В погоне за убежищем

8

Элли

Слова сорвались с губ прежде, чем я успела себя остановить. Жестокая правда, которую я не хотела никому показывать, особенно Трейсу.

— Ты выругался, шеф. И причем по-крупному. Может, тебе стоит пойти и вымыть рот с мылом? — Я надеялась, что он хотя бы усмехнется. Пусть даже просто дернется уголок губ. Но нет. Ничего.

— Элли… — в его голосе послышалось еле заметное рычание.

Меня передернуло, но не от страха. Если бы я была умной, может, и испугалась бы. Вместо этого мои чертовы соски затвердели под тонким кружевом бюстгальтера.

— Ничего. Это ничего не значит.

Темно-зеленые глаза Трейса приковали меня к месту.

— Сказать, что ты жила в тюрьме, — это не «ничего».

Я качнулась вперед, вставая на носки:

— У всех свои скелеты в шкафу.

Он не отводил взгляда:

— Да. Но я сейчас говорю не со всеми. Я говорю с тобой.

Я нисколько не сомневалась, что любой подозреваемый под этим взглядом ломается за считаные секунды. Казалось, он видит чуть больше остальных. И собирает пазл из фрагментов, которые другие даже не замечают.

— Люди просто не в восторге от моего присутствия. Некоторые считают, что Линк и я и так уже достаточно навредили вашей семье и должны уехать. Линку такого не говорят, потому что он может быть пугающим. А вот мне — запросто. Наверное, мне стоит поработать над взглядом безумной овчарки.

— Кто? — спросил Трейс. Его голос был полон власти.

Перед глазами сразу всплыла та женщина в пекарне.

— Неважно.

— Для меня важно.

У меня защипало в носу, в глазах начало накапливаться давление. Почему одно единственное простое заявление казалось таким невыносимым?

— Это не твоя битва, шеф. Оставь как есть — со временем все пройдет.

Я просто надеялась, что не вру себе.

Мышца дернулась на его челюсти:

— Шериф. И, насколько я понимаю, этот титул делает это моей битвой.

Я бросила на него насмешливый взгляд:

— Ты что, собираешься ходить за мной и следить, чтобы никто не дернул меня за косички?

— Если придется — да.

— Не стоит. Просто забудь. — Мне нужно было уходить, пока я не выложила ему все свои тайны под этот взгляд, обещавший спасение. Безопасность. Я сама влезла во все, что сейчас меня окружало. И только я должна была разгрести это. — Мне нужно домой — жду мастера по ремонту техники. Спасибо за футболку.

— Элли…

— Я ее постираю и верну.

— Элли…

— Еще раз спасибо. — Я выскользнула за дверь прежде, чем он успел сказать хоть слово.

Я протиснулась через рабочий зал, едва не врезавшись в мужчину почти такого же роста, как Трейс, но немного шире в плечах. Загорелая кожа, темные черты — явно латиноамериканское происхождение. Широкая, добрая улыбка. Один взгляд — и ясно: человек с теплым сердцем.

— Осторожнее. Могла кого-нибудь с ног снести.

— Извините, — пробормотала я.

Он взглянул мне вслед и расплылся в еще более широкой улыбке:

— Выходишь из кабинета Трейса. И, если не ошибаюсь, в его футболке.

Я поморщилась. Очередной повод для слухов.

— Я стала жертвой нападения… яйцом на ходу.

Брови мужчины изогнулись:

— И это еще не Хэллоуин?

— Видимо, у меня сегодня «особенный» день.

Он усмехнулся и покачал головой:

— Ну, рад, что Трейс смог тебе помочь. — Он протянул руку: — Габриэль Ривера. Лучший друг этого ворчливого типа.

Я чуть приподняла брови и внимательнее на него посмотрела. Казался чуть старше Трейса, а морщинки у губ говорили, что он улыбался куда чаще своего друга.

— Приятно познакомиться. Я Элли.

Фамилию я сознательно опустила. Пирс — последнее имя, под которым я хотела быть известна. Надо будет погуглить, как его сменить официально.

Габриэль расплылся в еще более широкой улыбке:

— Сестра Линка?

— Она самая.

— Рад знакомству. Жаль, что твое прибытие в Спэрроу-Фолс было не таким теплым, как хотелось бы, но надеюсь, ты останешься.

— Меня ни одно яйцо не отгонит от капкейков в The Mix Up или вегетарианского бургера с двойным сыром в Pop.

Габриэль рассмеялся:

— Вот это я понимаю — женщина по сердцу. Ну, за исключением овощей. Я по мясу. Если что нужно — дай знать.

Боже, какой он добрый. Этот город добром меня доконает.

— Спасибо. Обязательно скажу. Очень приятно было познакомиться.

— Взаимно.

Я вышла, пока никто другой не растрогал меня до слез. Надо было взять себя в руки. Может, это все ПМС. Я обычно не такая плаксивая.

На солнце я поправила ремень сумки на плече и решила пойти домой другой дорогой. Расстояние почти не отличалось, зато я не проходила бы мимо места нападения и не встретила бы никого из очевидцев.

Я попыталась сосредоточиться на хорошем. Шепотом перечисляла его ветру:

— Воздух здесь пахнет раем. — Я глубоко вдохнула, чтобы подкрепить слова.

— У меня есть работа. — Пусть временная, но она дает смысл, пока я ищу что-то большее.

— У меня есть шанс начать сначала. — И это был самый большой подарок. Я почти свернула на путь жизни ради людей, которые даже не заслужили этого. Но я дернула стоп-кран. Порвала с Брэдли. Противостояла отцу. А теперь строю свою собственную жизнь.

На углу я заметила клумбу с цветами, все еще в цвету. Скоро их придавит ночной холод, но пока они были — я собиралась наслаждаться ими до последнего лепестка. А потом, весной, они снова расцветут. Разве не к тому же стремилась и я? Расцвести заново после бесконечной зимы.

Телефон зазвонил, прервав мои мысли. Я порылась в сумке и вытащила его, нахмурившись, увидев знакомое имя на экране.

— Привет, Сара.

— Привет, Эл. Как там Дикий Запад?

Моя ассистентка из дизайн-студии, где я работала, — единственная из «неодобренных» друзей, с кем я сохранила связь. В основном потому, что ни Брэдли, ни отец не могли диктовать, с кем я работаю, что их жутко бесило. Сара была смешной, очаровательной, шла под собственный ритм, несмотря на все попытки нашего бежевого офиса стереть в ней индивидуальность. Я ее за это обожала.

— Хорошо. — Несмотря на историю с яйцом, это было правдой. — Тихо, спокойно… и тут потрясающие капкейки.

— Лучше, чем в Magnolia? — ахнула Сара.

Я засмеялась:

— Лучше. Но банановый пудинг из Magnolia — вне конкуренции. Не бойся.

— Слава Богу. Хоть что-то святое осталось.

Я улыбнулась, сворачивая на Лавандовую улицу:

— И все-таки, почему ты звонишь среди бела рабочего дня?

Сара замолчала.

— Ты в порядке? Что-то случилось..?

— Все нормально, — поспешно сказала она. — Просто… я не была уверена, стоит ли говорить. Но к нам заглянула мама Брэдли.

Я застыла на месте. Я всегда хорошо относилась к Хелен Ньюбери. В семье Брэдли, как и в моей, царила формальность, но Хелен в ней была по-настоящему теплой.

— Зачем? — спросила я.

Я вдруг почувствовала, как язык стал тяжелым во рту. После расставания я не общалась ни с кем из Ньюбери. В моем прежнем окружении так было не принято — особенно среди старшего поколения. Эмоции и всякую грязь предпочитали прятать под ковер. Даже с теми, кого знали всю жизнь.

— Она пришла поговорить с Мэдисон о проекте в их доме у моря, — объяснила Сара. — Но потом немного поболтала со мной. Мне показалось, она очень надеялась, что ее слова дойдут до тебя.

Я крепче сжала телефон и снова ускорила шаг:

— И что же она сказала?

— Что Брэдли сейчас тяжело.

В голове тут же закружились десятки изобретательных проклятий, от которых у Трейса наверняка бы сорвало крышу. Лицо снова запульсировало, как будто я по-прежнему чувствовала место, куда пришелся удар.

Это была просто пощечина — открытой ладонью, как в дешевом сериале. Но силы в ней хватило, чтобы оставить мне синяк под глазом. Хотя куда хуже был шок. И осознание. Тот, кому я когда-то пообещала вечность, оказался способным поднять на меня руку. Из-за злости.

Этот момент стал еще одним доказательством того, насколько мне не хватало здравого смысла. Брэдли. Отец. Кто еще попадет в этот список?

— Ты знаешь мое мнение, — продолжила Сара, когда я промолчала. — Этот идиот может реветь в свои хлопья хоть до скончания веков. Но я подумала, вдруг она наберет тебе сама — пусть ты будешь предупреждена.

Сара не знала, что произошло. Никто не знал. Она знала только, что я порвала с Брэдли, и безумно радовалась этому решению.

— Ты хорошая подруга.

— Иногда, — засмеялась она. — Мне пора возвращаться к работе, а то Мэдисон опять испепелит меня взглядом, но давай созвонимся на выходных.

— Договорились, — сказала я, завидев лавандовый дом на Лавандовой улице. — И не давай сучкам себя подавить.

Сара хихикнула:

— Когда мы вместе их строили, было проще.

— Я в тебя верю. Борись со злом за нас обеих.

Она тихонько фыркнула:

— Я получаю убийственный взгляд именно из-за тебя.

Я отчетливо представила, как Мэдисон с недовольной миной сверлит Сару взглядом.

— До связи, сладкая.

— Пока.

Я сунула телефон в карман и огляделась, подходя к дому. У обочины не стояло машин с наблюдателями. По тротуару никто не шел. Меня не пасли. И через месяц-другой Брэдли, скорее всего, переключится на кого-то нового — кого-то, кто вписывается в его скучный жизненный план. На ту, кто не будет провоцировать в нем ту жестокость, которую, видимо, провоцировала я.

Меня скрутило изнутри. Почему же это прозвучало как ложь?

— Простите, мисс Пирс, — сказала женщина лет сорока пяти, выпрямляясь после осмотра духовки. — Эта малышка больше не жилец.

Я застонала:

— Боялась, что вы это скажете.

— Когда технику не удается починить, мы предлагаем скидку на новую — десять процентов.

— Это мило с вашей стороны, — пробормотала я. — Посоветуете что-нибудь, что не разорит, но будет примерно того же уровня? Миссис Хендерсон не заслуживает, чтобы я поставила в ее доме какую-нибудь дрянь.

— Зависит от того, как часто вы готовите, — ответила Мел, мастерица по ремонту.

— Ну… я однажды устроила пожар, пытаясь разогреть замороженную пиццу.

Мел расхохоталась и взяла планшет с кухонной стойки:

— Поняла тебя, подруга. Тебе нужна надежная классика. Никаких там «запусти духовку с телефона» — это все бред.

— Боже упаси. Я бы точно взорвала дом.

Она повернула ко мне экран:

— Вот три модели, которые я рекомендую. — Она ткнула пальцем в одну. — Но у этой марки меньше всего нареканий.

— Значит, берем ее. Я вообще считаю, что бытовую технику надо покупать у мастеров по ремонту. У вас же вся внутренняя информация.

Мел улыбнулась:

— Уж мы-то видим и хорошее, и плохое, и страшное. Оформляем?

Я кивнула, потянулась за сумкой и достала кредитку. Это ударит по моим сбережениям. Зарплата у меня была неплохая, но Нью-Йорк — город дорогой, а золотого запаса у меня не было. Живот скрутило, когда я вспомнила, как легко позволяла Брэдли все оплачивать — нашу квартиру, поездки, еду… даже счет в Neiman Marcus.

Тошнота подступила от стыда. Я сама все это допустила. Стала именно той, кем клялась Линку не быть.

— Мисс Пирс? — позвала Мел, в ее голосе послышалась тревога.

— Элли, пожалуйста, — с трудом выдавила я. — Простите. Просто… такой день. Вот, держите.

Она взяла карту:

— Знаю, как это. Надеюсь, дальше все наладится.

— Я тоже, — ответила я, силой притягивая хорошее в свою жизнь.

— Установка будет в течение суток, вам позвонят для уточнения времени. Но вот моя визитка, если что, звоните.

— Спасибо, Мел. Правда, очень выручила.

— Обращайся.

Я проводила ее до двери, придержала, пока она выходила, и, закрыв за ней, села прямо на пол. В голове стучала боль. Я знала, что надо бы приготовить себе что-нибудь поесть, что-то, что не требует плиты, но сил подняться не было. Может, просто забраться в кровать и начать все с начала завтра?

Раздался стук, отчего я взвизгнула — он был прямо над моей головой. Я вскочила и распахнула дверь, думая, что Мел что-то забыла. Но то, что я увидела, заставило меня захотеть захлопнуть дверь обратно.

Прямо передо мной возвышалась громадная корзина белых лилий. Курьер с трудом удерживал ее.

— Элли Пирс?

Хотелось соврать. Сказать «нет». Но жалко было парня.

— Да, — прохрипела я.

— Это для вас.

— Заберите их обратно, — выпалила я.

Он нахмурился:

— Как это — заберите?

— Я не хочу их. Можете отдать в дом престарелых или больницу.

Хмурость на его лице усилилась:

— Мне надо доставить по адресу. Иначе будут проблемы.

— Пусть это останется между нами, — взмолилась я.

Паника вспыхнула в его глазах:

— Я… я не могу. Простите.

— Ладно. Не давлю. — Я взяла цветы, хотя это было последнее, чего мне хотелось.

— Хорошего вам дня.

Наверняка он сам мечтал мне этого пожелать, пока я пыталась удержать огромную вазу. Я поставила ее в проем двери и уставилась на лилии с такой злостью, что цветы, казалось, поникли. Любимые цветы Бредли.

К карточке, торчавшей из букета, было прикреплено послание. Почерк был незнакомый — облегчение пронеслось по телу. Это точно не Бредли. Значит, он хотя бы не в Спэрроу-Фолс.

Я выдернула карточку и открыла.

Ты не можешь без меня. Возвращайся домой. — Бредли.

Гнев вспыхнул мгновенно — как пламя, охватившее сухую равнину. Я сжала открытку в кулаке. Какой цветочный магазин вообще берется за доставку таких посланий? Они попали в мой черный список.

Я затолкала смятую открытку обратно в букет и с трудом подняла вазу. Бредли не только угрожал мне, он еще и собирался сорвать мне спину. Я нащупывала ступеньки крыльца, не видя ничего из-за нелепого букета, и пошла в сторону мусорных баков, стоящих сбоку дома.

Чуть не споткнулась, когда газон перешел в асфальт подъездной дорожки, но наконец заметила черный контейнер. С приглушенным ругательством я подняла крышку и получила лилиями по лицу. Начала чихать.

Ругнувшись громче, я с силой забросила вазу внутрь. Она с грохотом разбилась о дно и я довольно улыбнулась. Правосудие. Но улыбка тут же исчезла, когда за спиной раздался глубокий, знакомый голос. Голос, которому принадлежали завораживающие зеленые глаза:

— Что тебе сделали эти цветы?