Fatal amour. Искупление и покаяние

Глава 4

В свой первый сезон в Первопрестольной mademoiselle Урусова наслаждалась чередой великосветских раутов, балов, вереницей новых знакомств, приобретая всё больше поклонников. Прошлый сезон разительно отличался от нынешнего тем, что тогда она не ставила себе целью найти супруга, потому общение с противоположным полом отличалось лёгкостью и приятностью. С самого начала нынешнего сезона старший брат весьма недвусмысленно дал понять, что настала пора сделать выбор, притом выбор должен стать таким, какой он без сомнения одобрит.

Более всего на свете Натали желала бы пойти под венец по велению сердца, но сердце оставалось равнодушным, ни чей взгляд его не тревожил, не заставлял забиться учащённо.

Минуло два месяца с приезда в Москву, но ничего так и не переменилось. Всё чаще за завтраком Илья Сергеевич стал интересоваться её предпочтениями. Он называл имя то одного молодого человека, то другого из тех, кто, по его мнению, мог бы составить счастье младшей сестры, но Наталья неизменно находила какие-либо изъяны у предполагаемых претендентов на её руку.

Утро перед ежегодным балом у московского генерал-губернатора ничем не отличалось от вчерашнего, или того, что было седмицу назад, но именно сегодня, под конец трапезы между братом и сестрой случилась размолвка. Устав обсуждать достоинства и недостатки ещё одного возможного кандидата в женихи княжны Урусовой, Наталья перевела разговор на другую тему, поинтересовавшись у брата, отчего он не спешит выбрать себе жену. Ведь где, как ни в Москве?

Илья Сергеевич молча положил вилку и тщательно промокнул губы салфеткой, после чего поднялся из-за стола, всем своим видом демонстрируя, что отвечать не намерен. Наталье подобное поведение брата показалось оскорбительным, потому, вместо того, чтобы оставить его в покое, она вновь повторила свой вопрос на сей раз намного громче.

— Я свой выбор сделал! — отчеканил Урусов, остановившись у дверей столовой.

— Мне казалось, что mademoiselle Ракитина тебе отказала, — не унималась Натали, не вняв предостерегающему взгляду матери.

— Тебя это не касается, — уже вовсе грубо оборвал сестру Илья Сергеевич.

— Я это к тому сказала, что думала о Сергее Филипповиче, — упрямо поджала губы Наталья.

Илья Сергеевич собирался выйти, но услышав ответ сестры, вернулся к столу широким шагом и, опершись руками на его поверхность, склонился к Наталье.

— Не бывать тому! Никогда, покуда я жив, ты не выйдешь за Ракитина! Любой, но не он!

Наталья побледнела. В гневе Урусов был страшен, но никогда прежде его злость не обрушивалась на членов семьи. К матери и сестре Илья Сергеевич относился с любовью и уважением. В тёмных, почти чёрных глазах брата плескалась убийственная ярость, на смуглом худощавом лице проступил гневный румянец, губы сжались в тонкую линию.

— Ты сам сказал, Илья. Любой, — откинулась Наталья на спинку стула, избегая смотреть ему в глаза. — Нынче же вечером выберу того, кого назову своим супругом.

— Я тебя за язык не тянул, — усмехнулся Урусов. — Жду с нетерпением. Можно два сезона оставаться в девицах, на третий толки пойдут, ma сherie.

Безусловно, Илья как всегда был прав во всём: ежели девица три сезона подряд не может найти себе мужа, стало быть, дело в девице. Наталья прекрасно понимала его озабоченность, а про Ракитина сказала лишь затем, чтобы брат перестал донимать её разговорами.

Не думала она, что упоминание соседа по имению вызовет безудержный гнев Ильи. И дело было вовсе не в том, что ныне состояние Ракитина являлось более чем скромным. Илья Сергеевич давно сказал, что благосостояние её избранника не станет камнем преткновения в его решении, лишь бы претендент на руку княжны Урусовой не оказался явным охотником за приданым.

Молодой Ракитин Наталье нравился, но не настолько, чтобы завлечь его в свои сети. К тому же с ней он всегда был обходителен, безупречно вежлив и внимателен, но ни разу не дал понять, что его отношение к ней представляет собой нечто большее, чем обыкновенная дружба. То, что брат так бурно воспринял её слова, свидетельствовало, что от намерения сделать Марью Филипповну своей женой Илья Сергеевич не отступился.

Что ж, понять его труда не составляло. При всей своей нелюбви к соседке, Наталья не могла не отметить того, что в их уезде вряд ли найдётся девица, что смогла бы превзойти Марью Филипповну в прелести и очаровании. При жизни Филиппа Львовича Марья Филипповна блистала в местном обществе и многие предрекали ей успех в высшем свете Первопрестольной, но то было до того, как семью Ракитиных постигли беды и разорение.

Илья и не скрывал от своих домочадцев, что сам приложил руку к тому, но находил себе оправдание в том, что вовсе не желал подобных последствий. Жаль, что Марья Филипповна не вняла голосу разума и не приняла решения, которого он ждал от неё, но Урусова не покидала уверенность в том, что не всё ещё потеряно. Девица непременно одумается, а ему остаётся лишь запастись терпением. И вот когда она поймёт, что совершенно зря пренебрегла его предложением, тогда придёт его черёд торжествовать, и не будь он князем Урусовым, коли не вернёт заносчивому молокососу — её братцу так бестолково потерянное имение.

Выслушивая брата, Наталья пришла к неутешительному выводу, что чувства Ильи Сергеевича к Марье Филипповне куда более напоминают одержимость, чем простое увлечение. Сама она была уверена, что подобная страсть никогда не захватит её настолько, что заполучить предмет своего увлечения станет самоцелью всей жизни.

Ближе к обеду Илья зашёл к ней и принёс извинения за то, что сорвался и высказался в столь оскорбительной манере. Однако ж его слова о третьем сезоне запали в душу, и вечером на балу у генерал-губернатора Натали поймала себя на том, что невольно присматривается к каждому холостяку, представляя его в роли собственного супруга.

В бальной зале она увидела молодого Ракитина, что в общем-то не вызывало удивления, поскольку многим было известно, что Сергей Филиппович служил у князя Голицына секретарём.

Заметив семейство Урусовых среди многочисленных приглашённых, Сергей Филиппович лишь вежливо кивнул издали, но не подошёл, оставаясь в кругу своих знакомцев. Находясь в трауре по не так давно почившему отцу, Ракитин не танцевал, но от Натали не укрылись восхищённые взгляды, что бросали некоторые девицы на её пригожего соседа по имению. Невольно взгляд mademoiselle Урусовой обратился на высокого светловолосого юношу подле Сержа. На чью-то шутку молодой человек улыбнулся самой очаровательной улыбкой, какую только ей доводилось видеть, отчего Наталью как будто окатило горячей волной. Он слегка повернул голову, взгляды их встретились, но mademoiselle Урусова глаз не отвела, как то подобало девице благонравной и воспитанной, лишь прикрылась веером, ощущая, как запылали щёки.

В тот момент, когда состоялся сей обмен взглядами, Ильи не оказалось рядом. Князь Урусов вальсировал, с безупречной грацией ведя по паркету, вдову почившего в прошлом году друга семьи господина Боровского. Madame Боровская отличалась редкой красотой. Статная, темно-окая, она привлекала немало восхищённых взглядов. Одно время Наталья даже полагала, что и её брат не остался равнодушным к чарам молодой вдовушки. Проводив глазами красивую пару и вполне отдавая себе отчёт, что поступает недозволительно, Натали направилась прямо к Ракитину и молодым людям его окружавшим, по пути раскланиваясь со знакомыми.

— Сергей Филиппович, — окликнула она его, остановившись в нескольких шагах, — какая радость встретить вас нынче.

— Наталья Сергеевна, — склонился в учтивом поклоне Серж, — не менее рад нашей встрече.

Ракитину ничего не оставалось, как только представить mademoiselle Урусову, тем, кто оставался с княжной незнаком.

— Позвольте представить вам моего хорошего друга Соколинского Михаила Алексеевича, — повернулся он к молодому человеку, что привлёк внимание Натали.

— Рада знакомству, — скромно опустила очи долу Наталья, не осмеливаясь поднять головы.

Вдруг сделалось стыдно от осознания того, что сама навязала своё общество. Словно прочитав её мысли, Серж, с присущей ему галантностью пришёл на выручку. Предложив руку своей соседке, он вызвался проводить её к матери и брату. Соколинский последовал за ними, выразив желание свести знакомство с княгиней и князем Урусовыми.

— Соколинский? Мне знакома ваша фамилия, — оживилась madame Урусова. — Михаил Алексеевич, вы не из тех Соколинских будете, чьё имение неподалёку от Овсянок? Клементьево, кажется? — наморщила лоб Анна Николаевна.

— Совершенно верно, ваше сиятельство, — склонил голову в поклоне Соколинский.

Речь шла о большой и некогда очень красивой усадьбе, разграбленной и сожжённой дотла отступающими французами двадцать лет назад. После разорения родового гнезда Соколинские перебрались в Гжатский уезд, где у отца Михаила имелось ещё одно небольшое поместье. Более, чем скромных доходов от Лугового не хватало на восстановление Клементьево.

— Я помню вашего папеньку, — с улыбкой продолжила княгиня. — Надеюсь у него всё благополучно?

— Отец умер в прошлом году, — набежала лёгкая тень на лицо молодого человека.

— Царствие ему небесное, — смущённо перекрестилась княгиня. — Очень жаль, Алексей Петрович был замечательным человеком.

— Анна Николаевна, вы позволите пригласить вашу очаровательную дочь? — обратился к madame Урусовой Михаил. — Ежели, конечно, для меня найдётся танец, — повернулся он к Наталье.

Погрузившись в приятные воспоминания о днях давно минувшей молодости, княгиня рассеянно кивнула, а Наталья смущённо протянула свою бальную карточку. Свободными оставались мазурка и последний вальс. Соколинский некоторое время колебался в выборе, глядя на заполненные строчки, но потом поднял голову и, встретившись взглядом с княжной, решительно вписал свою фамилию напротив вальса.

Заглядывая через плечо Соколинского, Ракитин заметил один свободный танец:

— Наталья Сергеевна, окажите мне честь в мазурке пройти? — улыбнулся он.

— С удовольствием, Сергей Филиппович, — тотчас согласилась Наталья.

С того самого момента, когда Сергей Филиппович представил ей своего приятеля, все прочие молодые люди, находящиеся в роскошной бальной зале особняка генерал-губернатора, словно вовсе перестали существовать для Натали. Она старалась не провожать его глазами, но ничего не могла с собой поделать, и всякий раз, когда взгляды их встречались, вспыхивала жарким румянцем, тотчас прячась за раскрытым веером.

— Я думала, вы не танцуете, — рассеянно заметила Натали, когда Серж повёл её в мазурке под хмурым взглядом князя Урусова.

— Будь моя воля, меня бы здесь не было, — вздохнул Ракитин. — Я здесь, скорее, по долгу службы, нежели по велению сердца, Наталья Сергеевна.

О смерти Филиппа Львовича говорить избегали, несмотря на то, что оба думали о цепочке событий, приведших к трагедии. Размышляя над тем, чем бы заполнить неловкую паузу, Наталья поинтересовалась планами Марьи Филипповны на будущий сезон. Глядя на то, как омрачилось лицо её кавалера, она, может быть, в первый раз не испытала злорадства по поводу бедственного положения своей соперницы.

— Может быть, Марье Филипповне стоит приглядеться к тому, кто рядом? — тихо заметила она.

— Ежели вы имеете в виду своего брата, то жаль вас разочаровывать, — тяжело вздохнул Ракитин. — Я не смею настаивать, Марья Филипповна вольна в своём выборе. Жаль, что так вышло, — ещё тише закончил он.

Музыка стихла, Сергей Филиппович проводил свою партнёршу к её матери и брату, а сам поспешил откланяться.

Танцуя последний вальс в объятьях нового знакомого, Натали смотрела куда угодно, но только не в лицо своему партнёру, потому краем глаза успела заметить, что покидал Ракитин сие блистательное собрание в обществе обворожительной madame Боровской. Провожая глазами Ракитина с его спутницей, княжна едва не запнулась, услышав вполне невинный вопрос:

— Наталья Сергеевна, вы позволите нанести вам визит?

— Буду ждать, — чересчур быстро согласилась она, в душе браня себя за такую поспешность и выказанную столь явно готовность продолжить знакомство.

Натали ждала Соколинского уже на следующий день, но Михаил Алексеевич у них не объявился, хотя накануне у неё сложилось впечатление, что он не станет медлить с визитом. День клонился к вечеру, но среди гостей в доме Урусовых не было того, кого ждала княжна Наталья. Возбуждение от ожидания новой встречи, что не покидало её весь день, к вечеру сменилось хандрой и апатией ко всему происходящему. Mademoiselle Урусова откровенно заскучала, что не укрылось ни от княгини, ни от всевидящего ока старшего брата.

Натали почти не внимала словам корнета, не сводившего с неё восторженного взгляда, улыбаясь юноше рассеянной улыбкой, взгляд её то и дело помимо воли обращался к дверям гостиной всякий раз, когда возникало какое-либо движение в дверном проёме. Стушевавшись от подобной холодности и равнодушия, юноша поспешил удалиться, едва завидев приближающегося хозяина дома.

— Душа томиться в ожиданье и полон грусти её взгляд, — подсел на диван к сестре Илья Сергеевич.

— Вот уж не думала, братец, что ты, поэтическим даром наделён, — улыбнулась Наталья.

Урусов усмехнулся:

— И кто же смутил покой моей сестры? Неужели monsieur Соколинский стал тому причиной?

— А коли и так, — повернулась к брату Наталья.

— Любовь с первого взгляда? — усмехнулся князь.

— Отчего не веришь? Скажи мне, как ты понял, что увлечён Марьей Филипповной? Как то случилось? Что ты чувствовал тогда? — засыпала она его вопросами.

Урусов нахмурился. Он вовсе не собирался говорить с сестрой на столь откровенные темы, но в какое-то мгновение вдруг захотелось поделиться, выплеснуть всё, что так долго таил в себе: обиду, гнев, тоску, что овладевала им всякий раз стоило ему подумать о той, что так больно ударила по чувству собственного достоинства, уязвила до самой глубины души. Всякий раз при мыслях о ней, кровь вскипала в жилах, душили бессильная злоба и ярость.

— То будто озарение какое-то было, — медленно заговорил Илья. — Не могу объяснить. Словно увидел впервые и понял вдруг, что мог бы бесконечно смотреть только на неё одну.

Натали, потрясённая его ответом, слушала, затаив дыхание и чуть приоткрыв рот. Ей и в голову не могло прийти, что её брат, столь собранный и внешне безразличный ко всему, способен почувствовать то же, что и она прошлым вечером. Разница заключалась лишь в том, что с Ракитиными они знакомы с самого детства, а Мишеля она увидела только вчера. "Мишель, — мечтательно улыбнулась она, вновь и вновь мысленно повторяя имя. — Мягкое, нежное, как его очаровательная улыбка, как золотистые кудри. Ведь они на ощупь непременно должны быть мягкими, словно шёлк. А глаза! Боже, какие у него глаза! Невероятно синие, как васильки летом".

— Что ты думаешь о нём? — оживилась Наталья.

— Молод, — задумчиво обронил Илья. — Я бы сказал, слишком молод. Да и потом, он только раз танцевал с тобой. Неужели того достаточно, чтобы лишиться сна и покоя?

— Это все твои возражения? — воинственно осведомилась mademoiselle Урусова.

— Ежели он так тебе нравится, я не стану возражать, коли он станет ухаживать за тобой, ma сherie.

— Стало быть, ты считаешь его вполне достойным?

— Пожалуй, — кивнул Илья. — Я навёл справки. Михаил Алексеевич единственный сын Соколинского, но не единственный сын своей матери.

— Как это? — широко распахнула глаза княжна.

— Его отец некогда женился на вдове графа Ефимовского, а стало быть, предмет твоих грёз — единоутробный брат нынешнего графа Ефимовского.

— Того самого?! — не сдержала удивления, смешанного с восторгом Наталья.

— Того самого, — подтвердил Илья. — Слышал, что братья не ладят меж собой, но слухи не всегда достоверны.

Рассказывая сестре о том, что ему удалось узнать в столь короткий срок, Илья Сергеевич не был так уж далёк от истины. Братья не то чтобы не были близки, скорее их можно было назвать незнакомцами.

Имение Соколинских соседствовало с усадьбой родителей Татьяны, потому, можно сказать, что отец и мать Мишеля знали друг друга с самого детства. Но случилось так, что во время светского сезона, который Татьяна вместе с родителями проводила в Первопрестольной, на неё обратил внимание молодой граф Пётр Ефимовский. О таком зяте можно было только мечтать, и потому под давлением родительской воли, девушка ответила согласием на сватовство его сиятельства.

Ефимовский женился вопреки воле матери, посчитавшей его избранницу едва ли достойной оказанной ей чести. Отношения с властной и деспотичной свекровью у Татьяны не сложились с самого начала её супружества. При любой возможности ей всячески давали понять, что она не пришлась ко двору. Причём действовала Алевтина Георгиевна весьма тонко. Петру и в голову не приходило, что его мать и жена находятся не в ладах. В силу своего юного возраста Татьяна не умела ничего противопоставить мелочным придиркам и весьма болезненным уколам. Она лишь молча терпела, с каждым днём всё более сожалея о том, что поддалась давлению со стороны родителей и согласилась на этот брак без любви.

Алексей Соколинский тоже был безутешен, и чуть было не женился, собираясь поступить так исключительно назло предавшей его возлюбленной, но вовремя одумался, рассудив, что несчастный брак не излечит разбитого сердца, но вполне может создать немало иных проблем, но он таки дождался своего счастья.

Татьяна Васильевна овдовела, когда ей исполнилось всего лишь двадцать лет. Граф Ефимовский, будучи ротмистром Кавалергардского полка, пал геройской смертью в сражении при Прейсиш-Элау, когда его сыну Андрею исполнилось два года. Соблюдя положенный год траура, Татьяна и Алексей обвенчались. Второй раз препятствовать браку влюблённых родители Татьяны не стали. Цель оказалась достигнутой: Пётр Ефимовский оставил после себя наследника, и ныне огромное состояние принадлежало его сыну Андрею, их внуку.

Столь поспешный брак бабка Андрея, старая графиня Ефимовская посчитала предательством памяти сына и сделала всё возможное, дабы единственный внук воспитывался в её доме. Андрей Петрович с десяти лет обучался в Пажеском корпусе в Петербурге, поскольку его бабка решила, что сын должен пойти по стопам отца. Слишком далеко от Московской губернии, слишком далеко от матери и её новой семьи.

Мальчик рано привык к самостоятельности и одиночеству. Дабы из Андрея вырос достойный продолжатель рода, Алевтина Георгиевна искренне полагала, что воспитывать мальчика надлежит в строгости и всякие проявления нежности совершенно неуместны. Неудивительно, что юный граф редко бывал в отчем доме. Куда приятнее было проводить время в компании своих однокашников, нежели в удушливой чопорной атмосфере, окружавшей старую графиню. Он знал, что у него есть мать, но, по словам бабки, та сама отказалась от него. К тому же ему с самых младых лет твердили о том, сколь корыстолюбивой и меркантильной особой она оказалась. Мало того, Алевтина Георгиевна предостерегала его от того, что после её смерти, родственники, коих Андрей ни разу не видел, но много чего о них слышал, непременно объявятся, с тем, чтобы попытаться добраться до его наследства, которое, к слову, являлось весьма внушительным. Может быть, именно потому он и не пытался искать с ними встреч.

Семнадцатилетний Андрей встретился со своей матерью на похоронах старой графини. После панихиды и поминок были долгие разговоры. Со слезами на глазах Татьяна Васильевна признавалась старшему сыну, что всё это время пристально следила за его жизнью, радовалась его успехам и огорчалась его неудачам, но однажды пообещав старухе не видеться с ним, не осмелилась нарушить данного обещания.

Тогда же Ефимовский впервые увидел младшего брата, которому на ту пору минуло одиннадцать лет. К появлению Мишеля Андрей отнёсся весьма настороженно. Не просто было осознать, что у него есть брат, и он такой же сын своей матери, как и сам Андрей.

Надо заметить, что Мишель рос весьма избалованным ребёнком, которому многое дозволялось и сходило с рук, а потому он вовсе не счёл нужным скрывать своего отношения к внезапно объявившемуся старшему брату. Одиннадцатилетний мальчишка, хмуро разглядывая молчаливого замкнутого юношу, пришёл к выводу, что, пожалуй, такой брат ему вовсе ни к чему, и он ему совсем не нравится, о чём и поспешил сообщить матери.

Юности свойственны душевные порывы, о которых, вступая в возраст более зрелый, мы порою сожалеем. Наверное, в тот момент в Андрее более говорила обида, чем здравый смысл, потому по истечению девяти дней после кончины бабки, он весьма недвусмысленно дал понять своим внезапно объявившимся родственникам, что более в их обществе не нуждается.

Слова старшего сына madame Соколинскую ошеломили и горько обидели. Не лучшим образом повёл себя и отец Михаила. Отповедь пасынка уязвила его до глубины души, и он поспешил заверить юного Ефимовского, что более он и его семья не станут злоупотреблять гостеприимством его сиятельства.

В другой раз братья увиделись по достижению Михаилом возраста шестнадцати лет. Соколинские приехали в Петербург по делу о спорном наследстве. Отец Татьяны Васильевны скончался, не оставив завещания. Madame Соколинская появилась на свет в результате второго брака отца, и её старший брат посчитал, что имеет куда больше прав на наследование, чем его единокровная сестра. Тяжба затянулась.

Зная о том, что Андрей служит в Кавалергардском полку, как некогда его покойный отец, Мишель сам попытался найти Ефимовского. Отчасти он понимал, что именно его поведение стало камнем преткновения между матерью и Андреем и, чувствуя за собой вину, желал во чтобы то ни стало объясниться с братом.

Андрей порыв младшего брата встретил без воодушевления, но нашёл в себе силы выслушать того до конца, не указав на дверь. Обоим оказалось непросто признать собственные ошибки и простить друг другу заблуждения, но расстались они вполне миролюбиво, пообещав поддерживать отношения посредством переписки, поскольку Соколинские вскоре должны были вернуться в Московскую губернию, а Ефимовский оставался служить в Петербурге.