Тени столь жестокие

Глава 34



Галантия

Наши дни, Вальтарис

Чёрная черепица, венчавшая Вальтарис, легко впитывала тепло зимнего солнца днём, удерживая в городе приятную мягкость. Большого треугольного шарфа, сотканного из теней, было достаточно, когда я пересекала Насест. Платье, подбитое лисьим мехом, на мне отливало тем же глубоким оранжевым, что и лучи заходящего солнца.

Малир стоял впереди, на краю плато, с которого открывался вид на весь Вальтарис, держа в руках большую глиняную урну. Справа поднимались широкие, на целый фурлонг, чёрные ступени, ведущие к Крылатой Крепости. Сам город раскинулся вдоль горной гряды, на нескольких уровнях разной высоты, большинство из которых соединяли узкие лестницы. Слева от нас, слишком далеко для моего взгляда, лежало Храмовое плато.

Мне туда нельзя.

Пока нельзя.

Зрелище слишком ужасное, сказал Малир: именно там во время осады укрылись женщины и дети. Тени их не убили, лишь заточили, оставив умирать медленной смертью от паники, когда воды и пищи, а, возможно, и воздуха становилось всё меньше.

Ещё три дня я очищала самые важные части города, позволяя нам спокойно отдыхать среди сверкающих руин. Комнаты были вычищены и распределены, еда отвезена на кухни и в кладовые, а слуги наняты и проинструктированы.

Я смотрела, как Малир слегка наклонил урну, и его чёрные одежды колыхнулись на ветру — как и пепел, собранный с погребального костра его семьи, закручиваясь вихрем вниз, чтобы раствориться в сгущающихся сумерках.

— Я знаю, что ты здесь, — сказал он, бросив урну туда, где она разобьётся. — Я чувствую тебя.

Обхватив себя руками, я подошла и встала рядом.

— Прости, если помешала… или если ты хотел побыть один.

Он медленно покачал головой.

— Себиан?

— Он пошёл помочь Марле прочистить дымоход в доме, что ты им выделил.

Он кивнул, потом посмотрел на меня. Его глаза не были ни красными от боли, ни блестящими от слёз… лишь спокойными.

— Хочешь, я покажу тебе особое место? Добраться туда можно только по воздуху.

В груди у меня защекотало от самой мысли о чем-то новом.

— Хочу.

— Следуй за нами, — сказал он, и тень с перьями взметнулась вокруг.

Мне хватило одной мысли, чтобы обернуться. Мы взмахнули белыми крыльями, оставив плато позади, преследуя чёрных воронов впереди. Они метнулись в узкие переулки, спикировали на нижний уровень, затем обогнули склон горы, на которой стоял Крылатый Замок с крепостью. Мы последовали за ними, скользнув в широкую выемку, будто гигант выдрал кусок скалы и оставил после себя чашу с водой.

Я обрела форму у высеченной из камня, позолоченной колонны, поддерживающей свод, а пар, поднимавшийся от воды, наполнял воздух минералами и серой.

— Что это за место?

— Это природный источник, который когда-то пробил себе дорогу и создал это, — сказал Малир, стоя на влажном камне с противоположной стороны чаши, стягивая сначала один сапог, затем другой. — Источник огромен и силён. Давление жара сжимает обсидиан в горе, и так рождается аэримел.

По моим жилам разлилось чистое восхищение, когда я оглянулась на вход: внизу раскинулись многие низшие уровни Вальтариса.

— Вот почему здесь столько разных плато. Сжатие заставляло землю смещаться и оседать со временем.

Он задержал на мне взгляд, кивнул и стянул через голову свои чёрные одеяния.

— От тебя мало что ускользает, верно?

Щёки мои запылали, когда он развязал завязки хлопковых брюк и быстро снял их.

— Что ты делаешь?

— Купаюсь, — просто сказал он, будто вовсе не был нагим на открытом воздухе, шагая вдоль естественного края чёрного бассейна к одной из колонн. Его тело — сама мужская сила: крепкие ноги, идеально вылепленные ягодицы и тёмные ложбинки между перекатывающимися мышцами. — Мой отец часто приходил сюда после поединков с Аскером. Ничто так не снимает усталость костей и мышц. Попробуй, я знаю, у тебя всё болит..

Он опустился в воду, послав по глади рябь. Потом откинулся к краю, опёр локти и вскинул на меня усмешку.

— Уж ты-то не станешь сейчас притворяться скромницей, учитывая, что в ночь нашей связи понадобилось два взрослых мужчины, их члены и ворох рваного хлопка, чтобы справиться с тобой?

Я склонила голову и приподняла бровь.

— Я не умею плавать. Мама никогда не позволяла мне учиться.

— Тогда мне придётся тебя научить. — Малир оттолкнулся от края, подплыл ко мне и протянул руку. — Но пока позволь мне держать тебя.

Ноющая судорога у основания черепа решила за меня: я быстро сбросила с себя одежду и сапоги. Села на край бассейна, затем медленно позволила себе скользнуть в объятия его рук, в умиротворяющий жар воды, в ласку пузырьков, бегущих мурашками по коже.

— Это невероятно, — почти простонала я, легко устраиваясь в мягкие объятия его рук, обвивая одной рукой его шею. — И подумать только, что вокруг всё ещё зима.

— Весна почти началась, — Малир медленно двинулся к внешнему краю бассейна, что словно стекал в горизонт, вода доходила ему лишь до середины груди. — Но источник — не то, что я хотел тебе показать.

— Нет?

— Нет. Вот это. — Он направил мои руки к каменному краю, чтобы я держалась, и развернул меня к раскинувшемуся внизу городу. Одной рукой он обнял меня за живот, прижимаясь телом сзади, другой указал на мерцающие окна, что точечно рассыпались по Вальтарису в быстро сгущающейся ночи. Его губы коснулись моей мочки уха, и он прошептал: — Всякий раз, когда ты смотришь на город, помни: он сияет только благодаря тебе. Каждый Ворон, что зовёт Вальтарис своим домом, в долгу перед тобой, но никто не больше, чем я. Без тебя я не смог бы похоронить свою семью должным образом. Ты… чудо, моя маленькая белая голубка.

Не бесполезная.

Чудо.

Моя грудь расширилась, прижимаясь к скользкой стенке бассейна, втягивая свежий воздух глубоко в лёгкие, где он смешался с вихрями радости и гордости, которым я не позволяла себе пробиться многие дни.

— Вальтарис теперь и мой дом.

— И он примет тебя с почестями, что подобают тебе, — сказал он. — Аскер уже занят подготовкой к моей коронации, теперь, когда мы вернули короны. Я попросил, чтобы наши коронации прошли вместе, в единой церемонии, чтобы мир увидел, что ты сделала для нас.

Я в замешательстве взглянула через плечо на него.

— Моя… что?

Его взгляд на миг скользнул к моим губам, затем вновь встретился с моим.

— Ты не знала? У Воронов нет ни короля, ни королевы даже среди связанных пар. Голубка, мы с тобой должны править бок о бок.

По моим обнажённым плечам пробежала дрожь, и я резко отвела взгляд вперёд, когда волна головокружения ударила в виски. Я прошла путь от невесты Домрена до ненавидимой дочери лорда Брисдена, от бесполезной Галантии — до невесты Малира, от преданной до Ворона, от пустоты до чуда… и всё это меньше чем за полгода. Но королева? Я не знала, готова ли к этому.

— Можно я спрошу тебя кое о чём?

Малир зачерпнул горсть горячей воды и пролил её вдоль моей шеи, позволяя томному жару впитаться в кожу.

— Что угодно.

— Ты говорил, у тебя было три причины, чтобы связаться со мной, — сказала я. — Укрепить свой дар. Найти облегчение от теней. А какая третья?

— Сделать так, чтобы ты никогда не смогла убежать от меня. — Его нежный поцелуй коснулся затылка. — Это оставляет мне целую жизнь, чтобы доказать тебе, что я способен быть лучше. С тобой рядом… я смогу. И, может быть, с молитвами, я смогу вернуть твоё сердце.

То самое сердце, что он хотел, дрогнуло в моей груди, так же подвластное этому мужчине, как и в тот день, когда он впервые меня поцеловал. Оно уже тогда принадлежало ему — хотя я и пыталась изо всех сил скрыть это даже от себя, топя чувства в груди, полной боли и ненависти.

Я покачала головой.

— Мне кажется, что убегать бы всё равно не вышло. Ты нужен мне, я нужна тебе.

— Я не хочу быть нужен, я хочу быть желанен. — Его тёплый шёпот скользнул вдоль моей шеи, заставив дыхание сбиться. — Что такое?

— Ничего. — Во всяком случае, ничего такого, что я могла бы выразить словами, чтобы это имело хоть какой-то смысл даже для меня самой. — Просто… запуталась, наверное.

Где-то раздалось хлопанье крыльев.

— В чём именно?

— В себе? — В том, как сердце колотилось быстрее от этой странной близости между нами, от того, как откровенно мы разговаривали, и как он был другим, свободным от теней. — В связи. В отношениях. В судьбе. В любви.

Его дыхание изменилось, вдохи превратились в короткие, поверхностные глотки воздуха, задерживавшиеся на секунду, прежде чем он выдыхал, словно это давалось ему огромным усилием.

— Ты связана со мной. Ты состоишь в отношениях с Себианом. Мы трое — там, где желает судьба. Что до любви… — короткий, прерывистый вдох, — Себиан любит тебя всем сердцем. — Дрожащий выдох. — Как и я.

Моё дыхание сорвалось.

Глаза зажмурились.

Его слова прозвучали глубоко внутри, в пещере моей груди, заливая сердце, которое я так старательно собирала по осколкам. Я приготовилась к тому, что поток сметёт их, вновь раздирая едва затянувшиеся раны. Но вместо этого они проникли в тысячи трещин, пронизывавших орган, наполнив каждую золотым теплом, растекающимся, как расплавленное золото.

Не разрушая.

Усиливая.

— Я любил тебя с той ночи, как ты вошла в мои покои, — прерывистое дыхание Малира скользило по влажной коже шеи, пока он медленно расплетал мою косу, расчёсывая пряди пальцами. Потом они легли на мою щёку, оказывая лёгкое давление. — Любил тебя тогда, когда убеждал себя, что не люблю. Любил тебя тогда, когда говорил тебе, что тебя никто никогда не полюбит. — Лёгкий рывок за щёку. — Пожалуйста, посмотри на меня.

Нежность его прикосновения обрушила перехватила слова и сковала конечности. На миг я оказалась в ловушке того, чем мы были, чем мы стали сейчас, и той манящей, пугающей возможности, кем мы могли бы стать.

Я покачала головой.

— Боюсь, что это не по-настоящему.

— Моя любовь не нежная, не мягкая, не лёгкая. Но она настоящая, выросшая из ненависти и боли глубоко внутри груди, испачканной тенями. Она режет и кусает, оставляя шрамы, такие же неизгладимые, как моя любовь к тебе. — Его горячие губы скользнули вдоль моей челюсти. — И когда нас больше не будет на этой земле, я продолжу любить тебя среди звёзд. Я стану ночью, самым тёмным участком неба вокруг тебя, лишь бы каждый мог видеть, как ты сияешь. А когда твой свет начнёт угасать, я заберу тебя в свои чёрные объятия, и там буду любить тебя по ту сторону смерти.

Тёплый толчок разлился из самого центра, пронзив душу дрожью, прежде чем смыл всё волной, подобной первому свету рассвета. Я ждала, надеялась, жаждала такой любви — клятвы, настолько безусловной и несгибаемой, что даже смерть не в силах поставить границы. И снова оказалось, что всё это всё время было рядом со мной…

Я сглотнула ком в горле.

— Я… я не знаю, что сказать.

— Твой аноа уже сказал мне всё, что нужно знать. Vinja a meh, shå, — прошептал Малир меж поцелуев вдоль моей челюсти, влажные пальцы легли на мой подбородок, принуждая повернуть голову. — Посмотри на меня, прошу.

Я повернулась в его объятиях и встретила те глаза, что казались ярче, чем когда-либо, выделяя серые завитки в радужках. Между нами натянулась осязаемая нить напряжения, энергия, умоляющая о разрядке, но слишком священная, чтобы её торопить. И на один миг, растянувшийся в вечность, его губы зависли всего в нескольких дюймах от моих.

Нерешительные.

Неуверенные.

Просящие разрешения.

С очередным вдохом, будто ведомая невидимым небесным притяжением, я приподняла губы лишь на долю. И словно первый проблеск звёздного света в ночном небе, наши губы встретились. Это было самое мягкое прикосновение, едва слышный шёпот на фоне гремящей какофонии чувств внутри меня.

Рука Малира скользнула вниз по моим бокам, пальцы впились в бёдра, прежде чем он закинул мои ноги себе на талию, прижимая твёрдый член между нами.

— Скажи, что ты этого хочешь.

Моя голова запрокинулась, когда его губы заскользили по шее, язык лизнул, попробовал, и кровь в жилах загустела.

— Хочу.

Мы сплетались и переплетались, пока напряжённые мышцы его живота не прижались к моим. Не в силах больше сдерживаться, он рванулся вверх, входя в меня с опьяняющей силой, что заставила холодок пробежать по позвоночнику.

Его стон проревел в груди, придавая движениям лёгкий ритм, прежде чем его пальцы запутались в волосах, возвращая меня в поцелуй. Мы двигались в дрожащем унисонe, каждое скользящее касание и отстранение, каждая пауза были словно дыхание влюблённых душ, наконец соединившихся.

Я почти задыхалась, пока мы двигались навстречу друг другу в водной глубине, наши движения были чувственными, а прерывистое дыхание сливалось с обоюдным жгучим желанием.

— Малир…

— Аноалея… — Схватив меня за бёдра, он потянул подальше от края. — Во мне уже нет ничего мягкого. Но я постараюсь.

Он двинулся к природной особенности бассейна, которую я раньше не заметила — плавному подъёму в скальной основе, формирующему что-то вроде подводного плато. Казалось, сама природа выточила в бассейне колыбель, едва заметный склон, где он сливался с краем, и там вода была лишь шёлковым покрывалом над камнем.

Малир медленно уложил меня на гладкую поверхность, направляя мою голову к уступу, словно к заранее приготовленной подушке. Горячая вода ласкала кожу, заливая ложбинку между грудями, в то время как соски затвердели от прохлады воздуха.

И тут Малир опустился сверху, накрыв меня жаром своего тела, когда его кожа прижалась к моей. Сгорбившись, он жадно припал губами к моим соскам, сосал их, сжимал губами, втягивал в себя.

Я вцепилась в его спину, позволяя пальцам исследовать контуры крепких плеч, те сильные мышцы, что двигались под ними.

— Я хочу тебя.

— Я уже твой. Я твой с самого рождения, — он вновь вошёл в меня на стоне, мощный толчок усилился гладким, но неподатливым камнем подо мной. — Богиня, ничто не сравнится с тобой. Ничто.

Он двигался с силой, одновременно сдержанной и страстной, его мощное тело при каждом толчке скользило по моему клитору. Его бёдра смело вращались в завораживающем ритме, и вибрация каскадом расходилась по моему дрожащему телу, словно он касался меня сразу в миллионе мест.

Потому что так и было.

Тени, тонкие, как перья, поднялись с его кожи, посылая ледяные пальцы, что зашептали по моему телу, вызывая ощущение, от которого перехватывало дыхание. Поцелуй Малира обжигал, более страстный, чем прежде. Он прикусывал мои губы и язык, посылая разряды боли и наслаждения, утягивая меня в море чистой эйфории.

— Вот что происходит, когда тень и пустота соединяются, моя маленькая голубка, — прохрипел он. — Я осмеливаюсь делать это теперь лишь тогда, когда мы одни. Они не потерпят кого-то ещё рядом с тобой.

Я задрожала, когда его тени обвили мои соски, разминая и дразня чувствительную плоть, пока невыносимая ломота не расползлась по нервным окончаниям. Они толкали и пульсировали вокруг клитора, ласкали и исследовали мой анус, а затем проникли глубоко внутрь, заполняя изысканным наслаждением, которое горело в самом ядре.

Первобытный крик вырвался из моего горла, пока я цеплялась за жёсткие струны мышц, что двигались по обе стороны его позвоночника.

— Малир…

— Мне нравится, когда ты позволяешь себе стонать моё имя, — промурлыкал он. — Прими мои тени. Пусть они балуют тебя.

Мои пальцы вонзились глубже, наверняка оставив кровь, но это лишь вырвало из его груди мужественный стон, пока он трахал меня сильнее. Царапая ногтями его спину, я отчаянно искала опору, пока разум угрожал утонуть в блаженстве, пока они не скользнули во впадины его напряжённых ягодиц. Боги, как эти мышцы сжимались каждый раз, когда он входил в меня…

Я сжала его зад, притягивая его глубже с каждым толчком. А на каждом выходе мои ладони скользили по расслабляющейся плоти. Чем ближе я подбиралась к ложбинке между ними, тем громче он стонал, и его член становился невозможно твердым, пульсируя в моей сжимающейся киске.

Поддавшись импульсу, я схватила его ягодицы, размяла и раздвинула их. Мне нравилось, как нотка отчаяния прорезала его прерывистые стоны, как всё его тело дрожало на мне. Как его член пульсировал…

Малир внезапно напрягся во мне, так резко, так полностью, что вес его тела словно утроился. Он выжал весь воздух из моих лёгких, но лишь до того момента, пока не соскользнул с меня, вскочил на ноги и не уставился сверху блестящими глазами.

— Зачем ты это сделала?! — Его крик разразился вместе с чёрным приливом теней, накрывших глаза, и по мне пробежала дрожь. Он весь был яростью и дрожащей от неё силой. Взбешённый. — Почему ты тронула меня вот так, а?

Горло завязалось в тугой узел, не пропуская даже глотка воздуха, и путаница мгновенно захлестнула мысли.

— Я… я думала, тебе это нравится.

Он вздрогнул, голова дёрнулась назад, словно я ударила его по лицу. Вырвался резкий вдох, он тяжело сглотнул — и тут же ещё один судорожный выдох сорвался с его дрожащих губ.

Затем он сорвался с места и улетел.