В погоне за убежищем

29

Элли

Я забралась за руль своего внедорожника и кинула сумочку на пассажирское сиденье. Руки гудели от усталости, но за последние две недели работы в The Mix Up боль заметно поутихла. Я уже научилась носить на подносе больше двух тарелок сразу — настоящее достижение.

Я понемногу входила в ритм. Смена в пекарне, работа над домом, кулинарные уроки с Трейсом и Кили, семейные ужины у Колсонов, тренировки по самообороне с Каем и посиделки с девчонками. Все было просто, гармонично и по-моему.

Теперь, когда я закончила фреску, пришло время заняться моим садом для бабочек. Трейс предупреждал, что уже в любую минуту могут ударить заморозки, все-таки октябрь в разгаре, но мне было все равно. Тут важен был принцип.

Я завела двигатель на парковке за The Mix Up, но замерла, когда зазвонил телефон. Скосив взгляд на незнакомый номер, ощутила, как в животе неприятно сжалось. Я не слышала ничего от Брэдли с тех пор, как сменила номер, но это не значило, что он не мог каким-то образом его найти.

Уставившись на экран, я перебрала варианты. Но больше не хотела бежать. Не теперь. Провела пальцем по экрану, принимая звонок.

— Алло?

— Вы принимаете платный звонок от заключенного тюрьмы строгого режима Лонгфилд. Этот разговор записывается и может прослушиваться. Чтобы принять вызов, нажмите 1.

В висках забилось, в ушах зашумело. Я держалась от отца на максимальном расстоянии, но все же знала, в какой тюрьме он ждет суда. Надо было повесить трубку. Отказаться. Прервать любой контакт. Но я нажала 1.

— Элеонора, — голос отца звучал старше, чем я помнила, а на фоне доносились голоса и крики — звуки, которых я никогда прежде не слышала в наших разговорах.

— Чего тебе нужно? — холод в моем собственном голосе удивил меня. Возможно, жизнь в Спэрроу-Фоллс сделала меня смелее.

— Не так встречают отца, — отрезал он.

— Ты ни разу в жизни не вел себя как отец. Так что вполне уместно.

В линии на пару секунд заползли посторонние звуки, а потом Филип заговорил снова:

— Похоже, мои источники были правы. Ты позволяешь дурному влиянию управлять своей жизнью.

Неприятный холодок пробежал по спине. Источники. Те, что могут добыть любой номер или адрес. Та же порода, что и у Брэдли, когда он доставал меня после моего приезда в Спэрроу-Фоллс. Но я не дала Филипу понять, что его слова задели меня.

— Смешно слышать это от тебя. Единственное дурное влияние в моей жизни — это ты и те, кого ты в нее привел.

— Элеонора, хватит, — рявкнул он. — Я от Хенрика узнал, что ты не отвечаешь на звонки Брэдли.

Отец Брэдли настучал на меня? Я невольно рассмеялась.

— Серьезно? Брэдли пожаловался папочке, а тот позвонил тебе, чтобы… что? Чтобы ты велел мне быть паинькой?

— Элеонора, — сквозь зубы, с нарастающим раздражением. Значит, я его задела. — Семья Ньюбери — твоя единственная надежда. Хелен уже считает тебя дочерью.

Это было подло. Хелен всегда относилась ко мне тепло, особенно после смерти мамы. Покупала мне одежду к школе, согревала своим присутствием на душных приемах. Теперь я невольно думала, а вдруг она так же заперта в своей жизни, как мама была в своей? Но я поняла, на что он давит. Он снова пытался играть на моей извечной тяге к семье.

— Мне не нужна никакая «надежда» от семьи Ньюбери. Я всегда буду тепло относиться к Хелен и желать ей добра, — сказала я. — Но с Брэдли все кончено. С тем миром все кончено.

— Перестань устраивать глупые истерики, — выплюнул Филип. — Возвращайся в Нью-Йорк. К Брэдли. Я жду, что ты будешь достойно носить имя Пирс.

Это был тот самый рывок цепи, которую он все еще воображал на моей шее. Сколько раз я сдавала назад, услышав недовольство в его голосе? Сколько раз уступала его угрозам? Бесчисленное множество.

Но я больше не была той запуганной девочкой.

— Единственное, чего я хочу, — это избавиться от имени Пирс. Я сменю его при первой возможности. Не хочу иметь ничего общего с человеком, который убил невинных людей ради денег и власти.

Филип фыркнул:

— Они были далеко не невинные.

— Они не заслужили того, что ты сделал. И я тоже. Ты никогда не заботился обо мне. Ты учил меня быть красивой витриной для показухи. И я позволяла себе в это верить. Думала, что должна быть такой, какой ты хочешь меня видеть. Боялась потерять последнего родителя, если не стану угодной. Но теперь я знаю правду. Потерять тебя было бы величайшим подарком в моей жизни.

Кровь стучала в ушах, дыхание сбивалось.

— Ты пожалеешь о своей дерзости, Элеонора. И когда это случится, ты вспомнишь этот момент.

Раздался щелчок — линия оборвалась.

Я ждала, что накатит страх. Что поднимется волна тревоги. Но нет. Дыхание постепенно выровнялось, шум в ушах стих. Я чувствовала… легкость.

Никогда, ни разу, я не говорила отцу, что думаю на самом деле. Всегда слишком боялась. Боялась того, что он сделает. Боялась потерять его, хоть он и пугал меня до дрожи. Но Трейс помог мне понять: я больше не боюсь. Я могу быть собой. Чувствовать то, что чувствую. И говорить об этом. И это нормально. Даже больше — это прекрасно. Это свобода.

Я положила телефон в подстаканник и вбила в навигатор адрес Bloom & Berry. Как бы давно я здесь ни жила, я все еще не знала дороги наизусть. Слава богу за навигатор. К тому же голос я настроила на британский акцент, ну как на него сердиться?

Через двадцать минут я уже парковалась у питомника за городом. И сразу поняла, что эта поездка стоила времени. Все вокруг напоминало волшебную страну растений.

Вдали раскинулись несколько теплиц, а перед ними — бесконечные ряды цветов, кустарников и деревьев. Мой взгляд мгновенно зацепился за секцию тыкв Золушки всевозможных цветов. Пара штук мне точно нужна. Но сначала — цветы.

Я достала телефон и открыла статью о поздних цветах, привлекающих бабочек. Щурилась, пытаясь запомнить внешний вид и названия каждого.

— Все в порядке? — раздался рядом глубокий голос. — Ты так зло смотришь на этот бедный телефон, будто он тебе что-то сделал.

Я подняла глаза и увидела Данкана всего в паре шагов от меня — в клетчатой фланелевой рубашке, расстегнутой поверх футболки Bloom & Berry, и с бейсболкой с тем же логотипом, надвинутой на лоб.

— Я ищу у Google помощи с растениями, — призналась я.

Дункан театрально схватился за сердце.

— Жестоко. Выбирать Google вместо моей помощи.

Я покачала головой, но с улыбкой:

— Я не была уверена, что ты будешь здесь, вот и решила подготовиться.

— Я всегда здесь. Прелести малых владений.

Я оглядела это «малое» владение.

— Я бы не назвала это маленьким.

Он рассмеялся:

— Ладно, справедливо. Все еще собираешься разбить сад для бабочек?

— Да.

Данкан провел ладонью по щеке, прикрытой бородой.

— Может, уже немного поздновато для посадок. Скоро ударят заморозки, и многие из этих растений погибнут.

— Трейс меня предупреждал, но я хочу хотя бы что-то успеть посадить. Тут, знаешь, дело в принципе. Даже если весной придется все пересаживать.

Дункан пару секунд внимательно меня изучал.

— У меня есть идея, если хочешь выслушать. Но если тебе проще пойти по-своему — тоже абсолютно нормально.

Я оценила такой подход — он не давил, но при этом предлагал свой опыт.

— Давай, рассказывай.

— Для начала подберем тебе растения в горшках. Их можно будет заносить в дом в те ночи, когда температура сильно упадет. А в сад посадим луковицы — их как раз нужно высаживать осенью. Весной твой двор взорвется цветом.

Я обдумывала его слова. В этой идее что-то было… правильное. Посеять семена сейчас, чтобы потом, в свое время, увидеть цветение.

— В каком-то смысле это идеальная метафора для моей жизни, — пробормотала я.

В глазах Данкана мелькнуло любопытство, но он не стал уточнять. Вместо этого только сказал:

— Ну что, начнем?

Я вытащила мешок с землей из багажника своего внедорожника, кряхтя от его тяжести. Может, я и начала заниматься по рекомендованной Каем программе силовых тренировок, но, судя по всему, до формы мне еще далеко — этот мешок земли меня буквально добивал.

— Вспышка, — раздался рядом знакомый, низкий голос с явным предостережением. — Ты что творишь?

— Маникюр делаю. А ты как думаешь, шеф?

В следующее мгновение мешок уже исчез из моих рук — его легко подняли.

— Ты же могла серьезно надорваться.

Я бросила сердитый взгляд на здоровяка под два метра, державшего этот огромный мешок так, словно он ничего не весит.

— Раздражает, как тебе это легко дается.

Один угол его губ приподнялся.

— У меня на тебя и росту, и веса побольше.

Еще бы… И это тоже раздражало. А может, еще больше бесило то, что с той самой минуты в Haven у нас почти не было времени наедине. Разве что украденный поцелуй или мимолетное прикосновение и все. Постоянное присутствие Кили, внезапные вызовы, дополнительные смены, а потом еще и срочная поездка к ветеринару, когда Гремлин умудрился сожрать на прогулке какой-то неизвестный гриб… Все это рушило любые попытки устроить себе нормальное, старое доброе свидание тет-а-тет. Моя сексуальная фрустрация уже достигала космических масштабов.

— Куда тебе это поставить? — вывел меня из мрачных мыслей голос Трейса.

— К крыльцу, — проворчала я.

Мы двинулись в ту сторону, но Трейс замедлил шаг.

— Ого. Знаешь, нехорошо так выделываться перед соседями, устраивая полную осеннюю инсталляцию.

Я окинула взглядом дюжину тыкв, выстроенных вдоль ступенек моего крыльца.

— Тогда тебе точно не стоит смотреть, что у меня сзади.

Трейс усмехнулся, опуская мешок на землю.

— Либо по-крупному, либо никак?

Я перекатилась с пяток на носки, глядя на все это и думая, не переборщила ли. Ведь я еще даже не выставила горшки с цветами.

— Эй, — сказал Трейс, заходя ко мне в личное пространство и обнимая за талию. — Выглядит здорово. Я просто подкалываю — у нас с Кили тыкв пока нет.

Я прикусила губу.

— У меня в детстве никогда не было возможности это делать. Папа всегда нанимал компанию, чтобы они украшали дом к осени и Рождеству.

Трейс тихо выругался и притянул меня ближе.

— Даришь себе то, чего тогда не получила.

Я кивнула.

— Ну что ж, украсим твой дом по полной программе, а потом поможешь мне и Кили с нашим. Два раза больше Хэллоуина, осени и праздничного настроения.

Он сказал это таким сердитым тоном, что я не удержалась от смеха.

Трейс отстранился, нахмурившись.

— Что?

Я засмеялась еще сильнее.

— Это, наверное, самое милое, что для меня когда-либо делали, но звучит так, будто ты зол.

Трейс провел рукой по моим волосам, убирая их с лица.

— Вспышка, я зол на все, что у тебя украли. На все эти моменты, которые должны были быть твоими, но их не было. И меня бесит, что ты боялась попросить о том, чего хотела.

Я поднялась на носки и коснулась его губ.

— Теперь я не боюсь.

Трейс ответил поцелуем, его язык мягко и игриво скользнул в мой рот. Я прижалась к нему, наслаждаясь ощущением его силы. Мой телефон пискнул, но я проигнорировала. Потом — еще три раза подряд.

Я прорычала, отрываясь от его губ.

— Мне нужен режим «Не беспокоить» на всю жизнь.

Достав телефон, я разблокировала экран. Восемь новых сообщений — каждое с другого номера, и к каждому приложена фотография.

Я открывала их по одной, и сердце начинало колотиться все быстрее, а по венам растекался ледяной холод.

Фотографии меня. Как я выхожу из дома. Как гуляю с Гремом. Как работаю в The Mix Up. Как брожу по магазинам в центре. Как ужинаю с подругами.

И к каждой картинке прилагалась надпись. Злая, издевательская.

ТВОЯ ЖИЗНЬ ЖАЛКА.

ТЫ — НИЧТО.

УЕЗЖАЙ ДОМОЙ, ИНАЧЕ…

А потом рядом со мной раздался голос, полный ярости:

— Это что за хрень, мать ее?!