Тени столь жестокие

Глава 5



Галантия

Наши дни, побережье Тайдстоуна

Это была глупая идея.

Ворон, как оказалось, совсем не весил как воробей. Но пять ворон? Они были тяжёлыми. К тому времени, как я вылезла из деревянного желоба, проскользнула сквозь тени и спустилась по скользким камням к пляжу, они тянули плечо, словно я несла чертов слиток.

— Перестаньте шевелиться, — пробормотала я, снег хрустел под ногами, смешиваясь с песком, пока я шла к стороне бухты, где один из наших пришвартованных кораблей мог прикрыть Марлу. — И без того все мышцы болят от…

— Стой! — закричал страж, внезапно появившись из-за одного из массивных деревянных причальных столбов, рядом стоял другой. — Кто идёт?

Прежде чем я успела произнести хоть слово сквозь быстро онемевшие губы, другой страж поднёс факел ближе, чтобы осветить моё лицо.

— Это всего лишь леди Галантия, — сказал он.

Я сжала кулак вокруг мешка сильнее. Да, это была всего лишь я. Бесполезная, незаметная, наивная маленькая Галантия. Определённо не направляющаяся освободить заключённого Ворона…

— Что вы здесь делаете, моя леди? — спросил страж, поднимая факел угрожающе близко к мешку, изучая его слишком любопытными глазами.

Я подняла подбородок.

— Мои дела — только мои.

— Не если лорд Брисден полностью блокировал Тайдстоун, — сказал другой, подталкивая подбородком к моему плечу. — Что там?

Прошли долгие секунды, их брови приподнялись, прежде чем я смогла сказать:

— Платье, в котором я приехала. Воронье. Мать была им крайне оскорблена и попросила меня утопить его в бухте.

Тот, что с факелом, только сильнее поднял брови.

— Она посылает дочь избавляться от него посреди ночи, вместо служанки, которая легко могла бы бросить его в очаг?

На шее у меня выступила капля пота, и я ощущала каждое движение этих глупых птиц в мешке. Один «кар» — и нам конец. Она, возможно, могла бы улететь, но я… нет! Если только я тоже не смогу превратиться… Но как? Как я это сделала? О, боги, это ужасно.

Я попыталась улыбнуться.

— Служанки снова убирают туалеты перед осадой, — вздохнула я. — Да и теневая ткань не горит. Говорят, её защищает их злая магия. Наверное, пропитана их черной кровью.

— Понимаю. — Страж с факелом ещё на мгновение оценивающе посмотрел на меня, затем слегка поклонился. Как только пламя зашипело у его первой ступени, он замер, снова взглянув на меня. — Простите, моя леди, но я хотел бы заглянуть в мешок.

Горло сжалось.

— Простите?

Он обменялся взглядом с другим стражем, затем неловко улыбнулся.

— Я никогда раньше не видел теневую ткань.

— Я тоже, — согласился другой. — Слышал, что одно прикосновение может сжечь человеческую кожу до костей.

О, блядь…

Паника поднялась в груди приливом, угрожая утопить моё самообладание в её разрушительных волнах. Что теперь? Отказаться открыть мешок? Такое сопротивление только усилит подозрения. Открыть мешок и попытаться убедить их, что взъерошенные перья внутри — часть сложного дизайна платья? Освободить Марлу и встретить последствия?

Виселица на утёсе, море расстилалось за ней. Тело женщины с золотыми волосами свисало на петле, утопая в солёных волнах.

Видение Аскера возникло перед глазами, превращая каждый шумный удар сердца в ритм секунд, тяжело отбивающих прямо в голову. Что если я уже запечатала свою судьбу? Что если я не смогу превратиться и окажусь на виселице? В конце концов, мне потребовалось девятнадцать лет, чтобы сделать это впервые…

Вдруг раздался рог, эхом прокатившийся по холодной ночи. Они уже атакуют Тайдстоун? Прямо сейчас? В эту ночь?

— Я приду за тобой, — шепнул Малир сквозь непрекращающийся стук моего сердца.

Лицо стража побледнело под мерцающим светом факела, и он обменялся испуганным взглядом с другим.

— Призыв к оружию.

Гул рога раздался снова, громче и настойчивее. Оба стража обернулись и бросились с пляжа к Тайдстоуну так быстро, что за ними послышался звон металла о металл.

Я замерла на мгновение, выдыхая облачко белого предательского облегчения в ледяной воздух.

— Малир может появиться здесь быстрее, чем я ожидала.

А значит, Марла сможет найти безопасное место за его отрядами, и я поспешила к массивному деревянному корпусу пришвартованного корабля. Он был настолько высоким, а луна стояла так, что на пляже появлялись ещё более темные тени. Я опустила мешок на землю, чтобы вороны могли пошевелиться и выпрыгнуть.

Тени скользили по ночи, складываясь в образ Марлы, когда она споткнулась о один из деревянных столбов и ухватилась за него для равновесия.

— Времени у нас почти нет.

— Хватит, чтобы ты рассказала мне, кто я, — сказала я. — Весь Тайдстоун вызвали во внутренний двор. Пожалуйста, скажи мне, что ты видела!

Она кивнула и повернулась так, что её спина прижалась к столбу. Свет, отражённый от снега за нами, позволял разглядеть её глаза. — Твоя мать, твоя настоящая мать, работала в…

— В Тайдстоуне, я уже знаю это, — сказала я, тревожно перешагивая с ноги на ногу, пока бросала мешок в воду и туже закутывалась в плащ. — Она продала меня леди Брисден за мешочек монет.

Марла покачала головой, и даже темнота не могла скрыть недоверие, вырезанное на её лице морщинами на лбу.

— Нет, дитя. Она не продала тебя за монеты.

Мои губы пересохли.

— Что? Но… леди Брисден…

— В день твоего рождения над нашими королевствами уже нависла тень войны, вороны проклинались, им отказывали в тавернах, а простые люди нападали на них по всей Дранаде, — сказала она. — Лилит была судьбой, как и мой любимый Аскер, одарённой видением будущего. Тебе был всего один день, когда богиня показала ей твою смерть.

Мое лицо онемело.

— Мою смерть?

— Ты не должна была дожить до девяти лет. — Она покачала головой. — Мы не вправе сомневаться в судьбе, не говоря уже о том, чтобы вмешиваться. Лилит не должна была этого делать, но как мать я не могу ей этого вменять. Богиня знает, что я сделала бы то же самое, если бы мне показали это в ту зимнюю ночь.

Когда её дочь умерла…

— Аскер рассказал мне. Мне жаль твоей утраты, — сказала я. — Но я всё ещё не понимаю. Зачем меня отдавать?

— Чтобы защитить тебя, Галантия, — сказала она, её слова были как нежное прикосновение, медленно обвивающее моё сердце. — Она видела войну и разрушительные последствия, если кто-либо узнает, кто ты есть, что могло бы привести к смерти её маленькой дочери во время осады на Вальтариc.

Но это не имело смысла.

— Вальтариc?

— Там бы ты жила, росла и процветала рядом со своим предначертанным, — сказала она. Что это значило? — Она видела его в своих видениях. Видела Воронёнка, которого тебе суждено было любить, ценить, умереть рядом с ним, когда ты была ещё ребёнком, а он не намного старше. Какое ещё место было бы лучше, чтобы спрятать её маленькую дочь, как не прямо под носом человека, чьи катапульты были предначертаны убить её, если бы твоя мать не изменила ход судьбы? Она отдала тебя из любви, потому что хотела, чтобы ты жила.

Любовь.

Это слово накрыло меня, ноги подкосились под тяжестью откровения. Она не просто избавилась от меня, нет, моя мать отдала меня, чтобы спасти мою жизнь! Дыхание перехватило, когда глубина её любви заполнила пустые углубления моего сердца, оставшиеся пустыми все эти годы.

Не продана.

Не брошена.

Не нежеланна.

Любима!

— Моя биологическая мать… — Я провела тыльной стороной ладони по щекам, где пробились несколько слёз. — Она… Она…?

— Среди звёзд, милая, — сказала Марла, её глаза смягчились. — Я не смогла увидеть, что заставило её суровость исчезнуть с небес, но богиня показала мне, что, что бы она ни отразила, это позволило твоему отцу выжить.

— Мой отец? — Сердце ударило о рёбра. Боги, а что если я уже встречала его? — Где он? Твои видения что-нибудь показывали? В Дипмарше?

Тот мягкий взгляд в её глазах сменился жалостью, когда она медленно покачала головой.

— Он… — живот сжался от напряжения, — тоже среди звёзд?

— Да, дорогая.

Я взглянула вверх. Ночное небо над головой вдруг показалось огромным, пустым и в то же время густо усыпанным мерцающими звёздами, каждая из которых была потерянной душой. Где-то в этом необъятном пространстве мои родители светили мне.

Я была по-настоящему одна.

— Как он умер? — спросила я. — Ты видела?

Марла оттолкнулась от деревянного столба, и одно лишь это движение сорвало из неё новый кашель, который потряс руку, лежавшую на моём плече.

— Он тоже был тяжело ранен по пути в Вальтарис. Именно туда они направлялись после того, как Лилит оставила тебя в той белой люльке. Твой отец захлебнулся собственной кровью и умер в тронном зале посланником, а принц Малир гладил его по лбу, когда был всего лишь маленьким мальчиком.

В горле у меня поднялась тошнота от образа, который она описала — мой отец умирал в заботливых руках того самого человека, что когда-то причинял мне боль. Почему именно он? Почему это должен был быть он, а не кто-то другой…

Моё дыхание застыло, ум ухватился за чувство дежавю этой истории, словно я уже слышала это раньше. Где я это слышала? Кто мне рассказывал…

За годы до падения Вальтариса, посланник достиг моих родителей, — голос Малира звучал в моей кружившейся голове. — На шее у него был кулон, окрашенный в красное от его крови. Что-то или кто-то должно было напало на него или его… стаю, по пути в наш город. Он захлебнулся собственной кровью…

— Он предназначен девушке, суженной младшему принцу, — повторила я слова Малира той ночи у ручья, когда он говорил о кулоне, соляной кристалл в оправе из аэримеля. — Нет. Нет…

Из горла вырвался жалобный всхлип. Нет, этого не может быть. Слишком жестоко, слишком страшно, слишком больно.

— Да, — тихо сказала Марла. — Ты, Галантия, — истинная пара Малира. Вы должны были умереть вместе в Вальтарисе под глыбами и тенями, с твоей маленькой рукой, сжатой в его…

— Нет, — казалось, земля ушла из-под ног, мир покатился под углом, когда эта правда обрушилась на меня с жестокой силой штормового моря. — Никогда!

Из груди вырвался крик, яркий и не сдержанный, пронзительный вопль отчаяния, эхом отдававшийся на пустом корабле и тихих волнах. Это была жестокая шутка? Ужасный поворот судьбы? Предсказанная участь, но настолько мерзко неправильная? Почему именно он? Почему этот человек, что причинил мне такую боль?

Моё сердце снова разорвалось.

Когда боль проникла в кости, скорбь медленно сменилась бурей ярости, каждая разрушенная часть органа вспыхнула огнём гнева и возмущения.

— Никогда, — произнесла я, слово повисло в ледяном воздухе. — Я не буду его. Ни в этой жизни, ни в какой-либо другой.

За спиной прозвучал рог.

— Нам нужно уходить, — поспешила Марла.

Я моргнула, сдерживая последние слёзы, ведь я больше ни одной не пролью за Малира.

— Нам?

— Принц Малир возьмёт Тайдстоун, — сказала она. — Там будут смерть, кровь и страдания, разрисованные по стенам. Останешься — умрёшь во время атаки. Уйдёшь — но куда? В Аммаретт? Ты принадлежишь нам, Галантия. Твоя мать всегда хотела, чтобы ты вернулась к нам.

Я глубоко вздохнула, втягивая в лёгкие холодный, солёный воздух. Тайдстоун и так был достаточно опасен, а Аммаретт — ещё хуже. Но возвращаться к Воронам? К Малиру? Я просто… не могла.

Не сейчас.

Возможно, никогда.

Я посмотрела на море, его мерцание манило меня с горизонта, вспоминая, как сильно я хотела улететь прочь в детстве. Куда-то далеко от всего этого. В экзотическое место со странными товарами и ещё более странными языками, но…

— Мой дар, — прошептала я. — Он в амулете?

— Твои родители, должно быть, нашли вора, который украл большую часть его, оставив тебе лишь немного, чтобы его не обнаружили и не подвергли твою жизнь опасности, — сказала Марла. — Где именно он, я не могу сказать.

Он должен был быть в амулете. Но разве Малир не говорил, что соляной кристалл был пуст? Но зачем тогда носить амулет по землям, если он бесполезен? Почему мой отец умер только для того, чтобы он был доставлен Малиру?

Нет, он там.

Я была в этом уверена.

Ещё один протяжный звук рога заставил меня оглянуться через плечо, стены Тайдстоуна ярко освещались.

— Я не могу уйти без него.

Не когда я была так близка к тому, чтобы собрать себя воедино. Впервые в жизни всё складывалось, формируя картину того, кем я должна была быть. Кем я была!

— Если я не найду его, он может быть потерян во время атаки, — сказала я. — Если лорд Брисден уйдёт, он может унести его с собой, и кто знает, будет ли он когда-либо доступен мне снова. Я должна его найти.

— Ты можешь погибнуть.

— Лучше я умру, зная, кто я, чем проживу дальше в неведении, — сказала я и протянула ей руку. — Иди. Лети обратно к своей паре.

— Я не могу…

— Лети!

Марла уставилась на меня ещё миг. Должно быть, она увидела решимость в моём взгляде, потому что переплела свои пальцы с моими. За ней последовали тени, формируя пять пар чёрных крыльев, что унесли её к океану, а потом её стая скользнула вдоль скал в сторону спасения.

Я отвернулась и почти бегом бросилась обратно к Тайдстоуну. Подошвы соскальзывали со скользких каменных ступеней, ведущих к портовым воротам, дикая энергия трепетала в самой сердцевине. Мне нужно было найти тот амулет, но где он мог быть? Лорд Брисден ведь не носил его с тех пор, как…

На вершине лестницы я врезалась в тёмную фигуру, ухватившись за низкую стену, и взглянула прямо на него самого.

— Лорд Брис… Отец…

Он смерил мой реверанс прищуренными глазами.

— Стража доложила, что видела тебя, разгуливающую по пляжу. Не слишком уж странное зрелище, учитывая твою вечную склонность… бродить с самого детства.

Я сглотнула, чтобы ком в горле не сделал мой голос слишком высоким.

— Я не могла уснуть и решила посмотреть на волны.

— С мешком за плечом? — он сместил вес набок, а его испытующий взгляд ясно дал понять, что мешка уже нет. — Вот это, дорогая дочь, обстоятельство поистине странное… особенно учитывая, что моя узница-ворон как-то сбежала из темниц, подняв весь Тайдстоун по тревоге.

Я резко втянула воздух.

— Значит, принц Малир не нападает?

— Пока нет, — сказал он и сделал шаг ко мне, возвышаясь надо мной как минимум на голову. — Боги знают, что ты никогда ни на что не годилась, но не дай мне выяснить, что ты замешана в её побеге.

Никогда ни на что не годилась.

Огонь ярости снова вспыхнул в глубине моего сердца.

— Как ты только что отметил, отец, я постоянно оказываюсь большим разочарованием. Уж точно я не способна на что-то столь хитроумное, как помощь узнице…

Шлеп.

Боль взорвалась на левой щеке и распространилась до самых корней зубов, отчего они заныли. Голова резко дёрнулась вбок, и равновесие пошатнулось. Я сделала шаг в сторону и ударилась виском о камень. Тот впился в кожу, и глаз заслезился, а всё вокруг поплыло.

— Если выяснится, что ты помогла ей сбежать, — прорычал он, — я лично вздёрну тебя на виселице за измену. Единственная причина, по которой ты ещё не болтаешься там, Галантия, в том, что верёвка нам нужна для сетевых катапульт. А теперь иди в свою комнату. Твоя мать лишится рассудка, если узнает, где ты шлялась.

Я сделала дрожащий реверанс, потом обогнула его и стремглав бросилась обратно к донжону. Мне нужно было найти этот амулет. А когда я его найду? Нужно будет убраться к чёрту подальше от лорда Брисдена.