input

36

*

Как я понял из разговора, после профильной тренировки мою подопечную ожидало теперь полутайное (это когда все всё знают, но якобы не знают) празднование в мужском общежитии, одно из тех, где молодые люди пьют, веселятся и всячески узнают друг друга. Будь дело в моём мире, такое приглашение по отношению к благородной особе считалось бы оскорблением. Здесь… Иные взгляды на такие вещи, другие обстоятельства. Да и опять же, похоже, Анати тоже будет присутствовать, и эта не позволит ничему неуместному случиться, пока меня нет. Не тот характер.

В общем… Да, всё это немного оправдания. Истина же заключается в том, что я просто хотел хоть ненадолго увидеть Шийни, хоть краем глаза, и это желание затмевало даже тот факт, что Ван-Ван определённо нуждалась в сопровождении, как приличная юная дева. В конце концов, к культиваторам и магам применяются другие стандарты…

И ничего они не успеют сделать. Я быстренько.

С этими мыслями я взял лапы в лапы (за неимением доступных вариантов) и рванул к леди Шийни в тот же момент, как Ван-Ван отправилась переодеваться. Успел вовремя: Паучью Королеву я застал за сборами.

— Эй, ты чего? — искренне возмутился я с порога. — Ты уезжаешь? Только не говори, что ты решила меня бросить!

Леди Шийни замерла на миг, а потом повернулась ко мне со странной улыбкой.

— Это так похоже на тебя, твоё величество: никогда не стучать.

— Эй, у меня лапки! Чем я тебе постучу? Когтями что ли?

— Твоей выпирающей непревзойдённостью, например, — её улыбка стала чуть более настоящей.

— Ха! Моя непревзойдённость много может, но она — штука дилекатная, для стука в дверь не предназначена!.. И вообще, перестань менять тему. Куда ты собралась?

Леди Шийни вздохнула.

— Мне стоит убраться отсюда. Мы обсуждали это с Бонни и решили, что это будет самое разумное из решений.

— Гаремный кошак тебя выгоняет?! — я был так возмущён, что у меня даже шерсть дыбом встала.

— Разумеется нет, — улыбка её снова показалась мне приклеенной. — Но после сегодняшнего мне лучше сменить шкуру. Леди Канн стоит раствориться на просторах Империи, оставив после себя шепотки, до того, как её слова будут дискредитированы…

— В смысле — дискредитированы? Ты думаешь, Найделлы узнают, что ты не та, за кого себя выдаешь?

— О, но я — та, за кого себя выдаю, — усмехнулась она. — Леди Канн существует, по крайней мере, до определённого предела, и действительно обучалась примитивной магии в Вел-Лерии. У неё есть там особняк и история, множество свидетелей и пара научных работ…

— Я не знал, что ты училась в другом мире, — я много чего о тебе не знал. И теперь чувствую себя обманутым, как будто самое интересное от меня, как обычно, прятали.

— ..И даже не только в этом, — улыбнулась она. — Я стараюсь учиться во всех доступных мирах с тех пор, как отошла от управления светской стороной ордена и воспитала парочку толковых учеников на замену. Это всегда было моей мечтой: носиться по мирам и жить там по десятку лет, изучая местные магические традиции, порядки и логику. Это очень расширяет кругозор, помогает держать глаза открытыми и помнить о разнообразии мира… Ну и полностью соответствует пути туриста, разумеется…

— Ладно-ладно! — фыркнул я. — Снова меняешь тему. Если ты не боишься разоблачения, то почему уезжаешь?

— О, я не боюсь, что меня разоблачат за то, кто я. Это скорее вопрос того, что я. Технически я ведь не человек по местным меркам.

— О, — об этом я не подумал, — но как они могут об этом узнать?

Она пожала плечами.

— Я нажила сегодня немало врагов. Найделлы не простят мне того, что случилось сегодня; пока что они в шоке, но это вопрос времени, и не такого уж долгого. Они сильные люди и отличные маги, а значит, оправятся они быстро…

— И? — фыркнул я. — Что они могут против Паучьей Королевы, что видит нити судьбы, той, которую защищает ткань мира и местные боги? Я бы посмотрел, как они попытаются!

Она отвернулась и занялась сортировкой каких-то бумаг.

— Ты в чём-то прав. Удивлена, что ты здесь. Там предполагалось какое-то празднование…

— И мне придётся туда вернуться, — вздохнул я с сожалением, — нельзя оставлять юную деву без присмотра.

— О. Она в порядке, я надеюсь?

— Да, вполне. Я просто хочу проследить, чтобы всё было прилично. ты понимаешь, какими бывают юноши в таком возрасте…

— Тебе виднее, — хмыкнула леди Шийни, — я впервые задумалась о юношах в возрасте настолько почтенном, что иные на этом рубеже как раз перестают волноваться о подобном. Что, думаю, типично для Паучьих Королев.

Я навострил уши.

В течении первых ста пятидесяти примерно годиков своей жизни (которые, как известно, самые трудные в жизни мага) я не особенно интересовался личной жизнью Шийни. Мне всегда было любопытно, кто был её первым любовником… Но она, конечно же, не стала продолжать, а спросить напрямую было бы слишком неприлично.

К сожалению.

— Так что ты тут делаешь, в конечном итоге? Если ты пришёл поблагодарить, то побереги слова. Сам знаешь…

— Мастеров плетений не благодарят, да-да. Но вообще-то, для начала, я хотел извиниться.

— Извиниться? — это наконец-то привлекло её внимание.

Некоторые вещи надо признавать, не так ли?

— Я сорвался на тебя там, где не должен был. Что не было правильно с моей стороны. Я переспал с проблемой, поболтал со своим крысиным другом, и это сработало, как хорошая мозгопрочищающая клизма… Я понимаю, почему ты не сказала. Не знаю, что ты там видела в нитях, но догадываюсь, что исход моего знания никогда не выглядел хорошо. Что всего лишь закономерно. Я.. не думаю, что я был готов. Случись это до моего путешествия между мирами, я наворотил бы намного больше глупостей.

Леди Шийни слегка улыбнулась. Теперь она смотрела на меня странно, как будто бы с ностальгией и теплом.

— Люди меняются. Пусть не по сути, а по наполнению — но часто именно наполнение решает всё. Суть важна и неизменна, но она — лишь основа, на которую наслаивается всё остальное. Обстоятельства, которым мы смотрим в лицо, опыт, который мы носим с собой, красота и уродство, вера и неверие, решения, принятые и непринятые, слова, сказанные и несказанные, боль и лекарства, которые мы от неё выбираем, ложь, которой мы верим, правда, которую отрицаем — и наоборот… Всё это наполняет нас в конечном итоге. И многое в человеке, что принято называть “добром” и “злом”, в конечном итоге сводится к наполнению.

Она подошла и осторожно провела ладонью по моей шерсти. Я моргнул, но тут же потянулся за лаской в ответ.

— Путь туриста в интерпретации моей наставницы говорит, что, если ты очень спешишь, надо остановиться, и если тебе кажется, что ты заблудился, то стоит заблудиться окончательно, наверняка. Это вряд ли будет легко, но поступить так необходимо, чтобы потом найти новые, ранее невиданные ориентиры… По этой же причине у нас считается, что каждому, кто хочет познать себя и мир, стоит порвать все связи с домом, которые удерживают на месте, вырвать корни из земли и отправиться в длинное путешествие. Причём не “я смотрю из окна постоялого двора” вариант, нет… Смотреть на мир с разных сторон, на жизнь в разных её проявлениях, на богатство и бедность, на жизнь и смерть, на то, что считаешь верным, и то, что не выносишь… Наполнить себя заново. И ничто не может быть лучше в этом смысле, чем смена миров и форм. Иногда невозможно понять о себе ничего, пока всё, что ты считал собой, не обратилось в пыль.

Я хмыкнул и ласково потёрся лбом о её ладонь.

— Ты права. И да, это путешествие оказалось… просветительным, если можно так выразиться. Даже больше, чем все те случаи, когда ты меня похищала и погружала в видения. Путешествие в другой мир, другое тело и другие обстоятельства действительно… многое перестраивает внутри. Ну и да, правда о Крысином Короле, знаешь ли, тоже добавила мне много разных переосмыслений.

Она улыбнулась и мягко покачала головой. Её тонкие пальцы зарылись в мой мех.

— Ты изменился, Дар-Кан, мой император. Сначала я долго не верила, что из тебя может выйти что-то толковое, знаешь? Я смотрела на тебя и не понимала, почему последняя просьба моей наставницы была именно такой. Ты казался совершенно безнадёжным случаем, высокомерным жестоким ублюдком из тех, кому корона заменяет мозги…

— Ауч. Но справедливо, я таким и был, — что уж скрывать? Я мог забыть за все эти годы, но увидеть себя в мире снов и вспомнить всё с ясностью — это не тот опыт, который позволяет лгать себе.

По поводу себя в юности у меня есть мало тёплых слов.

— ..Да не то чтобы. Просто я была, как и ты, молода, порывиста и скора на суждения. Мне тогда казалось, что я одна во всём мире знаю верные ответы, и с высоты своей мудрости могу рассказать, что с окружающими не так. Причём я настолько серьёзно это воспринимала, считая себя чуть ли не непогрешимой… Хорошо, что Паучьим Королевам не дано оставаться на этой стадии надолго: или расти, или растворяйся во Тьме. Что к лучшему: быть непогрешимой — жалкое существование…

Я подумал о своей матери, одним из титулов которой значилось “непогрешимая героиня”.

Возможно, впервые мне захотелось поговорить с ней по-настоящему, не о делах… Мне захотелось узнать, что она думает об этом. Боялась ли она непогрешимости — или искала её? На это, я точно знаю, может быть много разных взглядов.

— ..В любом случае, чем дольше я смотрела на тебя, тем больше видела в этом жестоком, капризном мальчишке верного, спорного, умного человека, который пытается быть достойным правителем. Ты сделал немало страшных вещей. Но всё же, твоё наследие, направленное на созидание и просвещение, перевешивает.

— Там надо сказать спасибо и Тир-и, — отметил я, чувствуя себя странно смущённым, — без него я бы утонул в бумажках и сбежал на край света с ближайшей бандой разбойников.

— Не то чтобы ты не пытался, — фыркнула она. — Все мы до сих пор помним твою эскападу с теми наёмниками. Поверь, ты не хочешь знать, что именно говорил Его Крысиное Величество по этому поводу. И в каких выражениях.

Я прищурился от воспоминаний.

— О, некоторые выражения он даже не побоялся высказать мне в лицо! Но я не то чтобы прислушался, я скорее наблюдал: ты знаешь, как я люблю его злить. Я как-то даже играл сам с собой в “сколько раз я могу заставить Тир-и потерять контроль над этой своей дежурной маской светской лощёности. С годами проделать это стало тяжелее, но и я совершенствовался!

— Вы двое… Ох ладно, без комментариев. Я просто не хочу в это углубляться, ради морального здоровья всех присутствующих и отсутствующих. Всего лишь хотела сказать, что горжусь тобой.

Охренеть. Что происходит?

— ..Горжусь тем, кем ты стал, тем, что сделал и что преодолел… Вне зависимости от исхода, ты в любом случае стоишь каждого мгновения. И тысячи дорог, которые скоро расплетутся перед тобой… Ты их достоин. Ты достоин свободы, которую даровал другим, но никогда не мог взять для себя; достоин понимания, и прощения, и уважения. Твоё сердце, мой император, велико и щедро. И, сколько бы ты масок ни носил, осталось неизменным — сквозь все эти года, интриги, смерти и грязь. Я не знаю, как тебе это удалось: проще быть просветлённым, когда можешь уйти от мира в любой момент, и почти невозможно, когда весь мир лежит на твоих плечах… Я не уверена, что смогла бы. Но ты смог, твоё пушистое величество.

Я сидел, тараща на неё глаза, и был готов признать: это один из немногих случаев в жизни, когда дар речи меня покинул. Из груди вырвалось какое-то странное рокотание, и я с ужасом понял, что мурлычу.

Нет, вы представляете? Ужас какой! Хотя… Это же Шийни, при ней можно!

Она, видимо, тоже так посчитала, потому что поцеловала меня в нос.

Эй! Хочу человеческое тело! Хочу больше поцелуев! Хочу…

— Я люблю тебя.

Я застыл. Мурчание оборвалось, сменившись мягким задушенным “мяв”.

Дракон в комнате вдруг стал видимым, осязаемым, обрёл форму и вес. И я, я просто… Что мне делать?!

— Я люблю тебя, и я хотела тебе это сказать. Именно той любовью, которая бывает суждена, даже если эту судьбу в конце дороги я выбрала себе сама. Теперь я вижу это ясно, без тумана, и всё это даже немного смешно… Знаю, ты не в восторге от того, что слышишь, но это уже не важно. Я люблю тебя. Я люблю твои глаза и твои глупости, все твои формы и состояния. Я люблю тебя человеком, когда ты сидишь на троне или стоишь на коленях у моих ног, когда ты толкаешь умные речи и творишь глупости. Я люблю тебя драконом, когда мы вместе летаем в небесах меж дождевых туч, и весь мир внизу кажется маленьким и неважным (и как бы я хотела остаться с тобой в небе, или никогда не вылезаьт из тёплой постели, где только ты и я - но нам это не дано, и тут ничего не поделаешь). Я люблю тебя котом, который мурлычет для меня, и машет хвостом, и настолько фундаментально ты, что невозможно не узнать с первого взгляда. Я люблю с тобой драться и заниматься любовью, засыпать и просыпаться, говорить о магии и обсуждать философию, травить байки и притворяться бродягами. Моменты разные, но вывод один: я люблю тебя, мой император. Как бы ты к этому ни относился, прими моё признание. Мне стоило принести его давно, но… У Паучьей Королевы нет сердца, это правда. Но… Как показала практика, это не спасает.