Зверь

Глава 24

Мэри считала себя убежденной феминисткой. Да, мужчины в своем большинстве могли поднимать в мертвой тяге больший вес, чем подавляющее большинство женщин… и это было справедливо как для людей, так и для вампиров… но, не считая физического неравенства, преимущественно не имевшего значение, не было абсолютно ничего, что бы мужчины могли делать лучше женщин.

Поэтому она словно прозрела, когда почувствовала себя полной неудачницей, оказавшись на месте всех мужчин.

Биологических созданий, рожденных с мужскими половыми органами, не способными вынашивать потомство. Как и она. Ну как? Абсолютное равенство.

Боже, как же больно.

И боль была достаточно странной. Мэри ощущала холод, холодную пустоту в центре ее груди. Или ниже, хотя метафора о пустоте в ее чреве казалась более подходящей для душещипательных фильмов.

Но именно это она и чувствовала. Пустоту. Дыру.

— Прости, — услышала она свой шепот. Хотя это было совсем нелогично.

— Прошу, — взмолился Рейдж. — Никогда не произноси это…

О, так он подошел и сел перед ней на колени, положив руки на ее ноги, смотря на нее снизу вверх так, словно сейчас умрет от одной мысли, что причинил ей боль.

Мэри положила ладонь на его щеку, чувствуя тепло его кожи.

— Хорошо, я не стану извиняться за это, — сказала она. — Но мне жаль нас обоих. Ты не хотел чувствовать подобное, как и я, и, тем не менее, вот где мы оказались…

— Нет, это не мы, потому что я не согласен. Я не позволю этому повлиять на меня или тебя…

— Я давно говорила, как сильно ненавижу рак? — Мэри уронила руку, осознавая, что перебивает его, но была не в силах остановиться. — Я сильно, очень сильно, черт возьми, ненавижу эту болезнь. Я рада, что вампиры не болеют раком, потому что если бы ты когда-нибудь заболел, я бы возненавидела вселенную на веки вечные…

— Мэри, ты слышала, что я сказал? — Рейдж взял ее ладонь и снова положил себе на щеку. — Я не стану больше думать об этом. Я не позволю этим мыслям встать между нами. Ни за что…

— Рейдж, чувства так не работают. Я психотерапевт, мне ли не знать. — Она попыталась улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса. — Мы не выбираем, что чувствовать… особенно когда речь заходит о чем-то фундаментальном вроде детей. В смысле, не считая смерти и того, с кем ты хочешь провести остаток своих дней, дети — сама основа жизни.

— Но можно выбирать, что делать со своими чувствами. Ты всегда так говорила… можно выбирать, как реагировать на свои мысли и чувства.

— Да, но почему-то…в настоящий момент, кажется, эта схема не работает.

Боже, почему не в ходу раздавать пинки терапевтам, гадала она. Лицемерное дерьмо в духе «прими свои чувства, но позволь голосу разума контролировать реакцию на эти эмоции» совсем не помогало в такой ситуации… когда ты и твой партнер оказывались на грани срыва, а голос на задворках сознания твердит, что вы никогда не преодолеете это, потому что, Боже, разве это возможно?

О, и П.С., во всем виновата она и отсутствие у нее фертильных яйцеклеток…

— Мэри, посмотри на меня.

Когда она, наконец, подняла взгляд, то удивилась при виде сурового выражения на его красивом лице.

— Я не позволю ничему встать между нами, особенно какой-то голубой мечте о детях. Потому что так оно и есть. Роф и Зи? Да, у них есть дети от своих женщин, но им приходится жить с реальностью, что их супруги могут умереть… ради всего святого, Роф едва не потерял Бэт. А Куин? Да, он не влюблен в Лейлу, но не говори мне, что он искренне не переживает за нее, учитывая, что она вынашивает для них двойню. — Он медленно выдохнул, сев на пятки и упершись руками в пол. Его глаза скользили по половицам. — Когда я думаю об этом логически… как бы сильно я ни хотел ребенка… — Он переместил вес и постучал по центру груди. — …как бы сильно я не хотел ребенка, тем более от тебя, я осознаю очень четко, что ни за что не променял бы тебя на ребенка.

— Но я бессмертна, ты же помнишь? Ты не обязан беспокоиться обо мне на родильном ложе, как твои братья.

Он встретил ее взгляд.

— Да, но тогда я никогда не увижу тебя, Мэри. В этом равновесие, помнишь? Ты бы даже не знала, что мы были вместе… но я бы помнил. До конца своих дней, я бы знал, что ты ходишь по планете, живая и здоровая… и я не смог бы увидеть тебя, прикоснуться к тебе, снова смеяться с тобой. А если бы я наткнулся на тебя? Ты бы умерла на месте. — Он потер лицо. — То, что ты не можешь иметь детей? Мэри, это не проклятье… это благословение. Это спасло нас.

Мэри заморгала от слез.

— Рейдж…

— Ты знаешь, что это так. Ты знаешь, что в этом равновесие. — Он сел и взял ее руки. — Ты знаешь, что именно поэтому у нас есть наше настоящее. Ты дала нам будущее именно потому, что не можешь выносить моих детей.

Когда их взгляды встретились, она снова начала извиняться. Но он не позволил ей.

— Нет, Мэри, я не стану это выслушивать. Серьезно. Ни за что, черт возьми. И знаешь что? Я бы ничего не изменил. Абсолютно ничего.

— Но ты хочешь…

— Не больше, чем я хочу, чтобы ты была со мной. Рядом, жила со мной, любила — со мной. — Рейдж не отрывал от нее глаз, в его взгляде горела убежденность. — Я серьезно, Мэри. Сейчас, думая об этом… сложив в голове два плюс два? Нет. Жизнь без тебя — это трагедия. Жизнь без ребенка? Ну… это просто другая дорога.

Первым желанием Мэри было придерживаться своей собственной драмы, порочного круга из сожаления, печали и злости, который был соблазнительным и в теории бесконечным, как черная дыра. Но потом она попыталась перешагнуть через это и посмотреть на все с другой стороны.

Что помогло ей?

Любовь в глазах Рейджа.

Когда он смотрел на нее, его глаза сияли подобно солнцу, служа источником тепла, жизни и любви. Даже зная, что она не могла дать ему? Он все равно смотрел на нее так, будто то единственное, что имело для него значение… было прямо перед ним.

И в это мгновение Мэри кое-что осознала.

Жизнь не должна быть идеальной… чтобы в ней существовала настоящая любовь.

***

Это была просто другая дорога.

Кое-что странное случилось, когда пять слов сорвались с его губ. С его плеч словно спал тяжкий груз, жить, словно стало легче и беззаботней, сердце запело, душа освободилась от ноши, закравшееся между ними расстояние испарилось словно дым на ветру, словно шторм, покинувший небо.

— Я бы ничего не изменил. — Произнося эти слова, он чувствовал себя… свободным. — Ничего. Я бы ничего не изменил

— Я бы не стала тебя винить, будь оно иначе.

— Ну, это не так. — Он погладил ее икру и потянул ноги на себя, привлекая ее внимание. — Я ничего не хочу менять.

Мэри сделала глубокий вдох. А потом улыбнулась своей улыбкой, уголки губ приподнялись, в глазах зажегся огонек.

— Правда?

— Правда.

Рейдж поднялся на ноги и сел рядом с ней, копируя ее позу, за исключением ног, они были намного длиннее, поэтому подошвы уперлись в пол. Взяв Мэри за руку, он слегка толкнул ее плечом. Еще раз. Пока она не засмеялась и не толкнула его в ответ.

— Знаешь, ты права, — сказал Рейдж. — Разговоры помогают.

— Забавно, а я только что думала, что это чушь собачья.

Он покачал головой.

— Удивительно, как меняется смысл от выбора определенных слов.

— А что ты хотел, ты женат на психотерапевте, не забыл? — Когда они рассмеялись, Мэри пожала плечами. — Знаешь, я никогда не думала о детях. Я была занята в колледже, потом заболела моя мама. Потом заболела я. К тому времени, когда я могла задуматься об этом, было уже поздно… и в моей голове не было переживаний по этому поводу. Наверное, потому что я знала, что рак вернется. Я просто знала это. И я оказалаь права.

— А потом ты вышла замуж за вампира.

— Да. — Но потом его Мэри нахмурилась. — Я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.

— Что угодно.

Она перевернула его руку и прошлась пальцами по линиям на его ладони.

— Я рада, что мы поговорили… в смысле, разговор был неизбежен, и на самом деле в ретроспективе, не знаю, почему я не предвидела этой проблемы. И хотя это тяжело для нас обоих, я очень рада, что мы обсудили все, и что ты чувствуешь себя лучше. Я просто… ты должен понимать, что подобную проблему нельзя устранить всего одним разговором.

Рейдж сомневался в этом. Раньше он чувствовал себя так, будто передачи заело, но сейчас? Все шло гладенько, как и раньше… и даже лучше.

— Наверное.

— Я пытаюсь сказать, что не хочу, чтобы ты расстраивался или удивлялся, если чувство разочарования вернется. В следующий раз, когда ты увидишь Рофа с Рофом-младшим, или когда Зи зайдет с Наллой на руках? Боль, скорее всего, вернется..

Представив своего Короля и своего брата, Рейдж пожал плечами.

— Да, ты права. Но знаешь что? Я просто напомню себе, что у меня есть ты, и при других обстоятельствах это было бы невозможно. Это панацея, обещаю.

— Просто помни, что отрицание — неэффективно в долгосрочном плане, если стремишься к психическому здоровью.

— А, но взгляд в перспективе — вполне себе долгосрочная стратегия. А также чувство благодарности за то, что имеешь.

Она снова улыбнулась.

— Твоя правда. Но, прошу, разговаривай со мной. Я не из фарфора, и я бы хотела знать, что твориться у тебя в голове.

Подняв руку, Рейдж заправил прядку волос за ее ухо.

— Мэри, ты сильнее всех, кого я знаю.

— Порой я сомневаюсь в этом. — Передвинувшись, она потянулась, а потом поцеловала его в губы. — Но спасибо, что веришь в меня.

— Кажется, я просто удивился, — пробормотал он. — Я не думал, что наличие или отсутствие ребенка может беспокоить меня.

— Никогда не знаешь, что жизнь взвалит на тебя. — Сейчас уже Мэри пожимала плечами. — Думаю, это и хорошие, и плохие новости одновременно.

— Я говорил серьезно. Если ты захочешь ребенка, я найду его для тебя. Пусть и человеческого.

Потому что, видит Бог, усыновить ребенка-вампира практически нереально. Они были слишком редкими, слишком ценными.

Мэри покачала головой спустя мгновение.

— Нет, едва ли это для меня. Я выражаю материнские инстинкты через работу. — Она перевела взгляд. — Но мне бы понравилось, если бы мы стали родителями. Было бы весело. Из тебя вышел бы чудесный отец.

Рейдж обхватил ее лицо руками, чувствуя, как его переполняет любовь к ней. Ему было ненавистно, что она страдает из-за этого. Он бы сделал все мыслимое и немыслимое, чтобы избавить ее от любой боли.

Что угодно, кроме их любви, ею он никогда бы не пожертвовал.

— О, моя Мэри, ты была бы самой замечательной матерью. — Он погладил ее нижнюю губу пальцем. — Но от этого в моих глазах ты не выглядишь неполноценной женщиной. И ты есть и всегда будешь самой идеальной для меня, самым лучшим, что случилось со мной в этой жизни.

Когда на ее глаза снова набежали слезы, Мэри улыбнулась.

— Как это возможно… что ты всегда заставляешь меня чувствовать себя такой красивой?

Он целовал ее, снова и снова.

— Я просто отражаю то, что вижу и во что верю. Я всего лишь зеркало, моя Мэри. А сейчас ты позволишь снова поцеловать тебя? Ммммммм…