В погоне за убежищем

11

Трейс

Когда я вернулся в дом, сверху донеслись голоса Лолли и Кили. В груди болезненно кольнуло, когда Лолли, изображая одного из персонажей в книге Кили, заговорила тем же тоном, каким когда-то, в хорошие времена, говорила моя мать. Я всегда пытался удержать в себе все, что связано с мамой. И горечь от утраты, и злость за то, что она сама все разрушила.

Но я привычно загнал эти мысли глубоко внутрь. Если не вспоминать хорошее — не придется думать и о плохом.

Я прошел в гостиную, убирая за ураганом по имени Кили. Она умела приводить в порядок после игры, но всегда что-то оставалось незамеченным. Кукла, забытая за креслом. Туфелька от другой куклы, которая наверняка воткнется мне в ногу утром. Карандаши, затерявшиеся в щели между подушками дивана. Незаконченный рисунок, брошенный у телевизора.

Когда я собрал все и окинул взглядом комнату, почувствовал, что вернул себе немного контроля. Воспоминания о маме снова были заперты в том самом ящике, который я никогда не открываю, а запах Элли уже начал выветриваться.

В кухне я открыл посудомоечную машину. Не так уж плохо. Переставил кое-что, бросил капсулу с моющим средством и включил ее. В голове вспыхнула картинка — Элли, визжащая и вырывающаяся от брызг, и ощущение ее тела, прижатого ко мне.

Блядь.

Я достал из-под мойки чистящее средство и бумажные полотенца.

— Я так плохо убираю? — спросила Лолли, входя на кухню.

Я брызнул на столешницу.

— Все нормально.

Она замолчала, просто наблюдая за мной.

— Ты с детства так решал проблемы, — сказала она. — Если что-то тебя беспокоило, ты шел убирать свою комнату, чинил упряжь в сарае или наводил порядок в кладовке Норы.

Я попытался не реагировать, но это было почти невозможно. Да, я всегда искал способ все контролировать. Хотел быть не похожим на своих биологических родителей. Но вовсе не обязательно, чтобы это знали все вокруг.

— Может, я просто хочу убедиться, что на столешнице нет сальмонеллы, — буркнул я.

Лолли фыркнула.

— На этих столешницах хоть операцию делай.

Возможно, она была права.

— Ну, — продолжила она, — как прошла твоя вечерняя прогулка?

Я бросил на нее косой взгляд.

— Можешь не волноваться — снежного человека не встретил.

— Никогда не помешает быть осторожным, — улыбнулась Лолли. — Тебе стоит пригласить эту девушку на ужин.

Моя рука на мгновение замерла, а потом я продолжил вытирать воображаемую грязь.

— Это последнее, что нам обоим сейчас нужно.

— Почему? — прищурилась Лолли.

— Потому что Элли только что разорвала помолвку. А мне нужна кто-то… более уравновешенная.

Я почувствовал, как Лолли буравит меня взглядом, и едва удержался, чтобы не заерзать.

— Всегда думала, что ты умный, — сказала она. — Но, может, ты просто умеешь прятать глупость за тихим соблюдением правил.

Я повернулся к бабушке и сверкнул глазами.

— В этом доме есть правило: без обзывательств.

— Если башмак по размеру…

— Лолли, — вздохнул я. — Элли замечательная. Кили ее обожает, и я рад, что они дружат. Я тоже буду ее другом. Но ты знаешь, откуда я пришел. Мне нужно что-то более предсказуемое, чем то, что она предлагает.

Элли и сама не знала, чего хочет. А садиться в поезд без конечной станции — точно не в моих планах.

Глаза Лолли сузились.

— А это тебе так помогло в прошлый раз?

Она не хотела меня уколоть, но все равно задела. Напомнила о том, что я и так ношу как шрам.

— Это не имеет отношения к тому, почему мой брак распался.

Плечи Лолли опустились.

— Это не провал. Как может быть провалом то, что дало тебе такую чудесную девочку? Но вы с Лией просто не были созданы друг для друга.

Да, не были. Я считал, что поступаю правильно, разумно. Познакомился с Лией в колледже. Она была серьезная, с четким планом на жизнь, и я в него сначала прекрасно вписывался. Но после рождения Кили мы будто потерялись. Все пункты списка были выполнены, и мы просто существовали рядом.

Но я не ожидал, что она мне изменит.

Я сильнее потерял тряпку по столешнице, словно мог стереть вместе с грязью и эти воспоминания.

— Трейс, — тихо сказала Лолли. — Любовь — это не игра в безопасность. Так не работает. Хочешь настоящего — рискуй.

— У меня есть дочь.

— Да. И я надеюсь, ты хочешь научить ее тянуться к звездам.

Я хотел. Но также хотел, чтобы она делала это осторожно, разумно и с минимальным риском. Я выбросил полотенца и вымыл руки.

— Все не так просто.

— Может быть просто, — возразила Лолли. — Нужно только решиться на прыжок.

Прыгать с обрыва без парашюта — это в стиле Лолли. Или, может, в стиле Коупа до того, как в его жизни появились Саттон и Лука. Но я никогда на такое не пойду.

Я открыл шкаф, чтобы взять стакан, и замер. Там, где должны быть бокалы, стояли миски и тарелки, сваленные кое-как.

— Что ты сделала, Лолли?

Она захохотала.

— Милый, это не я.

В голове вспыхнула картинка: озорная улыбка Элли и ее обещание отомстить. Маленькая поджигательница.

Лолли толкнула меня плечом.

— И снова скажи, что она тебе не подходит.

Я откинулся на спинку кресла. Текст на экране ноутбука расплывался, а в висках мерно пульсировала головная боль. Глаза жгло от недосыпа. Я нащупал на столе флакон с каплями и закапал по две в каждый глаз. Стало чуть полегче, но не настолько, чтобы стереть из памяти картинки с Элли, которые с прошлой ночи вертелись в голове.

Телефон пикнул, вырывая меня из этого личного ада. Я потянулся за ним и посмотрел уведомление.

Кай сменил название чата на «Группа поддержки жертв тирана Трейса».

Я нахмурился.

Я: Что я тебе сделал?

Кай: Сдал меня, когда я в выпускном классе сбежал из дома ночью.

Коуп: Ну, он и меня маме сдал за ту вечеринку, которую я устроил, пока она уехала. Но, по-моему, уже поздновато держать обиду.

Кай: Просто решил, что пора вынести старые раны на свет, раз он до сих пор пытается править железной рукой.

Раздражение и усмешка боролись во мне, пока пальцы набирали ответ.

Я: Ты жив именно потому, что я тебя тогда сдал. Так что можешь сказать спасибо.

В подростковом возрасте Кай влип в очень скверную историю, и только Нора, Лолли и наш друг семьи — шериф — сумели вытащить его оттуда без тюрьмы и похуже.

Кай: Я был под домашним арестом полгода.

Роудс: Сколько седых волос ты добавил Норе — тебе еще год сидеть дома было бы мало.

Фэллон: Это до сих пор не смешно. Слишком рано.

Кай: Прости, Фэл.

Ему было легко сейчас отшучиваться, но я знал, что Фэллон так и не пережила тот период.

Фэллон: Да нет, не прости. Но вот когда сработает моя следующая бомба с блестками — тогда поговорим.

Кай: Жестокое и необычное наказание.

Фэллон: Не зли быка — рогами заденет.

Шеп: И что Трейс сделал, что ты на него взъелся?

Я тоже хотел знать. В последнее время я не сдавал его на семейных ужинах и не докладывал Норе или Фэллон о его выходках.

Кай: Да ничего. Просто птичка напела, что Элли переставила у него все в шкафах, и я решил подколоть.

— Лолли, — процедил я сквозь зубы. Конечно, она мгновенно проболталась Каю. Эти двое заодно наделывали дел больше, чем вся остальная семья вместе взятая.

Я: Смотри, а то мой изолятор пустует…

Кай: Ты что, посадишь Элли в тюрьму за то, что она покусилась на твою систему идеального порядка?

Я: Нет. Я приду за тобой за то, что ты это начал.

Арден: Я же говорила, что здорово, что Элли теперь твоя соседка.

Я недовольно зарычал.

Коуп: Помнишь, как он раскладывал все конфеты после Хэллоуина, прежде чем что-то съесть?

Шеп: Все весело, пока не попытаешься стащить у него КитКат и не нарушишь его цветовую гамму.

Арден: Эй, у художника должна быть цельная картина.

Шеп: Он, между прочим, заменил мне начинку «Орео» на зубную пасту в отместку. Это вообще нормально?

Я: Ненавижу вас всех. Перевожу чат в «Не беспокоить».

Сообщения посыпались градом, но я уже отключил уведомления.

Арден: Умно.

Коуп: Ты нас любишь.

Кай: Мы спасаем тебя от скуки.

Фэллон: Хочешь, я взорву бомбу с блестками для Кая за тебя?

В дверь моего кабинета постучали, и я поднял взгляд, убирая телефон. Габриэль не ждал приглашения — он редко ждал. Просто вошел и закрыл за собой дверь.

— Выглядишь паршиво.

— Спасибо, блин, — буркнул я.

Габриэль рассмеялся.

— Хочешь, чтобы я тебе врал?

Я провел ладонью по лицу.

— Иногда было бы неплохо.

— Тогда тебе нужен другой лучший друг.

— Нам что, по пять лет?

Габриэль только ухмыльнулся:

— Могу сплести тебе браслет дружбы.

Перед глазами тут же всплыло, как Элли подарила Кили один из своих браслетов. Как легко она сняла его с запястья, чтобы моя дочь почувствовала себя принятой и важной.

— Что? — надавил Габриэль.

Черт. Нужно держать себя в руках. Со всеми, но особенно с Лолли и Габриэлем. Лолли — потому что она везде видит намеки на секс, а Габриэль — потому что он поднялся по службе в полиции не просто так, несмотря на то, что любит шутить. Он прекрасно читает людей и замечает каждую мелочь.

Я покачал головой и откинулся на спинку кресла:

— Ничего. Слышал что-то о машине, из которой в Элли кинули яйцо?

Улыбка вернулась на его лицо, еще шире, чем была.

— Ты прям лично к этому делу прикипел, да?

Я метнул взгляд на друга, с которым знаком полжизни:

— Она моя соседка. И скоро станет семьей.

— Не знаю, Т. Мне тут шепнули, что она слишком часто носит твои футболки, чтобы считаться семьей.

В памяти всплыл образ Элли в моей футболке департамента шерифа округа Мерсер, с голыми ногами и мокрыми волосами. Все вокруг могло бы гореть, но я видел бы только ее.

— Эта женщина — ходячая катастрофа, — процедил я.

Габриэль усмехнулся, играя бровями:

— А по-моему, такая тебе даже на пользу пошла бы. Заставила бы немного пожить. К тому же на нее приятно смотреть. И пахнет она вкусно.

Я стиснул зубы. Я и сам знал, как она пахнет — бергамотом и розой. Запахи, которые я вроде бы и не должен был различать, но они крутились в голове, пока я наконец не понял, что это.

— Ладно, ладно, — поднял он руки. — Может, ты и правда не заинтересован. Придется тогда мне самому пригласить ее на свидание. В Рор, на экскурсию по городу. Или на пикник. Настоящий романтик устрою.

Все мое тело напряглось, в ушах зашумела кровь. Картины с Элли в голове — дело привычное, но в этот раз она была на клетчатом пледе с моим лучшим другом, смеялась и смотрела ему в глаза.

Громкий смех вырвал меня из этой картинки — Габриэль, откинув голову, буквально захохотал:

— Господи, Трейс. Ты пропал.

Я вцепился пальцами в подлокотники кресла:

— Понятия не имею, о чем ты.

Габриэль смахнул слезу со щеки:

— Да ты на меня так смотрел, будто готов переломить пополам.

— Пожалуй, мне стоит пересмотреть свой вкус в друзьях, — буркнул я.

— Не, тут у тебя вкус безупречный. И не переживай, я не буду подкатывать к твоей девушке. Даже если ты сам упрямо тормозишь.

Твоя девушка.

Почему мне так понравилось, как это прозвучало?

Я откашлялся:

— Давай просто сосредоточимся на деле, ладно? Не будем подбрасывать дров в сплетни Спаурроу-Фолс. А то, судя по всему, тут уже в курсе, сколько моих футболок у Элли.

Габриэль едва сдержал улыбку:

— Как скажешь, босс.

— Заткнись, — пробурчал я.

Он снова рассмеялся:

— По ориентировке — тишина, но думаю, можно пробежаться по информаторам. Узнать, не знают ли кого, кто мог бы ездить на такой машине. Цвет все-таки запоминающийся.

— Хорошая идея. Я и сам сделаю обход по городу. — Я ненавидел мысль, что Элли придется постоянно оглядываться через плечо, боясь, что эти ублюдки вернутся. Она и так пережила слишком много. Она заслуживает спокойствия.

Габриэль поднялся и направился к двери:

— Кстати, тебе стоит заглянуть в The Mix Up.

— Зачем? — крикнул я ему вслед.

— Слыхал, твоя девушка устроилась туда на работу.

— Она не моя девушка, — рявкнул я.

Но все же задумался — что ее на это сподвигло? Готовить-то Элли точно не умела. Может, просто нужны были деньги. Я понятия не имел, чем она занималась в Нью-Йорке. А это уже говорило о том, как мало я о ней знаю. Но Линка я знал достаточно хорошо, чтобы быть уверенным: он бы помог ей столько, сколько понадобилось бы.

Отодвинув кресло, я поднялся, сунул телефон в карман и вышел из кабинета. Встретил привычный гул дежурной части — кто-то звонил, кто-то обрабатывал наводки. Единственным, кто ничем не занимался, был Уилл. Я пытался не раздражаться, но безуспешно.

Его желание потеснить Бет в борьбе за повышение только усиливало это раздражение. Он вел себя так, будто уже само его присутствие — подарок для участка. Заметив, что я вышел, он поднялся:

— Нужна подмога, шериф?

— А ты не должен искать ту машину, как я просил?

Его губы дернулись, но он сдержался:

— Я накинул пару удочек. Жду ответа.

Вот уж поспорю.

— Тогда начни патруль. Все равно через полчаса заступаешь на дежурство по трафику.

В его глазах мелькнула злость:

— Как скажете.

Повышения он никогда не получит. А без серьезного прозрения долго тут не задержится. У нас в участке ценят тех, кто работает в команде, а это последнее, что можно сказать об Уилле. Он жаждал славы и адреналина. Но полицейская работа — это горы бумаг и бесконечные наводки, пока наконец не попадется золотая жила.

Бет, держа телефон у уха и делая пометки, закатила глаза, когда я проходил мимо. Она умела держаться в мужском коллективе и ставить на место тех, кто перегибал.

Я отдал ей шутливое воинское приветствие, беззвучно произнеся: «Удачи». Она едва не рассмеялась.

Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул горный воздух. В детстве, застряв в том проклятом доме в глуши, где воняло протухшей едой и еще чем-то, что я тогда даже не мог распознать, я ночами ускользал, чтобы просто дышать. Холодный горный воздух был моим единственным утешением. Единственным, что хоть как-то смывало то, в чем я жил.

Я снова вцепился в это ощущение и не отпускал. Оно было моей единственной опорой, когда мир летел к черту.

И тут одно-единственное предложение разбило все в пыль:

— Ну надо же… маленький предатель.

В голосе, который я не слышал двадцать четыре года — с тех пор, как его упекли за решетку, когда мне было двенадцать, — сочились ненависть и презрение. Мой родной отец должен был отсидеть восемь лет, но срок превратился в двадцать восемь после того, как через два года он убил заключенного и напал на охранника. Как он умудрился выйти досрочно — понятия не имею.

Я уставился на мужчину напротив. Он был чужим и самым знакомым человеком одновременно. Знакомым, потому что я наизусть знал каждое изменение его настроения, каждый сигнал к вспышке ярости. Я знал, когда он сорвется, еще до того, как это случалось.

Но теперь он казался меньше. В детстве он возвышался надо мной, как зловещая тень. А теперь ссутулился, кожа пожелтела от долгих лет без солнечного света, а злобный шрам под глазом выделялся еще резче.

— Что, предатель? Не обнимешь старика?

В ушах зашумела кровь.

— Чего ты хочешь?

Один угол его рта дернулся, делая шрам глубже.

— А что? Не могу зайти к сыну на его новом престижном месте? Немного семейного воссоединения?

Да он плевал на это «воссоединение». Джаспер пришел, чтобы угрожать. Запугать. Но я уже не был двенадцатилетним мальчишкой, над которым он имел полную власть.

— Офис по надзору за условно освобожденными — в соседнем городе. Думаю, тебе туда и надо отметиться, — сказал я ровно, хотя внутри бушевала буря.

Глаза Джаспера сузились.

— Советую тебе следить за тоном, мальчик. Похоже, тебе есть что терять. Миленькая дочурка. Горячая штучка, что живет по соседству. Было бы жаль, если бы с кем-то из них что-то случилось.

Я рванулся мгновенно. Если бы кто-то не схватил меня сзади, я, скорее всего, свернул бы отцу шею. В этом я не сомневался.

— Черт, Т., — прорычал Габриэль, изо всех сил удерживая меня. — Именно этого он и добивается.

Человек, которого я когда-то называл отцом, запрокинул голову и расхохотался.

— Рад был повидаться, предатель. Жду не дождусь нашей следующей встречи.

Я снова рванулся вперед, и Габриэль выругался, пока Джаспер уходил по улице. В ушах у меня гудела кровь, и я яростно боролся с лучшим другом. Он встал прямо передо мной и сильно толкнул в грудь.

— Соберись. Хочешь сделать ублюдку именно то, чего он хочет? Чтобы ты оказался в камере или еще хуже?

Сердце яростно колотилось о ребра, дыхание сбивалось. Габриэль был прав. Джаспер мог быть подонком, но вовсе не таким тупым, каким казался на первый взгляд. Он прекрасно знал, что делал, появившись здесь сегодня.

— Я бы его убил, — выдохнул я.

Взгляд Габриэля смягчился от сочувствия.

— Нет, не убил бы.

Я провел рукой по волосам, дергая кончики прядей.

— Нет. Убил бы. — Я видел это так же ясно, как и то, что стоял здесь сейчас. И потому что, как бы я ни старался доказать, что мы разные, в каких-то вещах мы всегда будем слишком похожи.

— Трейс…

— Мне нужно проверить, как там Кили. — Эти слова резанули, будто раскаленное железо к груди. После всего, что я сделал, чтобы уберечь дочь, именно я теперь ставил ее под удар.

— Ладно, — тихо ответил Габриэль.

— Можешь… можешь посмотреть, как там Элли? — Горло едва пропустило слова, но Габриэль понял.

Он крепко хлопнул меня по плечу и не отпустил.

— Я всегда прикрою тебя. Всегда. Что бы ни случилось.

Я сглотнул с трудом и не смог выдавить ни слова, лишь кивнул, после чего направился к своему внедорожнику, изо всех сил стараясь не думать о правде — о том, чья кровь течет в моих жилах.