input

30

..Но этого мало, конечно. Должно быть ещё что-то.

— ..Она выглядит злобной и мрачной, — сказал кто-то сзади.

Что? У кого там настолько серьёзные проблемы со зрением?! Я обернулся и никого не увидел.

Я снова посмотрел вперёд.

— Как может фамилиар сказать, что хозяин должен умереть? Отвратительно.

Хм.

И снова — никого. Что уже почти не удивляет.

— Сестра моей тётушки со стороны третьего мужа видела своими глазами, как взбесившийся фамилиар убивает хозяина. Ужасное, ужасное было зрелище!

..И снова непонятно, кто именно это сказал. Что, конечно, уже даже не удивляет.

Ха. Ах, эта игра…

— А вы слышали о том серийном убийце, который говорил, что он — сторонник фамилиаров?

— И о плотоядном олене?

— Но разве там не было всё сложнее в этой истории…

— Что может быть сложнее в этой истории? Скажи это всем, кого обезумевшая тварь убила!

Разговоры наполнили зал. Аура неуверенности и сомнения расползалась вокруг, и казалось, сам пол под ногами лишился плотности.

— Ты хотел понаблюдать, как я работаю, правильно? — сказал знакомый мурлыкающий голос прямо у меня над ухом. — Смотри! Я с удовольствием устрою тебе мастер-класс!

Я даже оборачиваться не стал, потому что слишком стар, чтобы покупаться на такой трюк. Между тем, Лора Найделл начала опрашивать Персик.

— ..То есть вы считаете, что жизни человека и фамилиара равноценны? — спросила она.

— Да! — Персик смотрела упрямо. — Жизнь — это жизнь, и чем моя хуже вашей?

От этого мне стало одновременно грустно и немного горько. Ну не дура ли эта Персик, а? Дура же.

Обожаю таких дураков.

Жаль, что они так быстро умирают.

— Нет, вы слышали? — зашептал кто-то сзади. — Они даже не живые! И хотят, чтобы мы умирали за них. А что дальше? Они захватят наши дома? Сожрут наших детей?

— Это всё равно что мой чайник с самогреющимися чарами скажет мне, что я должна умереть вместо него? Он нужен для моего комфорта, в этом смысл?..

Лора Найделл хмыкнула.

— Вот, именно в этом проблема. Должна ли я ещё как-то доказывать, что это существо опасно?

— Боюсь, вам придётся быть немного многословней, — сказал гаремный кошак, — это серьёзный вопрос, в конце концов.

— Разумеется, — сделала проникновенное лицо леди Найделл, — просто её ответ говорит сам за себя.

— И в каком же, простите, смысле? — приподнял брови гаремный кошак. — Боюсь, я не понимаю.

— Конечно же нет. Но вы в этом вопросе, боюсь, пристрастны.

— О? — глаза гаремного кошака сверкнули хищным жёлтым; они с Лорой смотрели друг на друга, не отрываясь, как сошедшиеся на кривой дорожке хищники…

..хотя почему, собственно, “как”? При других обстоятельствах я бы этими разборками, пожалуй, даже насладился. Противники всё же стоят друг друга, если смотреть честно и беспристрастно. Другой вопрос, что я уже окончательно влип, плотно застряв на жёрдочке с одной из сторон.

— И в чём же заключается моя пристрастность?

— В том что вы, господин ректор, при всём нашем уважении к вашему вкладу, не человек. Вы только принимаете человеческое обличье, что… не совсем то, верно?

И снова, разумеется, этот шёпот со всех сторон.

— Верно.

— Что он может знать? Он не человек.

— Написал пару книжечек и думает, что перестал быть котом? Дело котов — ссать в лоток и подлизываться к хозяевам, а не становиться ректорами!

Ауч, как грубо. За что вы так с котиками, изверги?

А тут, между прочим, некоторые коты непревзойдёнными императорами были! Но вообще забавно, конечно: учитывая, что все эти монологи так или иначе созданы котом, всё это обретает куда большую ироническую глубину.

Вот кстати, посмотрел бы я на лица присутствующих, если бы они узнали всю подноготную обеих сторон. Я вот даже не знаю, кто стал бы фаворитом публики: Бон-Бон, перебирающий чужие красные нити своими лапками и манипулирующий драконьей гаремной политикой на благо собственной стороны, или Найделлы с их сынулей, одержимым тварью “нахрен даже не приближайся” класса.

Оба роскошны, я считаю.

— ..Тем не менее, как ректор этой Академии, я должен убедиться, что такие вещи будут рассмотрены несколько более детально. Заявление о том, что жизни фамилиаров не имеют значение, несколько слишком смелое, вы не находите?

Пока гаремный кошак говорил, в комнате снова начало что-то происходить. Атмосфера снова сменилась, как будто по помещению прошла волна. Шепотки стихли, пол под ногами снова стал твёрдым. Я прищурился, услышав шелест паучьих лап. А вот и кавалерия!

— Я не говорила, что жизни фамилиаров не имеют значения…

— Но это именно то, что вы сказали, леди Найделл, — заговорила леди Шийни мягко. — Я, как один из приглашённых экспертов, хотела бы задать пару вопросов леди Персик. Потому что пока что я не совсем понимаю, что происходит.

Взгляд леди Найделл был холоден, как клинок.

— А могу я узнать, в чём именно вы эксперт?

— В примитивной магии, разумеется. К вашим услугам Шилли Канн, одна из выпускников Вел-Лерийской Академии Прикладной Магии. Я помогаю господину ректору с консультациями в этом вопросе, когда возникает необходимость. И вот, я спрашиваю снова: вы говорите, что жизни духов-компаньонов, что разделяют с нами магический путь, не имеют значения? И даже если предположить, что уважаемая Персик неправа в чём-то, не кажется ли вам, что уничтожать, а не учить — не вполне адекватная педагогическая практика? Я не могу не выразить сомнения.

Губы Лоры Найделл дрогнули. Её супруг хлопал глазами, как будто вполне искренне не понимал, что происходит.

Я бы этой парочке даже посочувствовал, не считай я их отмороженными ублюдками: кажется, имея котика из Бездны Безумия на поводке, ребята обленились окончательно и забыли, что кто-то может всерьёз им противостоять. Ха! Подавитесь! Это леди Шийни для вас, дамы и господа!..

..Интересно, она правда посещала какой-то там университет в Вел-Лерии? Впрочем, зная её, я бы не удивился — хотя с тем же успехом это может быть прикрытие, состряпанное кошаком. Он упоминал какие-то подобные связи, если память мне не изменяет.

— Мы здесь сбрались во имя всеобщей безопасности! — шёпот стал громче. Ментельная сила накатила на зал с другой стороны, похожая на туман или разноцветную волну.

— И что же именно Персик сделала, чтобы стать угрозой безопасности? Разумеется, у вас есть факты, которые вы готовы предоставить.

Волна прохладной тьмы и шелеста паучьих лап накатила с другой стороны.

— Сами её слова — доказательства!

— При всём уважении, этого не вполне достаточно, леди Найделл.

Ментальные волны накатили снова и столкнулись. Ох, твой хвост да в трёх местах, какой кабздец… У меня, по ощущениям, каждая шерстинка дыбом встала! Фамилиары заволновались, самые чувствительные постарались забиться как можно глубже. У моего приятеля Бао-Ко глаза стали натурально как два блюдца, что было ничего себе даже по его стандартам. В подпростантсве творилось такое, что воздух почти звенел.

Маги, присутствующие в зале, в большинстве своём не понимали, что происходит. Но самые чувствительные, не-внезапно включая мою хоязйку, испытывали на себе последствия этого, ака дрожь, мигрени, нервное напряжение и прочее. Какая-то девушка вообще сползла на пол в обморок.

…Ну что сказать? Весёлое, я считаю, получается мероприятие.

— В этом вопросе я, как официальный представитель студентки Анати Молл, готов полностью поддержать леди Канн: уничтожение фамилиара — серьёзное решение, опасное для мага, им владеющего. Чтобы пойти на такой шаг, хотелось бы полной уверенности, что он необходим, — ага, а вот и стряпчий вышел на сцену.

— А вы, простите?..

— О, позвольте представиться: Эдар Моррис, к вашим услугам. Я буду представлять интересы госпожи Молл. Как и вы, я хотел бы разобраться в произошедшем и убедиться, что будет принято оптимальное для всех решение. Но для начала, как человек, далёкий от этих сфер магии, я хотел бы разобраться в вопросе. Мы же можем потратить некоторое время на основы, верно? Небольшая консультация от специалистов пойдёт нам всем на пользу.

То, что я услышал, было не шёпотом по умолчанию, но скорее проснувшейся глубинной тягой, живущей в каждом из нас.

“Неужели ты не хочешь услышать все ответы на свои вопросы, а не только те, которые ты ожидаешь услышать?

Неужели ты не хочешь нырнуть во тьму и узнать, что прячется там?

Неужели ты не хочешь знать?”

Холодная волна энергии успокаивала, проясняя разум. Я прикрыл глаза.

Леди Шийни перехватила это поле, не так ли? По крайней мере, в достаточной степени, чтобы разлить в зале холодную и проясняющую разум энергию изначальной тьмы. Шёпот Орди не стих полностью, но начал казаться далёким и, откровенно говоря, бессмысленно-глупым, как заезженная, вечно повторяющаяся пластинка. Энергии, ещё недавно бушевавшие, переплелись и вращались в медленном, контролируемом ритме.

В зале было относительно шумно, но при этом там царила тишина; противоречие — для тех, кто не знаком с понятием “ментальный шум”.

Хм. Что же, посмотрим, как всё решится теперь. Но Найделлам придётся смириться: стол перевернулся… И, глядя на них, это уже очевидно.

Раньше, когда я смотрел на Лору и Джеромо Найделлов, они вызывали у меня смешанные эмоции. Не скажу что прямо страх: я уже дошёл до точки, когда точно знаю, на что способна эта порода, но могу при этом их не бояться. Однако, они всё равно распространяли вокруг себя ауру опасных тварей, от которых поднимались волосы на загривке… Теперь эта аура преимущественно рассеялась, оставив худощавую женщину с нервными, резкими движениями рук и симпатичного мужчину с безумными, отдающими лёгким маниакальным флёром глазами. Они всё ещё ощущались, как могущественные маги, но умудрялись при этом казаться почти что… жалкими? Или, как минимум, совершенно неуместными здесь.

— Итак, — начал между тем господин Моррис, — я не сомневаюсь, что все присутствующие отлично разбираются в этом вопросе, в силу их образования. Но я — простой скромный стряпчий, я все эти годы учился не тому. Потому просветите меня, пожалуйста: на основании чего мы провозглашаем поведение Персик угрожающим? С моей точки зрения, идея товарищества и взаимопомощи звучит не настолько ужасающе, как можно было бы ожидать. Я же правильно понимаю, Персик, что ты это имела в виду?

— Не пытайтесь вложить слова в её рот!..

— Да! — воскликнула Персик. — Да, конечно! Мы с Анати — друзья, компаньоны! Мы можем рискнуть жизнью друг ради друга, потому что так работает дружба!..

Многие в зале теперь смотрели на Персик одобрительно… Или, возможно, не так злобно, как раньше.

Но наивно бы было думать, что всё будет так просто.

— ..Духи и люди не могут быть друзьями, — Джеромо Найделл говорил мягко и сожалеюще, как учитель, отчитывающий маленького ребёнка. На его лице было написано истинное огорчение — и да, снова у меня сложилось впечатление, что он в полной мере верит тому, что говорит. — Вы рассказываете тут очень красивые сказки, но, господа… Дружба между духом и человеком невозможна. Никакие личные отношения невозможны, на самом деле. Это противоречит базовым основам науки. Проще говоря, это — абсурд, противоречащий любой здравой логике. Не стоит пытаться продать эту слезливую историю.

Многие начали переглядываться и шептаться, но стряпчий, кажется, почти что обрадовался.

— О? Тогда просветите меня, пожалуйста, простыми словами по поводу специфики. Почему дружба такого рода невозможна?

Лорд Найделл тяжело, устало вздохнул.

— Видите ли, я слышал подобные истории. Много историй, если разобраться и вдуматься! Люди любят наделять демонов и прочих духов способностью любить, и привязываться, и дружить. Это природа человеческая: видеть в окружающем мире отражение себя самого. Проблема только в том, что природа духов иная.

— Тем не менее, они разумны, не так ли?

— И это всё усложняет, не упрощает, уж поверьте! Духи разумны, но при всём при этом очень часто люди — их сосуды и их добыча… Ах, но давайте рассмотрим это с точки зрения науки. Вы ведь знаете, что в живой природе существует множество разных видов, которые могут иметь разные взаимоотношения друг с другом? Так вот, по отношению к людям духи могут быть либо хищниками, либо паразитами. Какие могут быть чувства при подобном раскладе — в реальной жизни, а не на страницах глупых романтических книг? Любовь и дружба тут — ещё одна приманка, огонёк на носу подводной рыбы, заставляющий добычу плыть сквозь тьму, чтобы быть съеденной в итоге…

Я склонил голову набок. Тут лорду Найделлу следует отдать должное: чувак умеет говорить. И сила его слов больше оттого, что он сам верит в то, что говорит.

..При этом он больной на головушку, правда, чем дальше, тем это очевиднее. Но это уже другая история.

— ..Послушайте, господа. Я работаю в этой сфере уже достаточное количество лет — двести с лишним, если быть точным. Мы с супругой изучаем взаимодействие с духами, преподаём его и видели много раз. Видели мы попытки любить духов, видели и последствия этих попыток. Зачастую включающие в себя трупы. Я могу привести сотни примеров, один другого ужаснее. Потому я скажу вам то, что говорю всем своим студентам: когда вы стоите по разные стороны той границы, что отделяет наши миры, между не может быть ничего личного. Это — первое правило демонолога…

— ..Но эта академия не специализируется на демонологии, — о, отец Белинды подал голос. И выдал очень умную мысль, спасибо ему большое.

Лорд Найделл улыбнулся.

— По сути и форме — специализируется. Можно называть это разными именами, но призыв духов-помощников является классической основой демонологии. И да, я признаю, что в этой академии подобное искусство подняли на новый уровень… Но при этом мы сталкиваемся с рядом деллюзий, ошибок трактовки, ставящих под сомнение безопасность. Мы с супругой пытаемся бороться с этим всеми силами, чтобы и сохранить идею, и убедиться, что всё будет сделано правильно… Поймите простую истину: духи — наши природные противники. Хищники и паразиты, которые охотятся на нас, существа, способные забираться людям под кожу в фигуральном и прямом смыслах. И можно долго и красиво говорить, но никто не может пойти против природы, а значит, её нужно ограничить. Потому единственная дружба, которая возможна между духом и человеком, стоит на запретах и ограничениях. Дух должен быть лишён малейшей возможности пойти против своего человека. Дух должен быть готов умереть за человека, как готова это сделать одомашненная людьми собака. Понимаете аналогию? Только такая дружба между духом и человеком возможна, всё остальное — манипуляции и ложь. Такова правда, даже если она не слишком красива.