input

6

…

— Ладно, допустим, — точнее, вернёмся к этому разговору позднее. — Назови ещё пару книг.

— Хм. Ну…

— Желательно не слишком… романтичных.

— Эй! Снежечка, ты прямо типичный мальчик! Совсем не интересуешься романтикой. Неужели не нашлось ни одной кошечки, которая тебе по душе?

— Я больше по паучихам, — брякнул я, преджде чем прикусил язык.

Кажется, прошлая ночь поимела меня сильнее, чем казалось.

— О? — Ван-Ван почесала нос. — Фамилиары-пауки редко встречаются, но… Мне, если честно, показалось, что тебе понравилась Персик.

Я хмыкнул.

— Леди Персик прекрасна, это да. Но немного не в том смысле. Она очень напомнила мне мою названную сестру.

— О! У тебя есть названная сестра?

Слишком много болтаешь.

— Не важно. Так вот, насчёт книг?

— ..Ну, наверное, “Путешествие Аннэ”. Одна из тех, что мне подарил мой учитель, и я потом спрятала. Собственно, я перечитывала её потом много-много раз, выучила наизусть — и это хорошо, потому что мама потом нашла и сожгла. Я тогда не умела прятать вещи хорошо… Так вот. Это история про девушку, родители которой однажды превратились в монстров. Не сразу — пуф, но постепенно, шаг за шагом. Такое уж у них было проклятие… Проблема только в том, что они очень качественно изображали людей, и все соседи вокруг, и все люди вокруг считали их очень милыми. Но по ночам, в темноте, они становились совсем другими. Они закрывали Аннэ в комнате и запрещали ей выходить, а весь дом превращался в жуткое тёмное пространство, полное кошмаров. Аннэ ужасно боялась монстрородителей, хотя они не делали с ней ничего плохого. Просто они… Это есть там, в книге: “Они любили её так сильно и нежно, как только могут и умеют любить монстры. Тем единственным типом любви. То есть, они изо всех сил пытались превратить её в подобие себя”.

Ох.

Твою мать.

— И что потом?

— А потом Аннэ сбежала, когда поняла, что ещё немного — и родители проведут над ней ритуал. Она обманула монстрородителей и отправилась в путешествие, прихватив с собой своего кота.

Да ладно.

— Кота?

— Да. Представляешь, белый кот, совсем как ты. Кстати, он был тайным заколдованным правителем дальних земель. Аннэ его расколдовала в конце.

Твою мать. Что тут происходит вообще?

— И как она его расколдовала?

— Она вернула ему оброненное в детстве сердце. Он играл во дворце, когда был маленьким мальчиком, и потерял его. Представляешь?

Если честно, не представляю.

Если бы мог, я бы сейчас заорал “Что-о-о-о?!” в пространство. Но это будет выглядеть слегка странно, так ведь?

— ..И да, я сразу поняла, почему у тебя именно такой облик, а не другой. Ведь облик фамилиара зависит от его хозяина, понимаешь? И я всегда представляла тебя именно таким, и никаким другим.

Мне почему-то вспомнилась тётушка, в один из тех вечеров, когда они с дядей оставались на ночь, и мы сидели на крыше, глядя на звёзды. “Ты знаешь, эта удивительная вещь с рассказанными историями, — сказала она мне задумчиво, — они иногда сплетаются с реальностью в забавный узел, в котором ты сам уже не понимаешь, где начало и где конец. Что было вначале, история, которую мы проживаем, или мы сами?”

Я тогда пропустил это мимо ушей. Автоматически запомнил, но положил на ту самую полочку с пометкой “метафизическая фигня сомнительной ценности, которая вряд ли пригодится на практике”. Что в целом неудивительно.

То есть, я могу обожать тётушку, но политик она никакущий, факты надо признавать, когда их видишь. Тётушкин политический стиль я бы описал скорее как “Пришла, увидела, интересное, попробовала печеньки, незаметно основала орден, случайно спасла мир, стало скучно, надоело, плюнула, ушла”. Это неизменно даже сейчас, когда она официально стала “И.О. светлой посланницы” (Над чем эпизодически ржёт. У тёти странные идеи насчёт того, что она якобы “древнее зло”. Я стараюсь не знакомить её с моими придворными, чтобы не разочаровывать: всем нам нужны маленькие утешительные иллюзии насчёт себя самих, в конце концов).

То же самое с её “путём туриста”: очень полезное ответвление полуночного учения для магов-путешественников, но для людей более приземлённых, и тем более политиков — не слишком удобная штука. Уж сколько бы я сам ни хотел сделать путь туриста одним из официальных путей, но и сам понимаю, что принятие его одним из путей побочных — тот максимум, которого я могу добиться, не получив в результате дичайшие дебаты на этот счёт и восстание книжников.

Ну их, этих умников; их лучше не злить.

Так что да, тётушкины высказывания я запомнил фоново, не сильно вникая в предмет. О чём сейчас глубоко сожалел: мне не помешало бы побольше понимания этого концепта “рассказанных историй”. Нет, я могу спросить у Шийни, конечно… Но мы с ней ровесники, по магическим меркам практически одногодки. Для мага её типа она чрезвычайно молода и неопытна; сомневаюсь, что механика такого рода вещей ей знакома и подвластна. И всё же…

— А как принц потерял сердце? — спросил я.

— О, это грустная история. Очень. Он случайно проклял своего брата, превратил его в чудовище. Он не хотел, просто был молод, не умел управлять магией и… так получилось.

Вот как.

Брата, значит.

Впрочем, так можно сказать.

Когда в своё время ребром встал вопрос о том, что мне нужны компаньоны для игры, это, разумеется, тут же стало причиной множества интриг и спекуляций. В мире, где власть и деньги передаются почти исключительно через кровь, многие альянсы строятся с самого детства. Концепт “связей на всю жизнь” течёт через нашу культуру полноводной рекой. В таких условиях вопрос о том, с кем в детстве будет играть наследник ордена и великого дома, потенциально претендующий на императорский титул в будущем… весьма животрепещущий.

Мои родственники, конечно же, расстарались. Но так уж вышло, что слово в этом вопросе имели не только они.

Мин-Мин мне привели дядя с тётей.

Просто привели и сказали, что Минночка будет моим другом, и они доверяют ей в этом. Мне, приватно, они добавили, что ребёночек — сущая катастрофа в юбке, и во дворце у неё будет хотя бы пространство для игр.

Как я уже не раз упоминал, дядя и тётя — самое близкое к настоящим родителям, что у меня когда-либо было. И, даже я в детстве отчаянно мечтал, что они меня заберут с собой в другие миры, и рыдал, когда они уходили… Что же, маленькие дети бывают весьма глупыми, не так ли?

Я повзрослел и поумнел.

Не важно.

Сам факт, что единственный человек, которого привели дядя с тётей, тут же стал для меня предметом глубокого обожания. Во многом, конечно, помогло ещё то, что Мин-Мин была старше меня на пару лет и казалась глотком свежего воздуха в душных коридорах дворца.

Я обожал её. Тогда я думал, что вырасту и женюсь на ней. Без всяких слов на букву “л”, просто чтобы она была рядом.

Чтобы она никуда не ушла.

Позже, конечно, мы действительно — выросли.

И мир вокруг погрузился в грязь, боль, кровь и потери. И я… стал изображать холодную отстранённость, чтобы с Мин-Мин не случилось то же самое, что стало с Пао-Пао и учителем.

Меня втянули в ту историю с первым браком, показав наглядно, что такое императорская семейная жизнь. Минночка тем временем уже работала над тем, чтобы основать свой собственный женский орден Стражниц, и втягивать её во всё это… Позже, когда пол уже не шатался под ногами, и враги мои были мертвы, я… всё же спросил.

В шутку. Конечно же, в шутку. Кто что не сболтнёт спьяну?

И разумеется, она отказала.

Что всего лишь закономерно, учитывая, ну знаете, всё.

В ретроспективе, Мин-Мин можно считать моей названной сестрой. Но Лит-Тир… с ним изначально совершенно другая история.

Его ко мне прислал Орден Лисьих Шагов, который, будучи изначальной школой дяди, таким образом был вправе кого-то прислать. Этому решению не был рад никто, но в особенности кривилась Фаэн Шо, которая подозревала нового главу ордена в тайных связях с императором — с которым я, наследник Долины Рек, был в очевидном антагонизме. Опять же, госпожа Фаэн очень серьёзно относилась к происхождению, и родословную Лит-Тира восприняла, как личное оскорбление.

Она, разумеется, тут же донесла мысль до четверо-или что-то там-юродных кузенов, которых приставил ко мне дом Фаэн. Ну и они уже сделали всё, чтобы мы с Лит-Тиром не стали названными братьями. По крайней мере, тогда.

Но потом… Хотя мы и не говорили об этом вслух, но…

Я вздохнул.

— И как же Аннэ помогла своему коту вернуть сердце? — спросил я.

Ван-Ван почесала нос.

— Почему ты так заинтересован в этом, Снеж? Нам уже пора на уроки. Давай потом, хорошо?

— Любопытно; расскажи вкратце, хорошо? Как эта девушка вернула коту сердце?

— Ну, у них с котом было много приключений вместе! И всё это время они искали ключ, который открыл бы верную дверь и привёл их к сердцу. А потом вдруг оказалось, что всё это время ключом была любовь.

— О, только не говорите мне…

— Нет, ты не понял. Кот-король был заколдован, и он не мог сказать слово “любовь”. И, как назло, именно это слово было ключом к его сердцу.

Вот как.

Ну что же, это ответ и одновременно не ответ. Надо будет потом выспросить у неё подробнее, но я сейчас не вполне готов открывать этот конкретный ящик. На данный момент у меня, по сути, остался только один принципиальный вопрос…

— А что случилось с самой Аннэ? Она-то нашла свою любовь?

— Теперь тебе интересно говорить о любви? Снежечка, ты последователен в этом смысле, как все парни. Это расхожая история: мальчики ведут себя грубо, чтобы скрыть свою ранимую натуру.

— Ага, и поэтому тоже. Может быть. Обычно мальчики ведут себя грубо, когда проблемы с воспитанием, незаслуженная власть, избыточная говнистость и стоящее колом чувство собственной важности, которое здорово давит на мозги… Ты не голову мне морочь, а о любви Аннэ рассказывай!

— Ну, это длинная история. Но если коротко, то она встретила юношу из волшебной страны, которого похитили злобные колдуны. Там было много приключений, но в итоге юношу удалось освободить из плена колдунов, и они ушли путешествовать вместе по волшебным странам.

Вот как…

— А что с её котом? Тем, который нашёл сердце?

— О… Ну, теперь, когда у него было сердце, он мог быть со своей королевой?

— Его королевой? — я даже не уверен, что хочу знать.

— У него была королева, которую он любил, давно и сильно. Но, понимаешь, когда ты однажды потерял сердце, любить потом — это самый настоящий смертельный номер… Ну, по крайней мере так в книге написано.

— И что конкретно там написано?

Ненавижу.

Как же я ненавижу всю эту ситуацию.

— Эм… “Потому что видишь ли, Аннэ, потерять сердце, то самое, которое сделано не из мышц, а из энергии, не так сложно, такая уж это хрупкая безделица. Ничего и не изменится, на самом деле — то же небо, те же звёзды, тот же воздух, сердце, которое мясное, всё так же качает кровь… Но всё при этом станет немного не так, конечно. Совсем чуть-чуть, это очень легко пропустить, оставить сердце лежать где-то, как ненужный мусор. Многие, когда вырастают, и вовсе думают, что им больше не нужны сердца — с ними всё больнее и сложнее, такая уж штука. Проблема только в том, что любить и творить, потеряв сердце — это смертельный номер. Это как ступать по ножам и битому стеклу. Только сильнейшим, превозмогая боль, удаётся…”

— Хватит, — рявнкул я.

— Снеж?..

— Дурацкая книга. Пойдём на уроки.