input

3

— Вот как, — что же, если подумать, то Лит-Тир попадал под описание. Я бы даже сказал, во многих смыслах.

— Тот Крысиный Король, мой друг, при жизни был могущественным магом довольно сомнительного, по меркам обстоятельств, происхождения. Его мать взяли силой во время одного из набегов кочевых племён. В тех временах и краях легитимности рождения было принято придавать огромное значение. Соответственно, бастарды получали довольно много презрения и издевательств. Порой крайне жестоких.

Я кивнул. Это знакомая проблема, в конце концов. Вещи случаются, особенно за закрытыми воротами дворов, всё ещё живущих по своим собственным внутренним законам.

Стали реже после того, как лет восемьдесят назад я максимально громко расправился с семейством Шун, госпожа которого приказала затравить собаками беременную служанку, любовницу своего мужа, кто знает, вольную или невольную. Сам господин Шун, разумеется, утверждал, что она его соблазнила и чуть ли не заколдовала с помощью волшебных жуков и такой-то матери.

Собственно, дело не имело бы большой огласки, как множество таких дел, если бы один из гостей, пьяный и тупой, не решил поведать подробности в ближайшем игорном доме за стаканчиком вина. Так уж вышло, что среди его слушателей оказался член светской школы ордена Паука, один из учеников Кан Шана. Юноша знатно охуел от услышанного, резко протрезвел и пошёл напрямую к Лит-Тиру с этой чудесной историей, благо имя учителя позволяло получить аудиенцию.

Лит-Тир, сам носитель… не вполне определённой родословной, однажды потерял свою мать в чём-то подобным образом (она была изгнана из дома за распутство своей почтенной семьёй и умерла от голода, но всё же) и воспринял ситуацию довольно близко к сердцу. Мы посоветовались и решили дать делу максимальный ход, превратив его в прецедент.

Останки несчастной служанки и её нерождённого ребёнка, которые удалось найти, предали достойному погребению. Всех уважаемых господ, кто присутствовал на той “охоте”, пил и жрал, наблюдая за погоней и делая ставки на собак, я приказал казнить и подвесить на площади. К слову, неверный супруг тоже был среди них. Саму полоумную суку, организовавшую развлечение, лишили конечностей и оставили на той же площади истекать кровью среди трупов гостей.

Инцидент вошёл в историю как “кровавая охота о двух актах” и стал сомнительным пятном на моей репутации: приверженцы традиций не одобрили “вмешательства во внутренние дела почтенного семейства”, приверженцы прогресса осудили “слишком радикальные методы”.

Впрочем, у меня без того “пятен” прилично, и об этой конкретной истории я не жалею: она стала очень доходчивым примером, после которого многие оборачиваются через плечо, прежде чем за закрытыми дверями задних дворов творить полную дичь.

Но даже сейчас, после всей проделанной нами работы и истории с “охотой о двух актах”, инциденты с травлей, пусть и не настолько буквальной, случаются то и дело.

— ..Как ты понимаешь, юноше пришлось многое пережить. Но он был талантливым магом, и даже, как многие могли бы это сказать, гением. В очень юном возрасте он сумел не только выжить, но и хитростью ли, терпением ли, талантом ли, но добиться статуса помощника при одном молодом господине, третьем сыне местного короля… Впрочем, в тех обстоятельствах третьи сыновья не имели право ни на что, кроме имени.

И снова — знакомо. Даже в нынешние времена очень многое решается порядком рождения, и наследником всегда становится первый сын… По крайней мере, до тех пор, пока не помрёт от очередной трагической случайности.

Если речь идёт о крупных деньгах, обычно после смены патриарха в роду остаётся пара-тройка сыновей, если не один… Даже при условии, что до дележа наследства их обычно бывает эдак десяток — состоятельные люди обычно имеют гаремы, в конце-концов.

Классика традиции гу, что уж.

— Мне кажется, времена и обстоятельства, где жил твой приятель, были чем-то похожи на мои, — отметил я.

— Скорее всего, хотя и сомневаюсь, что ваши миры близки и даже родственны. Впрочем… Некоторые вещи не так уж сильно зависят от времён. Становятся, быть может, менее острыми или принимают иную форму. Но по сути не меняются.

Справедливо.

— Итак, твой приятель, который Крысиный Король, стал помощником третьего принца.

— В той культуре приняты иные титулы, но в целом верно. Однако, думаю, ты всё же не совсем понимаешь один важный момент. Что ты представляешь, когда я говорю “король”?

— Могучего властелина, стоящего над землями или определённым народом?

— Технически верно. Но видишь ли, тут вот какое дело: политический климат тогда и там был таков, что на сравнительно небольшой территории образовалось совершенно невозможное количество королей. Королевства некоторых из них можно было объехать в лучшем случае за день, они постоянно враждовали, завоёвывали друг друга и прочее в том же духе. Как ты понимаешь, с картами тогда не слишком утруждались, потому что через год-другой пришлось бы всё перерисовывать… И вот, юноша, о котором мы говорим, был третьим сыном одного из таких вот временных королей.

— Да уж, — хотя я не могу не подумать, что это, возможно, в чём-то даже удачно. Зная о власти всё, что знаю сейчас, я бы с вероятностью процентов в семьдесят сказал старшим братьям: “Ребят, ебитесь как хотите, в общем. Удачного вам правления и всех благ. Я пошёл.”

Хотя, ради справедливости, я и сам прекрасно понимаю, что это никогда не бывает так уж легко и просто.

Не говоря уж о том, что едва ли меня так просто отпустили бы.

— Какое-то время они путешествовали вместе, будущий крысиный король и будущий король человеческий. Успели стать друзьями, успели поклясться друг другу во всех возможных дружеских чувствах и провозгласить себя названными братьями или нечто в таком роде. Вместе идти вперёд, вместе стоять против всего мира, никогда не оставлять друг друга. Третий сын короля был отличным воином, мой приятель — гениальным и поистине безжалостным стратегом. В какой-то момент, завоевав себе немало славы на полях битв, они пришли к неизбежному выводу: если власть не дарована по праву рождения…

— Она должна быть завоёвана.

— Предсказуемо, да? Впрочем, мой крысиный приятель был умён. Как любой умный человек, он прекрасно понимал значение условной легитимности, когда речь заходит о власти. Он стал думать, какое формальное подтверждение можно придумать в данном случае — причём такое, чтобы не привязывалось к очерёдности рождения. Он закопался в книги, потому что именно так он решал любые проблемы, и нашёл ответ: историю, которая успела стать мифом.

— Потому что это Древо стоит на историях, — сказал я, вспомнив тётушку.

— ..Именно.

Я хмыкнул, прикидывая, что бы мы с Лит-тиром делали в таком случае и какого типа историю выбрали бы.

— Дай угадаю: это была сказка о истинном короле древнего полумифического царства, которое возможно когда-то тут лежало? Или нечто насчёт избранности богами?

Пищуха широко оскалился.

— Разумеется, ты угадал. В некотором роде и то, и другое. Какой-то древний король, который уснул в магической стране, но обещал вернуться — то бишь, возродиться. Там сложно, ты знаешь, каковы мифы порой. Особенно учитывая, что оригинальная история рассказывала о божественной сущности, не о реальном человеке.

— И третий принц решил объявить себя реинкарнацией этого мифического короля-бога.

— Примерно так. В легенде упоминались знамения и признаки, по которым можно будет опознать этого короля… Основным было, кажется, копьё в камне или что-то в таком роде. Но к этому этапу нужно было ещё дойти, потому мой крысиный приятель занялся постановкой будущего спектакля. Оглядываясь назад, не могу не признать, что это была грандиозная работа. Сначала появились знамения, вроде говорящих божественных святынь, кровоточащих статуй и прочей подобной ерунды (в том мире, где дело было, никто обычно даже не вмешивает в это настоящую магию; слишком она для того редка и узконаправленна. Обычно хватает артистичного парнишки, нанятого на улице за медяк и спрятавшегося в полой статуе или под алтарём, куриной крови, разбавленной и влитой в специальные ёмкости, позволяющие божественным фигурам рыдать кровавыми слезами в три ручья). Далее в игру вступили специально нанятые музыканты, которые там и тут пели песенки о великом короле и древнем пророчестве. Параллельно в отдалённых храмах дотошные хранители знаний одновременно нашли несколько древних текстов на эту тему…

— Чудесные случайности.

— Именно они, ничто больше. И, разумеется, эскалация всего вышеперечисленного произошла как раз накануне большого воинского состязания, которое там и тогда именовали турниром.