В погоне за убежищем

32

Трейс

Я медленно опустил шланг и перевел взгляд на дочь. На лице у нее сияло чистое, беззастенчивое веселье.

— Э-э… Мы… — Я попытался подобрать слова, но они никак не шли. Мы с Элли всегда старались не показывать при Кили никаких откровенных знаков внимания. Отчасти поэтому я и жил сейчас в состоянии синих шаров, как говорится. Но знакомить дочку с кем-то в таком ключе я точно не собирался, пока не буду уверен, что все серьезно.

Я и сам не знал, что у нас с Элли. Знал лишь одно — я хотел еще и еще того волшебства, что, казалось, исходило от нее каждой клеткой.

— Мы сажаем сад для бабочек, — откликнулась Элли, волосы прилипли к ее лицу.

— А где они? — спросила Кили, глядя теперь на Элли.

— Ну, сейчас их еще нет. Может, парочка запоздалых заглянет в горшки, но я высажу луковицы в землю сейчас, и весной они зацветут, — Элли наклонилась и подняла одну из луковиц, чтобы показать Кили.

— Ты не хочешь переодеться? — вмешалась моя бывшая жена. Голос у нее был без резкости, но и тепла в нем не было, а напряжение, сквозившее в каждом слове, заставило меня резко перевести взгляд на Лию.

Мышца на ее скуле дергалась в быстром ритме, пока она смотрела то на Элли, то на Кили.

Элли выпрямилась, на лице — натянутая улыбка.

— Наверное, это не худшая идея.

— Элли, а ты сможешь завтра утром заплести мне косички наизнанку для школы? — спросила Кили, совершенно не замечая витавшего в воздухе напряжения.

Улыбка Элли стала теплее, когда она перевела внимание на дочь.

— Мне завтра нужно быть в пекарне еще до того, как ты встанешь. Но я могу научить твоего папу, чтобы он заплел.

Кили посмотрела на Элли, потом на меня, в ее взгляде мелькнуло сомнение.

— Спасибо, конечно, пап.

Она хихикнула.

— У тебя руки слишком большие, они всегда застревают в прядях.

— Это если ты понимаешь, о чем я, — пробормотала Элли себе под нос, так что только я услышал.

Я сжал губы, едва удержавшись от смеха.

— Обещаю, я постараюсь.

— Это все, что мы можем, — с глубокомысленным видом выдала Кили.

— Ладно, я быстро переоденусь, — сказала Элли, направляясь к двери. — Рада была тебя видеть, Лия.

Надо признать, прозвучало это у нее так, будто она действительно была рада. Я перевел взгляд на бывшую — ее лицо застыло в абсолютно нейтральной маске.

— Спасибо, что сегодня забрала Кили, — сказал я.

— Не за что. Ты, похоже, был… занят.

Это был укол, но я не стал вестись на привычный обмен колкостями.

— Был, да. Так что спасибо. Всегда рад помочь, если у тебя будет что-то срочное.

В ее маске мелькнуло что-то похожее на замешательство.

— Да, конечно. — Она повернулась к дочери. — Увидимся завтра, ладно? Я заберу тебя и отвезу на фортепиано.

Кили скривилась, явно показывая, что уроки пианино ей не по душе, но кивнула.

— Ладно.

— Люблю тебя, — сказала Лия.

— И я тебя, — откликнулась дочь.

Лия не спешила уходить, и я понял почему. Когда у тебя есть ребенок, это одна из самых тяжелых сторон развода — уходить, зная, что возвращаешься в пустой дом. Я уже почти предложил ей остаться на ужин, но мы пока не были на таком этапе. Хотелось бы — друзьями.

После всего, что произошло, я думал, что это невозможно. Но Элли изменила мой взгляд на многое. Показала, что жизнь может быть запутанной и все же прекрасной, а чудеса происходят в самых неожиданных формах.

Лия наконец заставила себя сделать шаг.

— Спокойной ночи, Трейс.

— Доберись домой без приключений, — ответил я.

На лице Лии что-то мелькнуло. Может, легкая тоска? Но она ничего не сказала, только кивнула и пошла к машине.

— Пап?

— Да, Килс?

— Если бы ты отрастил волосы, я могла бы тоже тренироваться на тебе косички плести.

— Ну что, шеф, делай разминку для рук. Знаю я, как эти твои лопатки-пальцы мешают, — сказала Элли и подмигнула.

Я смерил ее мрачным взглядом, опускаясь на диван в гостиной.

— Звучишь прямо как Лолли.

— Супербабуля и Элли ведь должны быть лучшими подругами, — вставила Кили. — Она сказала, что сделает для Элли особенную картину из страз. Расспрашивала меня про все, что Элли любит.

— Господи, спаси нас от того, что в итоге получится, — пробормотал я.

— Это некрасиво, пап, — укорила меня Кили, усаживаясь по-турецки перед нами. — Картины супербабули блестящие и о-очень красивые.

— И запрещенные во многих штатах, — прошептал я себе под нос.

Элли едва сдерживала смех, щеки предательски дергались.

— И что ты ей сказала, что я люблю?

— Хм… — Кили задумалась, расчесывая длинные каштановые волосы. — Сказала, что ты любишь коз и собак, пекарню, радуги с птичками вокруг и танцевальные вечеринки. Супербабуля сказала, что хочет пойти с тобой в ковбойский бар, чтобы ты спасала лошадь. Она все время про это говорит. Она вообще очень этим увлечена.

В голове у меня пронеслась целая тирада отборных ругательств.

— Я убью свою бабушку.

— Папа! — возмутилась Кили. — Мне тебя наказать?

Элли рассмеялась.

— Думаю, это значит, что тебе сегодня без десерта.

— Нам больше достанется, — радостно воскликнула Ки́ли.

— Но сначала — урок по плетению, — сказала Элли, придвигаясь ближе так, что ее бедро прижалось ко мне. — Внимание, шеф. Ты и так на тонком льду. Еще один проступок и все.

— Я тебе покажу, что такое проступок, — рыкнул я.

Ее взгляд скользнул к моим губам. Черт. Меня чуть не сорвало поцеловать ее прямо сейчас.

— Я готова, — протянула Кили певучим голосом, вырывая меня из грязных мыслей.

Точно. Ребенок сидит в двух шагах.

— Итак, — начала Элли, собирая волосы дочери, — для косы наизнанку, или голландской, прядки нужно пропускать не сверху, а под центральную.

Я смотрел на то, как ее пальцы ловко двигаются по волосам моей девочки, и думал только о том, чтобы они точно так же скользили по мне. Все. Официально. Я в аду.

— Ты вообще слушаешь, что я говорю? — спросила Элли.

— Нет. Думаю, придется начинать сначала, — честно признался я.

— Папа! — снова укорила меня Ки́ли.

— Ладно, извини, Килс.

Элли покачала головой.

— Еще один проступок, шеф. Как ты теперь будешь отрабатывать?

Я посмотрел на нее долгим взглядом.

— Уверен, ты что-нибудь придумаешь.

— Перестань, из-за тебя мне хочется тебя поцеловать, — прошипела Элли тихо, так, чтобы Кили не услышала.

— Это ты начала, — отозвался я так же.

— Вас что, разнимать? — спросила Кили, как строгая учительница.

— Наверное, — признался я.

— Сосредоточься, — приказала Элли.

Я честно попытался. И где-то через час под ее руководством мои косички перестали походить на комки веревок и стали хоть как-то похожи на настоящие.

— И еще кое-что есть для завершения образа, — сказала Элли, наклоняясь за сумкой.

Кили обернулась, подпрыгивая на пятках.

— Что там?

— Кили, — предупредил я.

— Я просто спросила, — невинно ответила она.

Элли рассмеялась и достала сверток, прикрыв его ладонями.

— Мне нравится твой интерес. Нашла это на сайте одного бутика и сразу поняла, что они должны быть твоими.

И тут во мне что-то сдвинулось. Элли думала о моей девочке. Специально искала что-то, что сделает ее счастливой. Если раньше мне хотелось ее поцеловать, то сейчас это желание утроилось.

Она открыла пакет. Внутри оказался полупрозрачный мешочек, а в нем — заколки с камнями в виде бабочек. Кили ахнула и прикрыла рот руками, будто взрослая дама.

— Они чудесные, — прошептала она.

— Да, — сказал я хрипло.

Элли подняла на меня взгляд, и я увидел в ее глазах что-то большее. Понял, что она дает моей девочке то, чего сама никогда не имела. И это было до боли красиво. Это и была Элли. Она не ожесточилась от того, что ей недодали. Наоборот — стала отдавать еще больше. Животным, друзьям, случайным людям. Моему ребенку. Мне.

И мы все становились лучше от того, что она рядом.

Ее светло-зеленые глаза увлажнились.

— Думаю, если приколоть их по всей длине косы, получится, будто бабочки только что на нее сели.

Кили вскочила и кинулась к Элли в объятия.

— Это лучший подарок на свете! Спасибо тебе большу-у-ущее!

Элли смеялась, ловя ее, но в ее глазах я увидел радостную боль.

— Я очень рада, что тебе нравится.

— Я их обожаю.

Я уже почти не мог это выдержать. Эти двое вместе просто убивали меня. Элли показывала мне, что жизнь моей девочки может быть такой красивой, даже если я не смог дать ей полноценную семью, если дежурства иногда рушат наш досуг и случаются прочие сбои. И она будет красивой благодаря вот таким маленьким, случайным моментам.

Кили отпустила Элли, схватила заколки.

— Хочу посмотреть, как они будут смотреться. — И умчалась наверх.

— Почисти зубы заодно, — крикнул я ей вслед. — Уже пора купаться и в кровать.

— Па-а-ап…

И то, что в конце не прозвучало «папа», больно кольнуло. Это уже случалось — все чаще она называла меня просто «пап». Моя девочка взрослеет, а я ничего не могу с этим поделать.

Мой взгляд скользнул к Элли. Черт, какая же она красивая. Волосы тоже заплетены в косы, еще влажные после душа. Лицо без макияжа, и на носу проступили едва заметные веснушки. И она выглядела… счастливой.

— Спасибо, — сказал я, подаваясь вперед и проводя ладонью по ее линии челюсти, чтобы притянуть к себе. Вкус ее губ заставил меня застонать: легкий оттенок вечернего чая, что еще держался на языке, и что-то, что было только Элли.

Она отвечала на каждый мой поцелуй, и я быстро сдался. Мои руки нашли ее талию, и я усадил Элли к себе на колени, так что она оказалась верхом. Она слегка покачнулась, и трение мгновенно сделало свое дело — я почувствовал, как напрягся под молнией. С губ Элли сорвался стон, перекатившийся в мой рот, а ее соски затвердели.

— Пааааап, где зубная паста? У меня закончилась, — закричала сверху Ки́ли.

Элли мгновенно отстранилась, ладонь потянулась к припухшим губам.

— В шкафу в холле, Килс, — отозвался я, откинув голову к стене. — Вселенная — та еще сводня-извращенка.

— Может быть, — Элли наклонилась и провела губами по моей шее, — но в отложенном удовольствии есть что-то свое.

Телефон пикнул, и я выругался.

Элли тихо рассмеялась мне в кожу, но уже собиралась слезть.

Я сжал ее бедра сильнее.

— Не надо. Мне нравится, что ты здесь.

Она улыбнулась мне вниз, и в ее глазах мелькнула странная смесь нежности и озорства, которую я никогда раньше в них не видел.

— Ладно.

Я перехватил телефон, но Элли так и осталась на мне. На экране мигало имя Габриэля. Разблокировав, я прочитал сообщение:

Габриэль: Получил ответ от офицера по условному Джаспера. Анализы чистые. Ничего запрещенного по его адресу.

Я сжал челюсти.

Я: Он держит это в другом месте. Что по веществам, что нашли в лесу рядом?

Габриэль: Отпечатков нет. Прости, мужик.

Я: Не твоя вина. Держим его в поле зрения. Рано или поздно он сам проколется, блядь.

Габриэль: Ты сейчас написал слово на «б»?

Я: Написал. Но уже жалею.

— Что случилось? — спросила Элли. Она даже не пыталась читать переписку, хотя могла бы. Ее интересовало не то, что там написано, а как я на это реагирую.

— Габриэль получил ответ от офицера по условному Джаспера по расширенному тесту на наркотики. Он чист.

Ее лицо скривилось.

— Это плохо, что мне хочется ему что-нибудь подбросить, чтобы он сел? Может, Лолли одолжит мне парочку галлюциногенных грибов.

— Вы с ней — катастрофа, которая ждет своего часа, — пробормотал я.

— Эй!

Я сжал ее талию, откладывая телефон.

— Даже не представляешь, как я ценю твое желание пойти на незаконное ради меня.

— Может, я просто хочу личный досмотр от шефа.

Мой член дернулся.

— Шерифа.

— Докажи. Покажи мне свой значок.

— Ты это грязно сказала.

— Я так и хотела. — Элли наклонилась для поцелуя, но до того, как наши губы встретились, сверху донеслось:

— Готово, папа!

Я уткнулся лбом в Элли.

— Вот прямо сейчас хочу похитить тебя и увезти куда-нибудь, где нет связи. — Мои пальцы сильнее вжались в ее бедра. — Мне нужны на тебе мои руки. Мой рот. Я с ума схожу по твоему вкусу.

Дыхание Элли участилось.

— Не давай обещаний, которых не выполнишь.

Я качнул бедрами вперед.

— Пааааап!

— Черт бы все побрал, — пробормотал я.