на секунду и увидел её, растянувшуюся между мной и Малиром, с пальцами ног, зажатыми под нашими.

— Они находят свой путь…

— Он обожает её, — Марла налила немного рагу в большую глиняную посудину, обхватила её руками и повернулась к нам. — Я вижу это во многих видениях — как он украдкой смотрит на неё, совершенно зачарованный этой девушкой.

— Ты знаешь, может ли это… нахождение пути вскоре привести к ребёнку? — спросил Аскер, сглотнув, а потом добавил: — Законному наследнику?

— Законному, — повторил я. — Мы с Малиром принимаем меры, если тебя это тревожит. — И небезосновательно. Амбициозные лорды, будь то люди или вороны, прятались за каждым углом. — Помимо того, что мы знаем: ребёнка с сомнительной родословной быть не должно, я не думаю, что пережил бы потерю ещё одного. Но это не значит, что я не радовался бы, держа его на руках, не хотел бы учить его стрелять из лука или…

Грохот!

Я вздрогнул, взгляд сначала упал на пустые руки Марлы, а потом вниз — на лужу разлитого рагу и осколки глиняной посуды у её ног. Пальцы дрожали, плечи ходили ходуном, лицо исказилось, пока по нему катились тяжёлые слёзы…

Да что, к чёрту, тут происходит?

— Аноалея… — Аскер вскочил. Сжав её за плечи, он осторожно обвёл Марлу вокруг лужи и усадил на стул. Затем опустил голову. — Мне не следовало этого позволять. Это было ошибкой.

Я сжал кулаки, тело напряглось в готовности сорваться и уйти отсюда. И всё же что-то удерживало меня на стуле — словно призрачная рука легла мне на плечо, вновь подняв волосы на затылке дыбом. Пока Аскер не поднял взгляд на меня, и тогда холодный озноб разлился по всему телу.

Потому что он плакал.

Не больше, чем одинокая слеза, скатившаяся по его щеке. Капля, в которой жила эмоция, которую я не видел в нём со времён смерти Равенны.

Печаль.

Этот озноб впился в живот и сжал внутренности. Голова закружилась от воспоминания о том, как Аскер смотрел на меня в тронном зале. Как его губы приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но подавил это.

Бремя судьбы, что видит будущее…

— Понятно, — фыркнул я, откинулся глубже в кресло, и каждый удар сердца в груди оглушал, перестав быть простой ритмичной функцией, а превратившись в тик-так механических часов. — Я не поеду на Ланай этим летом, не так ли? Никогда не покажу Галантии, где я вырос. Никогда не коснусь её беременного живота. Никогда не увижу, как её волосы становятся седыми. — Никогда не подержу их ребёнка. Никогда.

Марла зарыдала громче.

Аскер молчал.

И вместе с этим молчанием я понял всё, что нужно было понять.

— Ты видел, как я умру?

Губы Аскера задрожали.

— Видения… капризны…

— Просто скажи, блядь! — рявкнул я, и миллион образов промелькнуло в голове: как солдат-человек стреляет в мою стаю и сбивает её с неба, как я случайно спотыкаюсь и разбиваю голову о камень, и всё остальное в том же духе. — Хватит ходить вокруг да около, когда и так ясно, что ты видел мою смерть. Как я умру?

— Кинжал в грудь, — сказал он и, чёрт возьми, это был пиздец какой болезненный конец. Одна мысль об этом уже вселила дрожь в кости. — Богиня показала, как ты ринулся прямо на клинок, заслоняя Галантию собой.

Дрожь прекратилась, всё напряжение ушло из мышц, будто внезапно смерть перестала казаться чем-то ужасным.

— Я… я спасу её?

Это…

Да, это достойный конец.

Аскер сжал губы в мрачную линию на мгновение, а потом сказал:

— Возможно.

— Возможно? — Если уж я должен был умереть, я соглашался только на такой вариант. — Что, к чёрту, это должно значить? Я её спасу или нет?

— Ты должен рассказать ему, — сказала Марла.

— Рассказать мне что?

— Я уже сказал слишком много, — Аскер выдохнул, давясь словами. — Этого не должно было случиться. Знать, когда придёт смерть… это знание слишком тяжело, чтобы возлагать его на человека.

— Старик, я должен был сдохнуть той зимней ночью, — сказал я. — Я не боюсь смерти, но хотя бы дай мне уверенность, что она будет не напрасна.

Аскер закрыл глаза на секунду, сделал глубокий вдох, потом взглянул прямо на меня.

— Богиня показывает мне тронный зал. Аммаретт, я полагаю.

— С чего бы Галантии оказаться в Аммаретте? — спросил я. — Малир не подпустит её и близко к настоящим боям.

— Я могу сказать только то, что вижу, — ответил Аскер. — Снова и снова богиня показывает мне это видение. Оно свершится. Всегда одно и то же место. Всегда одно и то же событие. Но тот, кто принимает клинок… меняется.

— Что ты имеешь в виду?

— Я видел то же самое видение с Малиром.

Тени в комнате сгущались, или, может, это зрение моё начало сдавать, потому что края затуманились, чем дольше я смотрел на Аскера.

— Значит, когда придёт этот момент, один из нас умрёт?

По его щеке скатилась ещё одна слеза.

— Да. Один из вас должен умереть, чтобы она жила.