input

16

*

И что тут скажешь?

— В момент, когда дух оленя бросил прямой вызов императорской власти, его судьба была вопросом времени, — отметил я. — Впрочем, я так понимаю, он и сам прекрасно видел дорогу, по которой ступает.

— Да. И последствия у этой ситуации были те ещё. Так, Рил Ледяной при прямой поддержке драконьей и старой аристократий тут же протащил политику ограничений, которую давно хотел ввести. Она предполагала, что все фоморы и духи природы, живущие в Драконьей Империи, должны добровольно принести клятвы, ограничивающие их силы. Как ты можешь предсказать, ни фоморы, ни духи не пришли от этого в восторг. Так, Лирана Бакарийская прямо заявила, что, если уж кому-то тут надо ограничивать силы, то это драконам, учитывая анамнез массовых убийств, ими совершённых. Рил обвинил Лирану в клевете, Лирана Рила — в расовом предубеждении и попытках укрепить власть за счёт ущемления прав фоморов. Не то чтобы это был первый конфликт между Рилом и Лираной, но определённо первый настолько острый: Лирана даже требовала созвать по этому поводу международный совет. Собрание не состоялось, но отношения с Бакарией основательно накалились.

Я мысленно сделал отметку, что надо будет покопаться в местной географии. В прочитанных мной книгах Бакария упоминалась редко и подчёркнуто вскользь — но совершенно очевидно, что, кем бы ни была леди Лирана Бакарийская, она является оним из важнейших игроков. Фоморья королева, возможно?

— Эта история практически стоила Драконьей Империи дипломатических отношений с эльфами: консорт Болотные Огни заявил, что Двор приостановит торговлю с Империей на год. Фонд Дайяны Дорд объявил, что поможет любому фамилиару, эльфу или фомору, пожелавшему покинуть Империю. Они и раньше занимались спасением селенити и сирен от репродуктивного давления, что вызывало трения со старыми Домами, но тогда это перешло в открытое противостояние. Ситуация также ощутимо повлияла на отношения Императора с Опорой. Однако, большая часть сената поддержала лорда Рила; его власть и авторитет в Империи неоспоримы.

— Не то чтоб это было удивительно. Я ведь правильно понимаю, что фоморы и духи-оборотни — это единственная реальная сила, способная противостоять драконам на равных?

— Да, — коротко усмехнулся Бонифаций. — Ты всё понимаешь верно. Господин Рил… он многое, но он не дурак. За ограничения прав духов он выступал давно, ещё со времён Бакарийского кризиса и освобождения колоний. Он был противником основания Академии Фамилиаров и всячески вкладывался в развитие демонологии. Но так вышло, что любимая народом принцесса Алиссия и её супруг, император Или Прекрасный — мои друзья, подопечные и должники. Также у меня за спиной некоторым образом стоит Ртутный Дом, что… длинная история. В общем, Рилу временно пришлось смириться с моим существованием. Но так уж вышло, что де-факто, если у Империи есть правитель, то его зовут Рил Ледяной.

Любопытно.

— То есть, он является классическим первым министром, что управляет страной из-за трона?

— Немного сложнее, чем просто это. Император и императрица — фигуры публичные, символы власти и государственности… Но не держатели власти как таковой. Император владеет правом вето и возможностью вмешиваться до определённых пределов, но на этом всё. Если уж на то пошло, Или Ледяного никогда по-настоящему не интересовала власть; с Рилом Ледяным иная история. Он является мостом между императором, высокими судами и сенатом, что делает его…

— Фактическим правителем. Да, ты прав. С этой точки зрения даже странно, что он не смог достать тебя раньше.

— Император бы ему не дал. Рил могущественен, но не настолько, чтобы позволить себе открытую конфронтацию без крайне веского повода. Он всё ещё обязан подчиняться прямым императорским приказам, знаешь? Ну и да, опять же: он не дурак.

Я кивнул и посмотрел на гаремного кошака ещё раз, в новом свете. Надо отдать очеловечившемуся комку меха должное: чтобы ввязаться в такую игру с такими ставками, нужны немаленькие яйца.

— Я так понимаю, закон на ограничение сил ввели?

— Ввели после трёх императорских вето, с оговорками и поправками. Фоморов в итоге затронуло меньше, скорее по касательной. С духовными зверями сложнее; мои способности ограничены клятвами, например. Ради справедливости, я и до принесения клятв не особенно стремился убивать людей. С другой стороны, невозможность использовать способности против представителей официальной власти создаёт… сложности.

— Сложности, — хмыкнул я. — Ну-ну… Но как тебе удалось сохранить Академию? Тоже за счёт императорской протекции?

— Не только. Как ни крути, а к тому моменту у меня было предостаточно влиятельных студентов, финансовая и правовая поддержка нескольких высокопоставленных фоморов и репутация в научных кругах. Опять же, Академия находится под патронажем императрицы Алиссии (которую, впрочем, все упорно именуют “принцессой”). Один инцидент не мог это всё обнулить; с другой стороны, Рил и сам это прекрасно понимал, потому решил зайти с другой стороны. Он выразил огромное сожаление по поводу случившейся трагедии, пообещал, что сделает Академию максимально безопасным местом и лично присмотрит за её развитием. Вот тут, собственно, и начинается известная тебе часть истории.

— Догадываюсь. Это именно тогда было принято решение о изменении настроек портала?

— Да. По этому поводу состоялся целый консилиум на тему “как сделать Академию безопасной и функциональной”.

— Безопасность и функциональность, — хмыкнула леди Шийни. — Хорошие концепты, когда речь заходит о вещах технических, но при этом совершенно губительные для всего, что пронизано силой духа. Мало что подлинное в этой жизни безопасно и функционально… Включая саму жизнь.

Тут я, кстати, был с ней согласен, но озвучивать не стал: мне всё ещё хотелось забыть, что она в комнате.

— То есть получается, они похерили все основы безопасности, чтобы стало безопаснее? Просто потрясающая идея. Уважаю.

— Но она не то чтобы нова, — устало пожал плечами Бонифаций, что как бы да. Какие только штуки мы с Лит-тиром сами не проворачивали под предлогом “общественной безопасности” — а ведь у нас, в отличие от местного цирка, эпоха гласности ещё не настала. К счастью. — Но да, в Академию набежало множество специалистов по связям с духами из Императорского Университета. И для них всё, чем я тут занимаюсь, было глубоко не так. Небезопасно, нефункционально и неправильно.

— Ну кто бы сомневался. Уверен, их отлично проинструктировали перед визитом.

— Да их и инструктировать не надо было, в этом суть, — скривил губы Бонифаций. — Такие вещи в принципе срабатывают только в тех случаях, когда не требуют дополнительной инструкции… Видишь ли, много лет единственная связанная с духами дисциплина, которая преподавалась в Империи, называлась “обуздание духов”, но являлась по сути демонологией. И я в принципе ничего не имею против, но по сути демонология…

— Это всегда про власть и контроль.

— Именно. Демонов связывают печатями, чтобы они подчинялись; колдунов втягивают в узы контракта, чтобы получить выгоду. Это по сути противостояние на тему того, кто кого обманет и кто кого пересилит. Первое правило успешного демонолога звучит как “ничего личного”. Эта наука в среднестатистическом случае требует методичности… и она никогда, за крайне редкими исключениями, не стоит на доверии. Придумать как можно больше ограничений, чтобы заставить повиноваться или попасться в ловушку, подобрать максимально выгодный контракт, загнать друг друга в угол, где остаётся только выбор без выбора… Демонология — наука о власти и контроле, и это разумно. Проблема только в том, что то, чем мы тут занимаемся, не демонология. Более того, оно в корне противоречит ей. Не “мы можем понатыкать постулатов оттуда и оттуда, смешать и получить отличный результат” противоречит, а “это полностью нахрен несовместимые концепты” противоречит…

Ну да, резонно. Некоторые называют высший хтонический путь “демоническим”, потому что подразумевается, что ступивший на него маг однажды может стать скорее тёмной сущностью, чем человеком (что далеко ходить, если мои тётя и отец — наглядный пример). Но никто в здравом уме не станет смешивать высший и низший пути, что хтонические, что солярные.

Демонология — низший хтонический путь. Единство с духом — высший. Один и тот же человек может их использовать попеременно, но не в рамках одного учения. И — не с одним и тем же духом.

Один раз сломив чужую волю и ограничив чужую свободу, ты уже не сможешь откатить всё назад.

— Что тут не понимать? Это основы магической теории!

— Для тебя. Но для людей, воспитанной в демонологической традиции, всё довольно просто: если ты вызываешь духов, это демонология. Значит, можно и стоит применить те же правила. И те же мерки.

Я прищурился.

— Дай угадаю: профессор Найдел — одна из разделяющих такие взгляды?

Бонифаций тяжело вздохнул.

— Гениальный демонолог, — сказал он, — и потрясающий учёный. То, что может творить с призывами чета Найдел, недоступно большинству других магов. И Найделы действительно заинтересованы в моих наработках… Хотя и считают меня при этом вконец охреневшей нечистью, которой глупенький доверчивый император позволяет шляться среди людей.

— Хм. Нет, ну это можно сформулировать таким образом…

— Даже не продолжай. Так вот, насчёт всех навязанных мне помощников. Концепция “через портал может пройти только избранный нитями мира природный дух” не вызвала у них энтузиазма по целому ряду причин. Они сообщили мне, что Академия может существовать, только когда они уверены в безопасности. А значит, они не могут поручить каким-то абстрактным “нитям мира” выбирать фамилиаров. И, соответственно, должны сами иметь доступ к портальным настройкам. То же самое с ограничениями, наложенными на призванных духов. Раньше клятва фамилиара состояла из трёх обещаний и пяти дополнительных ограничений. Разумеется, этого им показалось мало, в итоге чего и родился контракт в стиле демонологического, такой, каким его видим мы. Ну и да, меня раскритиковали за “излишнюю симпатию к духам природы и местности” и “попытку сделать их привилегированной прослойкой”. Мол, они за равенство, и потому все духи имеют право на шанс стать фамилиаром.

— Это… интересное понимание концепции равенства, — хотя не такое уж и ложное, если разобраться. Многие духи вроде того же Ке-Ша получили шанс на вторую жизнь благодаря изменениям в настройки порталов, и многие дети, даже не одарённые в примитивной магии, получили партнёра-фамилиара, что… очень много, если разобраться. — Честно говоря, я не уверен, как к этому относиться. В смысле, идея в корне не так уж абсурдна, верно?

— Не абсурдна? — фыркнул Бонифаций. — Я старался, не покладая лап, чтобы создать пространство, в котором мои духовные сородичи будут в безопасности. Место, где самые талантливые примитивные маги получат духовных спутников, а самые достойные духи — шанс на перерождение. И во что они превратили это всё? В проходной двор для всякой демонической швали?

Уф.

Даже не знаю, с какой стороны начать распаковывать эту коробочку.

— Не смотри на это так узко, гаремный кот, — вздохнул я. — В политике, сделав два шага вперёд, ты всегда будешь вынужден отступить на шаг назад. Но в данном конкретном случае для тебя это несёт не только негативные последствия. Да, ты потерял формат “крохотный мирок только для своих”. Но, с другой стороны, твоё учение стало более адаптивным и прославило тебя в разных мирах…

— Как будто мне это было надо.

— Ну, о таких вещах редко просят… Но, как я понимаю, ты решил вернуть в мир владыку Моррида не для того, чтобы он вышивал тебе салфетки. Каков тогда твой план? — не то чтобы я не догадывался, на самом деле. Но.

Кот встретился со мной взглядом.

— Владыка Моррид будет полезен для равновесия сил в мире и может стать одним из тех, кто подпишет договор. Но правда в том, что я решил вернуть его не по этой причине.

Кто бы сомневался.

— С тем, как вещи выглядят и происходят в последнее время, очевидно: они не оставят нас в покое. Обстановка накаляется, конфронтация неизбежна. Я.. трудился много лет, чтобы быть не последним в своём роде, и я не отступлюсь теперь. Если они готовы говорить только на языке силы, то — ладно. Я призову им силу.

Хм.

— Ты ведь осознаёшь, что однажды драконы уже победили, верно?

Бонифаций бросил на меня чуть насмешливый взгляд.

— Ты думаешь, я зря тут трудился, не покладая лап и фантазии?.. Да, драконы однажды победили. Но тогда никто из членов их семей не был фомором, никто из них не был связан с этой землёй никакими узами, кровными или эмоциональными. Тогда не существовало Бакарии, и половина императорской семьи не была на нашей стороне…

Хм. А ведь гаремный кошак и правда многого добился, верно? В конце концов, тонкое искусство политических браков — оно именно что тонкое искусство…

Неудивительно, что этот Рил Ледяной пытается его остановить. Я бы делал то же самое — на его месте.

— …Опять же, ты должен понимать, что тогда с ними как бы никто из наших особо и не воевал? По крайней мере, с самого начала.

— Даже так.

— А чего ты ожидал? То есть да, у фоморов и духов формально есть короли, но это действительно формальность. У нас нет министерств и ведомств, судов и систем. Опять же, в норме фоморьих королей не интересует земная власть. Когда драконы только явились и начали строить свою империю, фоморы в большинстве своём не стали вмешиваться, восприняв это, как очередную смертную войнушку за власть. В которой, на чьей бы стороне ты ни выступил, всё равно с большой долей вероятности принесёшь больше вреда, чем пользы…

— Большинство могущественных фоморов так или иначе придерживаются невмешательства, — отметила леди Шийни. — Ну, или придерживались. До определённого предела. Но многие, насколько я знаю, по сей день считают, что ситуацию с ущербными на голову драконами лучше оставить, как она есть. С точки зрения многих фоморов, сражение за ресурсы является частью и признаком жизни. Драконы вправе сражаться и побеждать, как и все прочие.

— Даже учитывая, что они сделали? — переспросил я скептически.

— Даже учитывая это, — отозвалась она. — Драконы принесли с собой много прогресса. Они построили великую империю. С другой стороны, нравится драконам это признавать или нет, но фоморы суть основа этого мира. Так, день, когда Король Глубоководных, Тот, Который Спит, проснётся и выйдет погулять, станет концом текущего жизненного цикла в мире. Всё, что живо сейчас на суше, будет уничтожено. И это всего лишь один из примеров. Так-то есть ещё Господин Суббота, Король Мёртвых, способный при должном желании поднять толпы живых и голодных мертвецов… Если такого рода существа начнут вмешиваться в жизнь смертных просто потому что им не нравится текущий политический курс, то все разногласия очень быстро кончатся. Вместе с разумной жизнью как таковой.

Ну, с этим сложно спорить.

— Простое доказательство: даже после всех драконьих художеств лишь четыре фоморьих короля были готовы выступить против них. Причём это всё только после того, как погиб один из них, Король Степей.

Тот самый друг Моррида, как я понимаю.

— Как его убили?

— Это отдельная история, тоже весьма характерная. Изначально Король Степей отнёсся к драконам довольно миролюбиво. И даже попытался договориться с ними, мол оставьте те и те поля для наших зверино-мышиных нужд, не истребляйте тех, кто на вас не нападает, и мы поможем вам устроиться и разобраться. Изначально это работало, но потом случилось то, чего следовало ожидать: Ими Великий потребовал, чтобы Король Степей пришёл во дворец и перед всеми признал себя драконьим подданным. Каким был ответ, думаю, можно догадаться.