input

12

*

Вечером, придя домой и закрыв за собой дверь, ученица разревелась.

Не то чтобы в этом было что-то новое. Но, после утреннего разговора, я уже научился отличать один тип её слёз от другого, так что только и спросил:

— Что на этот раз?

— Гэвин влюблён в Анати, — всхлипнула она. — Разве ты не видел?

— Хм.

Думаю, нам с ней надо об этом поговорить.

Понятно уже, что этот разговор будет не единственным, да и время должно пройти, но с чего-то начинать надо. Так что я тяжко вздохнул, уселся на вышитую подушечку, которую Ван-Ван для меня приготовила, и кивком указал ей на место напротив.

— С чего ты взяла? — спросил я.

В целом я частично был согласен с высказыванием, но, чтобы добраться до корней этого дерьма и немного размотать клубочек, надо начать с конца.

Ванина невесело вздохнула.

— Ему всегда есть до неё дело, так? Он грубит ей, он всегда смотрит на неё, и знаешь, что это значит?

— Что ему недостаёт достойного воспитания?

— Что она для него важна!

Ох, лапки мои лапки, какая же хитровыдроченная каша у неё в голове варится…

— Слушай, давай, пожалуйста, подойдём ко всему этому с какого-нибудь вменяемого угла, — сказал я. — То есть, я вполне признаю, что этот парень в ней заинтересован. Я бы не стал бросаться громкими словами о любви, скорее могу поверить, что он хочет её поиметь.

Ван-Ван пристально уставилась на меня.

— Ты тоже это видел?

— Видел. Но, при всём при этом, у меня, как у твоего учителя, есть некоторые возражения по ходу пьесы. Изволишь выслушать?

— Конечно…

— Отлично. И давай начнём с основ: да, есть категория людей, которые выражают симпатию через агрессию. И вообще все сильные чувства в тот же котёл, это не обязательно даже романтика, у них агрессия буквально ответ на всё, что они не знают, как интерпретировать… Причин у такого может быть несколько. Взросление, давящее на мозги, не особо здоровая атмосфера дома, часто включающая в себя семейные ссоры и прочее подобное веселье, ментальная нестабильность, неспособность идентифицировать слишком сильные чувства и правильно их выразить, социальная неловкость, наконец… Но это не правило. Это не нормально, выражать симпатию через хамство и издевательства, особенно в том градусе, который позволяет себе слава-яйцам-не-твой Гэвин. Далеко не все влюблённые или просто заинтересованные в ночи любви парни ведут себя так; более того, любая опытная сваха подумает трижды, действуя в интересах своей протеже, если заметит такое поведение. Потому что вариантов два: человек либо вырастет и будет стыдиться своего поведения…

..Как я, собственно.

— ..Но тогда можно посочувствовать тем, об кого он будет вырастать. Но это не самый часто встречающийся сценарий, вот в чём проблема. С равной долей вероятности маленькое злобное говно просто вырастет в большое злобное говно. Вот и вся сказка.

..И, учитывая спутника из Нижнего Офиса, для Гэвина это наиболее вероятный исход.

— ..И упомянутое говно всё так же будет издеваться над каждым, кому не повезёт стать объектом его привязанности или интереса.

— Снежечка, но он же может исправ…

— Нет. Ты дослушаешь меня. И ты будешь слушать очень внимательно, потому что это — важно. Первое: не все, кто добры к тебе, непременно желают причинить тебе вред. У них есть причины, да, но это вполне могут быть причины, совпадающие с твоими интересами. Второе: хамство и жестокость — это признаки внимания, да. Некоторым образом. Зачастую, правда, угол тут — самоутвердиться за твой счёт или тебя поиметь, но да, случаются и другие расклады. Однако, в конце сказки люди, которые проявляют интерес именно таким образом, часто опасны. И, Ван-Ван? Они редко исправляются. И если всё же случается, то исправление происходит через катарсис, и боль, испытанную и причинённую, и набитые шишки, и много грязи. И я хочу, чтобы ты запомнила следующее очень чётко: в ваших сказках, я так понял, исправление порой происходит силой любви. В реальности, любовь тут бессильна. Это просто работает не так, и всё. Что бы ты ни прочла об этом в своих книгах, они не отражают реальной картины. Их цель — доставить удовольствие, порадовать, развеселить, заставить сопереживать, оживить фантазии… И это хорошо, это важно, но на этом всё. Они не будут с тобой честны, рассказывая о любви.

— Но что тогда — правда о любви?

Хотел бы я и сам знать.

— А вот это, как и многое в этой жизни, каждый находит для себя методом проб и ошибок. Но путь ложится под ногами, только если ты сделаешь первый шаг… Только вот ты пока не шагнула.

Ну вот, опять водопад слёз.

— Я люблю Гэвина!

— Ты любишь свою фантазию о любви. Она не имеет ничего общего с этим полным говна и страха парнем. И это, кстати, нечестно по отношению к вам обоим.

..Это как многочисленные красавицы, которые, глядя на меня, видят силу, титул и корону. Они всегда смотрят сквозь меня. Равно как я научился смотреть сквозь них, прекрасно зная, о чём это на самом деле. И это…

Нечестно.

Не то чтобы жизнь обязана быть честной, конечно.

Но всё же.

— Мои чувства — настоящие! — вот теперь она была зла.

Это в первый раз, если подумать, когда я вижу Ван-Ван такой сердитой.

— Я не говорю, что они ненастоящие. Я говорю, что они не имеют с Гэвином ничего общего…

— Хватит! — теперь она взвизгнула. — Я люблю его!

— Ты любишь отражение своих фантазий в нём. Хотя я не уверен, бывает ли в принципе иначе…

— Хватит, а то я прикажу тебе! Я запру тебя в этой комнате, и ты не сможешь никуда пойти ночью! Я — твоя хозяйка!

…

Вот как.

— Что же, мы можем поиграть в эту игру, если настаиваешь, — ответил я холодно. — Тебя запирали, и теперь ты решила запирать; тебе запрещали говорить, и теперь ты затыкаешь рот. Так это обычно и бывает. Но подумай дважды, точно ли это дорога, на которую ты хочешь свернуть.

После чего запрыгнул на подоконник и отвернулся.

Мы зашли в этот угол, неизбежный, когда одно разумное существо владеет другим.

У меня есть карты в рукаве на этот случай — я знаю, в конце концов, что такое власть и как она смывает все возможные “я никогда не”. Ученическая клятва защитит мои интересы в любом случае, и, если нам надо для этого стать врагами, значит, так тому и быть. Но это ждёт. Для начала посмотрим, какой выход из этого угла она выберет. И насколько долгое время ей понадобится, чтобы принять по этому поводу решение.

..

Молчание затянулось на какое-то время. Я не смотрел на неё, не продвигался дальше, давая нам обоим время остыть.

Вместо этого я почему-то задумался о родителях. Что видели они, когда смотрели друг на друга? Любили ли они друг друга, или просто отражение собственных фантазий? Этого уже не спросишь: отец не общается со мной напрямую, отделываясь подачками, мать… Я мысленно вздохнул, наблюдая, как путается в ветвях низкое зимнее солнце.

Была ли она похожа на Ван-Ван в своей любви? Хотел бы я знать.

Мы видимся в снах. По факту, довольно скоро она должна будет меня навестить. Она заботится обо мне — в её собственной, героически-божественной манере. По крайней мере, во многом именно её угрозы усадили меня на трон, хотя, оглядываясь назад, у меня есть некоторые вопросы по поводу того, насколько это было подарком или проклятием… Однако, сама она определённо считала, что действует в моих интересах. С её перспективы, она позаботилась о моём будущем.

Так что да, в своей собственной манере она не худшая мать из возможных, что я рационально полностью понимаю. Но спрашивать её о любви более-менее бессмысленно. И не потому, что она не честна со мной, но потому, что она редко бывает честна с собой.

Нет, она расскажет, конечно, как они с отцом любили друг друга, а потом тётушкино колдовство развело их в разные стороны. По крайней мере, именно эту версию она мне поведала в нашу первую встречу. Это была романтичная, горькая история… В которую не вписывалось, например, существование моего сводного брата. И ещё много чего.

Правда в том, что моя мать — героиня целого мира, существо, способное всегда и всюду найти любовь и драму, женщина, в которую влюбляются боги. Вокруг неё всегда вращаются совершенно дикие заговоры, ситуации и проблемы, она всегда в гуще событий… И всегда права.

По крайней мере, в её собственных глазах.

Полагаю, в какой-то мере мне повезло, что время в наших мирах течёт иначе, и у неё нашлась возможность связаться со мной тогда, когда мой характер был хотя бы относительно сформирован, а тётя с дядей давно сочли меня достаточно взрослым для того, чтобы объяснить подноготную той старой истории. По своей традиции объяснений, тётушка нарисовала паутину, показала основных игроков и причинно-следственные связи, прорисовала события, перетекающие из одного в другое, позволила прочесть Книгу Изначальной Судьбы… Так что, учитывая всё это, я мог здраво оценить точку зрения матери и “Я была слишком могущественна, чтобы они позволили мне остаться” объяснение.

Которое одновременно корректно, но при этом как бы нет. И мне немного страшно представить, что бы из меня выросло, если бы меня с самого детства кормили такого рода объяснениями.

Я не особо сочувствую императору Золотых Небес, которого она сейчас активно свергает: на мой взгляд, он в полной мере заслужил. Рано или поздно кто-то должен был пойти против него, и такая героическая роль моей матери вполне к лицу. Опять же, они её создали, им теперь и дело с ней иметь. Почему нет? Так это и бывает…

И я не хочу думать о Крысином Короле в этом контексте, но всё равно возвращаюсь к мысли…