В погоне за убежищем

30

Трейс

Гнев вспыхнул во мне так ярко, что сжег последние крохи спокойствия, которое я обрел, держа Элли в объятиях. На ее телефоне были фотографии, явно снятые с длиннофокусного объектива — слегка зернистые, но узнаваемые. Кто-то следил за ней. Слежка. И кто-то хотел, чтобы она испугалась.

Элли подняла на меня взгляд, лицо бледное.

— Я… я не знаю.

Я обнял ее за плечи и оглядел улицу. Ничего подозрительного. Ни чужих машин, ни незнакомых лиц. Район у нас тихий, тут все знают соседей. Если бы кто-то заметил что-то странное, наверняка сказал бы. Все это не имело смысла.

— Ключи? — резко бросил я.

Она вскинула на меня взгляд с легким недоумением, но протянула брелок с минимум пятью ключами и маленькой подвеской в виде того самого «пегакорна» с ее футболки. Обычно я бы усмехнулся, но сейчас был слишком на взводе.

Нажав кнопку на брелке, я закрыл багажник ее внедорожника. Щелкнув замками, повел Элли к крыльцу.

— А цветы? — спросила она.

— Разберемся потом, — с трудом выровнял голос, но напряжение все равно прорывалось. Перед глазами стояли эти фотографии. Проверив ручку двери, я нахмурился. — Почему не заперто?

Как только мы вошли, раздался яростный лай, и Гремлин кинулся к моим ногам.

Элли выскользнула из моих рук.

— Я туда-сюда ходила. Не видела смысла закрывать.

— Пойдешь во двор, зазеваешься — кто угодно может зайти.

Она сжала губы в тонкую линию.

— Думаю, Грем дал бы мне знать.

Пес дернул зубами за штанину моей формы, будто подтверждая ее слова. И впервые я по-настоящему обрадовался, что он у нее есть. Да, урона он никому не нанесет, но сработает как сигнализация.

Я достал телефон и набрал Габриэля. Он ответил на втором гудке:

— Что случилось?

— Прокатись по району вокруг дома Элли. Проверь, нет ли кого-то или чего-то лишнего.

Послышался рев двигателя — он, похоже, уже был в машине.

— Дашь хоть направление, куда смотреть?

Я сжал челюсти так сильно, что в них появилась ноющая боль.

— Кто-то прислал Элли фотографии. За ней следят. Возможно, Джаспер, но у нее и дома есть враги. И длиннофокусная съемка на него не похожа — терпения у него обычно не хватает.

Габриэль выругался.

— Уже еду. Постарайся ничего не разнести, пока меня нет.

— Просто приезжай, — оборвал я, чувствуя, как нарастает злость — и от того, что не знаю, кто за этим стоит, и от того, что кто-то так зациклился на Элли, и от того, что я с трудом держу себя в руках.

Потому что Элли для меня важна. Намного важнее, чем я готов признать.

Когда я снова посмотрел на нее, ее кожа все еще была бледной, а руки заметно дрожали. И в этот момент я хотел сломать что-нибудь. А лучше — того, кто вселил в нее этот страх.

— Вспышка, — тихо сказал я. — Иди сюда.

Она подошла ко мне так легко, будто это было самым естественным в мире. Я заключил ее в объятия, и Элли прижала щеку к моей груди. Я держал ее, чувствуя, как ровно она дышит. Здесь, в моих руках, она была цела и невредима.

— Все будет хорошо. Разберемся.

Элли ничего не ответила, но ее пальцы вцепились в мою рубашку, не отпуская. И этим она сказала все: доверие, вера, опора.

— Пойдем, присядем, — мягко сказал я, ведя ее в гостиную, которую она успела преобразить. Никогда бы не подумал, что радужная роспись стены может выглядеть стильно, но у Элли получилось.

В комнате все было пропитано ее причудливым вкусом: бледно-голубой диван с цветными подушками, ковер в цветовых блоках в тон радуге, напротив — желто-розовое кресло с разномастными подушками. Сумасбродно, ярко и… так в ее стиле.

Я усадил ее на диван и сел напротив.

— Можешь рассказать все по порядку?

Элли взяла Гремлина и устроила его рядом с собой.

— Конечно… Что тебе нужно знать?

— Думаешь, это может быть Брэдли? — спросил я, и само имя резануло мне язык. Произносить его здесь, в ее безопасном месте, казалось кощунством.

Элли прикусила губу.

— Возможно. Не в первый раз он устраивает за мной слежку.

Я застыл, пытаясь сохранить самообладание.

— Объясни.

Она прижала к себе подушку.

— В Нью-Йорке он дал мне водителя. Говорил, что это для моей безопасности, но тот следил за каждым моим шагом и докладывал. А однажды я нашла у Брэдли в офисе фотографии — такие же, как эти, снятые издалека.

— Ты говорила с ним об этом?

Она покачала головой, взгляд стал безнадежным.

— Ради чего? Чтобы устроить скандал? Это бы ничего не изменило. У меня были свои маленькие бунты: я иногда ехала на работу на метро, уходила через черный ход и шла ужинать с подругой.

— И как он на это реагировал? — я боялся услышать ответ.

— Напряженно, но прямо не говорил. Просто контроль усиливался.

Боль в челюсти стала еще сильнее.

— Потому что он не мог признать, что следит.

— Не мог, если хотел изображать заботливого жениха, — горько усмехнулась Элли.

— Он связывался с тобой после того, как ты сюда переехала?

Ее взгляд скользнул в сторону — знак, который я знал слишком хорошо.

Желудок сжался, но я накрыл ее ладонь своей, переплетая пальцы.

— Хочешь поговорить с кем-то еще, не со мной? Могу попросить Бет или Лейни взять у тебя показания…

— Нет, — быстро ответила Элли, крепче сжимая мою руку. — Я хочу говорить только с тобой.

И это значило многое. Мы начали как случайные знакомые, но все стало другим. И теперь я понимал, что она чувствует себя в безопасности именно со мной.

— Ладно, — тихо сказал я. — Если захочешь остановиться — просто скажи.

Она кивнула, не отпуская моей руки.

— Он много писал… После того, что случилось…

— После расставания? — я знал, что это было куда больше, чем просто разрыв. Тот момент, когда он поднял на нее руку. Я видел это в голове в сотне разных версий — и каждая только усиливала ту ярость, с которой я боролся.

— После всего, что произошло, — начала она, — все было как на американских горках. Извинения, оправдания, мольбы о прощении.

— А потом все менялось, — подхватил я. Я знал этот цикл слишком хорошо — видел его в своей работе десятки раз.

— Менялось, — эхом повторила Элли. — Все становилось моей виной. Мол, я загнала нас в эту ситуацию. Давление из-за того, что сделал мой отец. Что я не такая, какая нужна Брэдли. И он начинал нападать. Говорил ужасные вещи…

В ее глазах заблестели слезы, и мое пламя ярости разгорелось еще сильнее. Я заставил себя взять ее лицо в ладони.

— Все, что он говорил, неправда. Абсолютно все.

— Я знаю, — хрипло сказала Элли. — Знаю, что это его проекции. Но теперь я вижу весь узор, все мелочи, которые раньше не замечала. Как он наказывал меня, если я не делала так, как он хочет. Все мои маленькие бунты имели цену. Это не было физическим насилием… но больно было не меньше.

Ярость снова вспыхнула во мне, разжигая огонь, который я пытался сдержать ради Элли. Ее слова застревали в голове, и каждый раз, когда она упоминала Брэдли или отца, во мне поднималось желание просто разорвать их обоих на куски. Она сидела рядом, теплом прижимаясь ко мне, и говорила о вещах, которые никому не стоило переживать, а уж тем более ей.

— Я так рад, что Арден тогда приехала, — сказал я, чуть крепче сжав ее ладонь. — Что помогла тебе увидеть, что можно все изменить. Что у тебя есть право на новую жизнь.

Элли улыбнулась едва заметно, уставшая, но все же искренняя.

— Когда я все закончила и он ударил меня… это будто открыло мне глаза. Дало понять, что я позволяла так обращаться со мной.

Я провел большими пальцами по ее скулам, мягко, но настойчиво.

— Больше никогда. Ты сильная, блядь. Ты ушла. Начала новую жизнь.

Она чуть усмехнулась:

— Ты сказал слово на «б».

— Кто-то сказал мне, что иногда можно, — отозвался я.

— Только не говори Норе. Не хочу, чтобы она думала, что я на тебя плохо влияю.

— Секрет в безопасности, — усмехнулся я, но почти сразу стал серьезным. — Что было потом, уже здесь, в Спэрроу-Фоллс?

Элли отвела взгляд.

— Тот же круг. Только теперь я точно знала, что он следит. Или кто-то следит за меня для него. Он писал, что я переехала в этот дом. Прислал цветы с запиской, больше похожей на угрозу.

— Цветы, которые ты выбросила тогда, когда мы с Кили пригласили тебя на ужин?

Она кивнула.

— Я сменила номер. И это вроде прекратилось. Но…

— Что? — спросил я, чувствуя, как напряглись мышцы на шее.

— Сегодня позвонил мой отец.

— Из тюрьмы?

— Не знаю зачем, но я взяла трубку, — губы ее дрогнули, и в них промелькнуло что-то похожее на удовлетворение. — Сказала ему, какой он был ужасный отец. Что я не хочу иметь с ним ничего общего. И, Боже, как же это было приятно.

Я сжал ее пальцы, чувствуя, что мне нужно это прикосновение так же, как и ей.

— Ты дала себе свободу.

— Думаю, да. Ему это не понравилось. Хочет, чтобы я вернулась в Нью-Йорк, жила ради имени Пирс. Смешно, да?

Я едва удерживал руку на ее ладони мягкой — внутри все просто кипело.

— И что ты ему сказала?

— Послала его. Он пытался манипулировать, тянуть за ниточки. Но знаешь что? Когда начинаешь все с нуля, у него больше нет этой власти.

— Ты чертовски сильная, Вспышка.

— Я стараюсь.

Но я знал: это значит, что теперь в списке подозреваемых у меня и он тоже. Больше похоже на стиль Брэдли, но если Филипу удалось раздобыть ее новый номер — все возможно.

— Можно я подключу еще одного человека? — спросил я.

— Кого?

— У Энсона есть знакомый из его времен в бюро. Декс. Когда-то был хакером, которого ФБР… приютило.

— То есть или работай на нас, или сядешь.

— Именно. Он уже помогал нам в нескольких делах. Может, найдет что-то по этим номерам или фото.

Элли задумчиво постучала носками по полу, потом кивнула:

— Ладно.

Я поцеловал ее в висок, достал телефон и набрал Декса. Тот ответил только на третьем гудке:

— Чего? — больше похоже на ворчание.

— И тебе добрый день.

— Я спал.

— Уже почти шесть вечера на восточном побережье.

— Я работал всю ночь.

Я решил не уточнять, над чем именно, — это было не мое дело.

— Извини, мужик. Нужна помощь.

В трубке зашуршало. Я представил себе его окруженным банками из-под энергетиков.

— Говори.

— Лаконичен, как всегда.

— Тебе помощь нужна или ты поболтать звонишь?

— Помощь. — И я кратко обрисовал ситуацию, стараясь опустить личные детали. Знал от Энсона: Декс особенно остро реагировал на случаи, когда страдали женщины.

— Давай номера, с которых приходили сообщения.

Я продиктовал, слушая стук его клавиш.

— Это программа. Все номера идут через один софт, значит, скорее всего, это один человек. IP я пока не вижу, но покопаю глубже. Пришли мне фото — может, что-то по ним найду.

— Будет. — Я замялся. — Спасибо.

Пауза.

— Кто она?

— Человек, который для меня важен.

Он усмехнулся:

— Шериф, значит, попался.

— Ты будешь взламывать или сплетничать?

— Могу и то, и другое. Я талантливый.

— Бывай, Декс.

— Зануда.

Я покачал головой и отключился.

— Ну? — спросила Элли. — Я слышала только обрывки.

— Сообщения шли через программу-рассылку. Все, скорее всего, с одного компьютера. Декс попробует вычислить, где он.

Элли кивнула.

— Может быть, кто угодно из них. Ни один не компьютерщик, но могли заплатить кому-то. У Филипа активы заморожены, но наверняка есть счета, до которых правительство США не дотянется. И его адвокат в грязных делах не разборчив.

Я не упустил того, что Элли назвала отца по имени, словно подчеркивая между ними дистанцию. Я обнял ее за плечи и притянул ближе.

— Разберемся. Обещаю. Ты уже в списке тех, к кому патруль заезжает, но я увеличу частоту. И думаю, нам нужно поставить сюда сигнализацию. Моим братьям не раз помогала одна хорошая фирма — Anchor Security. Ее владелец, Холт Хартли, друг Энсона…

Элли резко выпрямилась:

— Подожди, подожди. Я не хочу чувствовать себя так, будто живу в тюрьме. Я только что из нее выбралась.

Напряжение снова сковало мою челюсть.

— Нам нужно обеспечить твою безопасность.

— Если бы этот человек хотел причинить мне вред, разве он не сделал бы это уже, а не присылал фотографии? Они просто хотят меня запугать.

Она была права. Пока что их игра заключалась в страхе. Но я знал одно — когда такие люди не получают желаемого, они делают одно из двух: либо ищут новую жертву, либо идут на повышение ставок.