Как привязать дракона, или Ниточная лавка попаданки (СИ)

ГЛАВА 33. Ловцы времени

— Ну почему же невозможно? Все возможно, — задумчиво сказала тетушка Аниль, с любопытством рассматривая шкатулку.

— Кому придет в голову ловить время? — удивилась я.

Как ни странно, Северин оказался не таким уж неприятным соседом, как я ожидала. Я опасалась, что он будет относиться ко мне как к прислуге, но этого не произошло. Герцог был предупредителен, за обедом, и за ужином он ухаживал за мной, подливал вина, отодвигал стул, чтобы я уселась. Сначала я чувствовала себя неловко, но потом решила: какого черта? Это мой дом, это я, я делаю герцогу услугу, и не маленькую, согласившись на непонятный мне ритуал связи. Не говоря уже о большем.

Вечером мы уселись в гостиной, и я снова принялась за шитье. Спасение мира спасением, а свадьба свадьбой. Иначе для кого и для чего этот самый мир спасать? Я уже расшила подол платья незатейливой вышивкой, а сегодня внезапно решила украсить пышные рукава узором из роз. Пусть госпожа Тельма и не требовала от меня сложной работы, но почему бы и нет? В образцах, которые она мне дала, была и схема вышивки этого цветка.

«Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет…» Какой цветок может лучше подойти для символа любви? Пылкой, страстной, той, что, даже умирая, дарит миру утонченный аромат. Я выбрала нитки телесного и амарантового цветов, решив оттенить их киноварью и гранатовым. Пылкость. Страсть. Восхищение. Экстаз. Умиление… Эти и другие чувства я собрала, как букет, и сейчас покрывала ткань ловкими стежками при свете лампы. Пусть взаимная любовь новобрачных цветет вечно, как мои розы!

Обычно вечерами тетушка рассказывала мне разное о заклинаниях, о прошлой жизни. Вот и сегодня она не изменила своей привычке. Несмотря на то что герцог не ушел к себе в комнату, а развалился в гостиной на диване, явно собираясь принять участие в наших посиделках. Но не гнать же в шею его светлость?

— Да, есть ведьмино заклинание, чтобы красть время, — покосившись на незваного слушателя, сказала старушка. — Были в древности такие злодейки, что крали чужие минуты жизни, чтобы удлинить свою. Хотя ведьмы и так могут жить дольше других людей.

— А как же вы, тетушка? — спросила я ведьму.

— А что я? — вздохнула она. — Долгая жизнь хороша, детка, если есть ради кого или чего жить. Вот я нашла свою преемницу, теперь скоро покину этот мир навсегда. Ждут меня там.

Мы замолчали с тетушкой. Я быстрыми стежками создавала оттопыренный лепесток пышной розы, стараясь скрыть, что меня опечалили слова старушки. В своей земной жизни я бы и в страшном сне не смогла представить, что так сильно привяжусь к призраку, но вот надо же…

— А суть этого заклинания вы помните? — прервал затянувшееся молчание герцог.

— А то! — покосилась на него тетушка и язвительно добавила: — Чай, пока в маразм не впала. Несмотря на возраст.

Северин лишь закатил глаза. Нет, наблюдать этих двоих — одно удовольствие.

Я не помнила, чтобы в гримуаре было заклинание времени. Значит, тоже тайнописью прописано. Да нет, это и понятно: мало ли кому книга в руки попадется. Вот той же Нинель, например. Есть знания, которые опасно давать в руки разным проходимцам. Надеюсь все же, что тетушка мне однажды все покажет.

— Много лет назад, — начала рассказывать тетушка, — ниточной лавкой владела ведьма по имени Лавара. Был у нее муж и дети. А вот дар магический только у праправнучки проявился. Лавара уже стара была, когда подросла девчонка. Смерть давно за старухой ходила. А тогда закон в Зальдене строгий был: призраков всех вылавливали и из этого мира выпроваживали…

Тетушка покосилась на герцога, но тот лишь приподнял брови — то ли в знак подтверждения, то ли неодобрения.

— И что Лавара? — спросила я и принялась вдевать в иголку нить гранатового цвета.

— А что Лавара? Чтобы жизнь свою продлить и дождаться, пока праправнучка подрастет, она время и воровала. Помногу ни у кого не брала. У одного лодыря пять минуточек возьмет, у другого ротозея минутку вырвет. Так пару лет и смогла у смерти выторговать. Все знания, что могла, передала своей преемнице, да и преставилась.

— Но это же неправильно, — заметила я. — Грех это — жизнь у других воровать.

— И-и, детка, — махнула рукой старушка. — Неправильно-то неправильно, только вот сколько людей жизнь свою зазря проматывает. Пьют, в карты играют, бездельничают. Это уж не говоря о преступниках разных. Думаешь, от них убудет, если от их никчемной жизни крошечку отломить?

— Не знаю, — засомневалась я.

В моем понимании никто не имел права на чужую жизнь, какой бы та ни была. Но, с другой стороны, на Земле людей сажали в тюрьму, даже казнили. И отнимали не пару минут, а всю жизнь целиком.

— От Лавары, — закончила свой рассказ тетушка. — Сачок остался. Для ловли минут. Она же по крохам собирала. И себе сразу добавляла. А вы будете в шкатулку ловить. Заклинанию я тебя, Тина, научу.

— Вот, значит, сразу с раннего утра и отправимся на охоту, — заключил Северин и вскочил на ноги. — Доброй вам ночи, хозяйки! — уже выходя из гостиной, он строго бросил через плечо: — Ты бы, Тина, пораньше спать ложилась. Завтра день тяжелый.

Мое возмущение было таким сильным, что я даже не нашлась, что ответить. Тетушка Аниль, тоже собравшаяся было что-то съязвить, передумала и промолчала.

— Ушел! — сказала она, прислушиваясь к скрипящей лестнице. — Сейчас, детка, я тебя заклинанию научу.

Я послушно отложила иголку.

Выучила я все быстро, но спать не легла. Назло герцогу я шила до упора, пока глаза не начали слипаться. Поднялась на второй этаж и покосилась на дверь соседней комнаты. Там было темно и тихо. Северин, видимо, уже видел десятый сон. Тогда и я рухнула в постель, засыпая на лету. «А до герцога всего несколько шагов», — успела подумать я, но затем забытье поглотило меня без остатка.

Утром наш гость ждал меня с раннего утра, но я встала невыспавшаяся и оттого раздраженная. Северин покосился на меня, хмыкнул, но торопить не стал. Молча наблюдал, как я завтракаю и собираюсь.

— Шкатулку забыла, Тина, — сказал он, когда мы вышли из лавки на крыльцо.

— Раньше не могли сказать! — буркнула я с досадой.

— Не мог! Скажи я хоть слово, и ты меня бы прибила. А на улице свидетели есть. Побоишься! — вдруг заржал герцог, и мне взаправду захотелось его пристукнуть.

Так мы и шли по городу. Вел меня герцог, а я даже на дорогу не смотрела. Северин то и дело бросал на меня смеющийся взгляд. А я в душе кипела.

— У кого будем красть жизнь? — трагично вопросила я: от мысли, что я буду заниматься таким нехорошим делом у меня с души воротило.

— А вот у них, — показал герцог на дом, над входом в который висела вывеска «Трактир».

Он первым вошел внутрь, а я последовала за ним.

Внутри было темно, несмотря на залитую солнцем улицу. Амбре из винных паров, грязных тел и дешевой еды было таким густым, хоть топор вешай. Я покосилась на таракана, перебегающего липкую дорожку на столе, и скривилась от отвращения.

— Думаешь, Тина, у них нельзя пару минут забрать? — прошептал мне Северин, показывая на мертвецки пьяного мужчину, который храпел, навалившись грудью на стол. Голова забулдыги покоилась между тарелкой с полуобглоданной селедкой и пустой кружкой.

Я осуждающе покачала головой, но спорить не стала. Оглянулась, но в зале не было трактирщика, лишь пять полумертвых тел валялись там и сям в тех позах, в которых из застигло опьянение. Я повела рукой над шкатулкой, и изображение песочных часов на крышке слабо засияло. Приоткрыла крышку шкатулки, нацелив ее на ближайшего пьяньчужку. Медленно начала делать движения другой рукой, словно вытягивала леску удочки. Или веревку с грузом. При этом про себя повторяя слова, которым меня научила тетушка:

— Много капель в реке, много минут в вечности. Из быстрой реки невод тяну. В неводе серебряны рыбки бьются. Одну словлю, другую словлю, третью словлю… Были твои, стали мои.

Краем глаза я увидела, что песок в песочных часах начал сыпаться. Блестящие искры проливались через узкое горлышко и оседали в нижней колбочке. Но как только я перестала говорить заклинание, то и часы застыли.

— У других тоже возьми, Тина, — строго приказал мне Северин.

Я вздохнула и перешла к следующему. Проделала с ним то же самое. Каждую минуту я ожидала, что кто-нибудь войдет и застукает меня за воровством. И пусть сам правитель всего герцогства стоял у меня за спиной, но как же мерзко мне было воровать минуты чужой жизни!

— Все? — сухо поинтересовалась я у Северина.

— Я так полагаю, — ответил он, взглянув на изображение вновь застывших часов на крышке, — что, когда мы наберем достаточно, весь песок сверху пересыплется вниз. Смотри, он уменьшился.

Я нехотя признала правоту герцога.

— Идем! — сказал тот.

И снова повел меня в другой трактир. Там нам не так повезло, потому что внизу оказался хозяин.

— Принеси мне самого лучшего вина! Сам нацеди! — приказал ему герцог, откидывая плащ.

Трактирщик на миг остолбенел, потом отмер, низко поклонился и бросился выполнять приказ.

— Действуй, Тина! — велел мне герцог, и я, кивнув, начала собирать чужие минуты.

А едва хозяин питейного заведения вернулся, прервала свое черное дело. Северин отпил принесенного вина и собирался расплатиться, когда шум наверху привлек наше внимание. Трактирщик скорбно возвел глаза на галерею, опоясывающую общий зал. Вдоль нее шли двери номеров, и из-за одной из них раздавался громкий женский смех и визг, сопровождаемый низким мужским порыкиванием. Затем дверь распахнулась, и оттуда выскочила полуодетая растрепанная женщина. Не смущаясь свидетелей, она, хихикнув, запахнула на груди блузку, побежала куда-то по галерее и вскоре скрылась в одной из угловых комнат. Но веселье за закрытой дверью номера явно продолжилось, потому что оттуда раздался новый взрыв женского смеха и вторящий ему мужской.

— Трактирщик! — процедил сквозь зубы Северин. На его скулах заходили желваки. — Кто там у тебя?

Трактирщик побледнел, его глаза забегали.

— Так это, ваша светлость… Не могу знать…

— Не знаешь, кому номер сдал? — сощурил глаза Северин.

— Так жена, может, сдала…

— Врешь! — отрезал герцог, вставая. Бросил мне отрывисто: — Подожди меня на улице около входа, Тина!

— Конечно, — покладисто сказала я, заворачивая шкатулку в ткань и убирая в корзинку.

— Ваша светлость! Ваша светлость, умоляю, не губите! Ну ваша светлость!..

Оглянувшись назад, я увидела, что Северин решительно направляется к лестнице, ведущей на галерею, а трактирщик пытается заступить ему путь и, непрестанно кланяясь, о чем-то умоляет. Но разве можно остановить или хотя бы замедлить рассвирепевшего дракона? Я бы, например, даже не стала пытаться.

Несмотря на снедавшее меня любопытство, я с радостью покинула проспиртованную атмосферу трактира и вдохнула полной грудью свежий уличный воздух, в котором витали ароматы цветущей вишни и яблонь. Но мое хорошее настроение закончилось быстрее, чем вернулся Северин. И даже купленный мной у проходящего мимо уличного торговца горячий бублик с солью и маком не смог его вернуть.

Герцог тоже был мрачен. Не знаю, что там произошло в трактире — я не спрашивала. Но лицо Северина было чернее грозовой тучи. И его мысли явно были не светлее.

А я шла и предавалась уничижительным размышлениям. Понятно, что для герцога, который жил уже сто пятьдесят лет, отнять у человека минут пять жизни кажется мелочью. Что мы для него? Бабочки однодневки? Ну и пусть то были пьяньчуги! А вдруг я отняла у этих людей ценные минуты из их жизни? Вдруг именно этого времени им не хватит, чтобы осознать самое важное? Или сказать сокровенные слова дорогому человеку? Но, с другой стороны, сколько раз я сама тратила время на всякую ерунду. Листала бездумно новости, смотрела дурацкие сериалы, да просто валялась на диване, маясь бездельем. Так неужели же я не пожалела бы отдать это время для спасения мира?

— О чем задумалась, Тина? — поинтересовался у меня герцог, который наконец соизволил обратить на меня внимание.

— О смысле жизни, — буркнула я и поправилась: — Думала, ваша светлость, каких ниток не хватает в лавке и сколько надо докупить в прядильной мастерской.

Северин кивнул, видимо, успокоенный моими словами, и мы продолжили идти в молчании. На душе у меня, несмотря на солнечное весеннее утро, было пасмурно и грустно.