Пес Ее Высочества

Эпизод 14, в котором сопоставляют размеры и скорость

Конь нёсся сквозь озарённый убывающей луной лес на такой скорости, что у Беттины всё сжималось от страха. Она крепко зажмурилась, надеясь лишь на сильные руки телохранителя. Сидеть боком, на коне, зимой, будучи завёрнутой в толстое одеяло вместо плаща — то ещё испытание.

Беттину бесцеремонно выдернули из кровати среди ночи. Бьорн схватил её в охапку вместе с одеялом и, не слушая её просьб о приличном платье, выскочил из постоялого двора. Уже на улице Хелен умудрилась надеть ей сапожки. Никто не объяснял, что происходит, это огорчало и пугало, но было привычно. Родители и брат всегда отмахивались от неё из-за того, что она не быстро соображала, так что это не было удивительно. Но никто не отнимал право слушать.

Сейчас всё окружающее напоминало продолжение странного сна.

Отряд герцога подняли по тревоге, они суетились с оружием и строились возле постоялого двора. Где-то неподалёку раздался злобный рёв, затем Эрик сказал, что это мэр хватил лишнего и надо держать оборону. Кричал, что ему нужна принцесса. Беттина удивилась. Зачем ему она? На танец пригласить?

Хозяин постоялого двора, невысокий тощий мужчина по имени Джек, давал наставления Бьорну, куда ехать, на случай, если великан успеет их увидеть и бросится в погоню. Некое место, куда стоит завести коня и резко свернуть, когда великан будет рядом. Там его ждал традиционный сюрприз от избирателей. Джек, оказывается, был мастером по поимке великанов и в его словах никто не усомнился.

— Увидишь столб, выкрашенный жёлтым, подпусти мэра поближе и сворачивай влево, понятно? — так Бьорна поучал Джек.

— Да.

Беттина не могла понять, из-за чего злится душка мэр. Почему не было времени надеть тёплое бархатное синее платье и подбитый мехом плащ, почему всё это ночью?

— Держитесь крепче! — раздался над ухом голос Бьорна.

И они помчались.

Бьорн забыл уточнить, за что держаться — она была спелёнута, как младенчик, и то, что до сих пор не оказалась где-то в сугробе, было одиночной заслугой телохранителя. Она мечтала оказаться в его объятиях, но совсем не так. Беттина едва не захныкала — так было досадно, — но зубы снова клацнули, и плакать стало некогда.

Столько потрясений у неё с тех пор, как покинула дворец…

— Принцесса, моя любовь к тебе будет огромной, как мои размеры! — раздался позади жуткий крик.

Она вздрогнула, съёжилась, и Бьорн тут же прижал её крепче.

— Не бойтесь.

Земля дрогнула. И ещё раз. И ещё…

— Пр-р-роклятье!

— Что случилось? — Беттине удалось высунуть голову так, чтобы мех не попадал в рот.

— Не удер-р-ржали… Ничего, нас ему не догнать!

Конь стрелой летел по утоптанной дороге среди леса, всё, что оставалось Беттине — смотреть на обочину. Под яркой луной чёрные ветви леса казались совсем страшными и будто тянулись схватить её, сорвать с седла. Земля под великаньей поступью вздрагивала всё чаще, и он так страшно смеялся…

— Утю-тю, моя красавица! — гоготал он, а принцессе казалось, будто этот голос звучит со всех сторон. — Будь моей музой!

Конь под ними храпел, Бьорн рычал без слов — когда этот звук проникал сквозь одеяло и ввинчивался вибрацией под кожу, Беттина почти переставала бояться.

Он рядом.

Он её защитит.

Он…

— Столб! Слава Светозарным!

Бьорн натянул поводья. Конь заржал, коротко и зло, но притормозил, а потом и вовсе остановился, нервно перебирая ногами на одном месте.

— Жди, Буцефал, жди, — уговаривал его Бьорн.

Великан показался из-за деревьев. Шёл он неторопливо, но каждый его шаг безумно сокращал расстояние, и от страха зрение Беттины снова изменилось. Красный свет луны, красные глаза сверкали в ветвях деревьев…

Красные крылышки зимних фей.

Странно… Но красиво.

— Бьорн, тут феи…

Он даже не повернул головы.

— Есть дела поважнее.

Голос телохранителя был такой же холодный, как воздух вокруг. Из него исчезло тепло, и он старался не смотреть на неё. Что за перемена, когда она случилась? Как он вообще смеет её игнорировать⁈

Беттина надула было губы, но тут великан раздвинул деревья и распахнул объятия:

— Эй, красотка, я не такой уж плохой, украду тебя только на выходные, никто не заметит!

Он сделал ещё шаг.

Бьорн хлопнул коня по шее, и тот с места сорвался в галоп. Беттина пискнула, чувствуя, что начинает соскальзывать, её тут же подхватили, приподняли чуть выше, дав возможность коротко глянуть назад.

Великан добрался до столба — он казался таким огромным и был так близко, что она снова зажмурилась.

В следующий миг она услышала треск, брань и крики — сквозь рёв великана прорывались тоненькие голоса. Феи причитали, что муж Нерины снова сбрендил.

Бьорн снова притормозил, развернул коня, и Беттина успела увидеть, как великан уходит под землю, резко уменьшаясь в размерах.

— Не-е-ет! — кричал он уже не таким мощным голосом, а в следующий миг попросту исчез.

Бьорн заставил коня подойти ближе, и они смогли заглянуть в яму.

Там, на дне, лежал уже не великан — обычный человек. Вокруг него суетились ледяные феи, магией создавали одеяло изо льда, сковывающее движение, и обещали ему кары в лице его супруги.

— Не может быть… — От удивления Беттина совсем перестала бояться, краснота постепенно выцвела из окружающего мира, успупив место голубоватому сиянию крылышек и снежной пыльцы. — Бьорн! Его жена — фея!

Он не ответил, только повернул голову в сторону города, откуда слышались топот лошадей и крики людей.

Подмога была близко.

Когда ему велели хватать принцессу в охапку и гнать прочь из города, Бьорн молча подчинился приказу. Конечно, её нужно было увезти подальше от пьяного гиганта. Конечно, отряд в тридцать человек, усиленный ведьмой и вампиром, сможет удержать великана, до тех пор, пока они не отъедут подальше. Конечно, меры предосторожности, принятые горожанами, должны сработать.

Ему удалось отстраниться от всех эмоций и осознать, в какой тугой узел завязалось всё внутри, он сумел лишь когда попытался вздохнуть с облегчением после падения великана в яму — расслабиться хотя бы немного получилось далеко не сразу. В голову потихоньку возвращались мысли, на которые не хватало внимания во время выполнения задания…

И первая была о том, что он держит в объятиях девушку, одетую всего лишь в ночную сорочку, сапожки и одеяло.

Морозная зимняя ночь вдруг показалась жаркой. Нет, он наверняка умудрился как-то прогневать богов, знать бы ещё, чем и когда. Может, жрец прав и молитвы действительно помогут? А может, следовало положить больше монет в чашу для пожертвования? В следующем храме нужно будет купить самую большую свечу, и…

Нет, сперва он должен поговорить с Эриком. И ведь нарочно торчал у дома мэра, ждал, когда капитан изволит выйти из гостей! Бросать всё и немедленно уезжать, подводя решительно всех, Бьорн не собирался, однако совет всё же был бы кстати, как и поддержка капитана в стремлении избегать общества принцессы.

Избежишь тут, как же.

— Бьорн! — Беттина сердито пихнула его плечом, и он осознал, что она, кажется, что-то говорила. — Как великан может жениться на фее?

Бьорн припомнил подслушанный под окном мэра разговор о размерах. Если множество фей, действуя слаженно, сумели сделать всё тело великана почти человеческим, возможно, одной удаётся на некоторое время уменьшить хотя бы…

Так. Не думать об этом.

— Наверное… Они друг друга сильно любят.

Он тут же мысленно обругал себя за сказанное, постарался убрать эмоции и уставился на дорогу — за стволами уже мелькали огоньки факелов. Хорошо бы Эрик и Хелен додумались приехать за принцессой в карете.

Краем глаза он увидел, что Беттина запрокинула голову, чтобы глядеть ему в лицо.

— Да, — проговорила она задумчиво, — на празднике он так нежно о ней говорил… Как же это романтично! Быть вместе, несмотря на… на всё!

Бьорн невольно опустил взгляд. В глазах принцессы отражались луна и звёзды, и он тонул в этих глазах, и всё на свете становилось неважным, и её губы снова так близко…

Но он. Может. Сопротивляться.

Светозарные Трое, да будьте милосердны…

Бьорн вскинул голову и успел заметить, как мимо пронеслась чёрная тень.

В следующий миг конь дико заржал, заплясал на месте и рванул по дороге в ночь.

Беттина вскрикнула и уткнулась лицом в мех. Бьорн прижал её к себе левой рукой, правой вцепился в поводья, но конь с истерическим ржанием мчался дальше, не реагируя ни на окрики, ни даже на рычание. Деревья проносились мимо, ущербная луна с интересом наблюдала за скачкой, фонтаны снега вылетали из-под копыт, и куда ж несёт эту скотину⁈

К счастью, скинуть седоков конь не пытался, а через некоторое время начал уставать. Когда животное перешло на рысь, Бьорн медленно выдохнул и позволил себе слегка ослабить объятия.

Он готов был поклясться, что увиденная им тень была летучей мышью, а не страдающей от бессонницы вороной. Значит, вампиры не оставили своих планов. А может, и зелье великана испортили тоже они? Нужно поскорее разворачиваться и возвращаться — пока у него заняты обе руки, он даже меч выхватить не сумеет.

Конь перешёл на шаг, а потом и вовсе остановился, но разворачиваться отказался наотрез. Бьорн прошипел ругательство и, оглядевшись, заметил чуть впереди маленькое придорожное святилище. Там не горело ни единого огонька, но, по крайней мере, было место, чтобы укрыться от ветра и присесть.

Бьорн соскочил на дорогу, осторожно снял с седла принцессу и потянул за повод коня. Тот нехотя сделал несколько шагов и встал ровно напротив святилища, устало наклонив голову, словно и сам хотел спросить совета у высших сил — а то и пожаловаться на недотёпу-хозяина. Беттина огляделась и сморщила носик:

— Это ещё что?

— Приют для усталых путников, — отозвался Бьорн, сквозь наметённый на обочину снег протаптывая тропинку к статуе.

В таких святилищах обычно делали одну — на круглой, сужающейся к вершине каменной стеле на высоте человеческого роста были грубо вырезаны три стилизованных лика в обрамлении символов солнца, луны и звёзд. Полукруглая стена из дикого камня прикрывала статую со спины, а снизу на ней имелся выступ, игравший роль скамьи. Постамент занесло снегом, и Бьорну пришлось повозиться, чтобы откопать три масляные лампадки и зажечь огонь.

«Отец-Солнце, да очисти помыслы наши благодатным сиянием…»

Беттина за его спиной нетерпеливо кашлянула. Бьорн поспешно стряхнул снег с каменной скамьи и накрыл её своим плащом.

— Присядьте. Мне нужно успокоить коня.

Принцесса неохотно сделала шаг, остановилась и поёжилась.

— Эта штука страшная, — заявила она. — И смотрит на меня. Я не устала. Я лучше помогу успокоить коня, можно?

Не дожидаясь ответа, она шагнула назад. Бьорн одним прыжком оказался рядом — раздражённое животное могло и укусить, и копытом ударить, — но конь только тяжело, почти по-человечески вздохнул и ткнулся в протянутую ладонь девушки.

— Ах, ты мой хороший, ах, ты мой сладкий, — заворковала она, гладя его морду. — Ты испугался? Не бойся, Бьорн нас обязательно защитит. Он ведь такой сильный, смелый, умный…

Она с лукавой улыбкой глянула через плечо. Бьорн поспешно отвёл взгляд и начал молитву сначала — помыслы срочно потребовали чистки.

Нет, ну зачем, зачем надо так смотреть⁈ Зачем улыбаться? Зачем словно бы случайно перехватывать угол одеяла так, что в щели между двумя кромками становится видно отделанный кружевом подол сорочки, и складки тонкой ткани бесстыдно обрисовывают контур бедра? Ей что, не холодно⁈

Хотя ему вот, например, жарко.

Пресветлые Боги, есть ли у вас та самая совесть, которую жрецы неутомимо пытаются взрастить в прихожанах⁈

Беттина мягко потянула повод, и конь послушно пошёл за ней, разворачиваясь мордой к городу. Бьорн ощутил укол досады — раньше его боевой жеребец и не думал слушаться посторонних. Может, она снова использует какую-то нянину магию? А может, дело в том, что его хозяин тоже готов идти за этой девушкой на верёвочке, как послушная собачка?

Нет, не думать об этом. Лучше прикинуть, что нести обратно двух седоков с той же скоростью скакун вряд ли сможет, но Хелен наверняка догадается послать кого-то за ними в погоню. Пусть не карета, но сменная лошадь была бы весьма кстати. А лучше — две лошади, ведь если принцесса умеет с ними договариваться, то сумеет и удержаться в седле даже в одеяле…

Надеждам не суждено было сбыться.

На дороге снова мелькнуло чёрное. Спустя мгновение напротив святилища встал высокий стройный мужчина в строгом тёмном костюме. Конь издал испуганное ржание, попятился, повернулся боком — и Бьорн увидел блондинку в красном платье, знакомую по кабинету гнома.

Да чтоб вас всех.

Сдержать ругательства не удалось, только приглушить до бормотания сквозь зубы.

— Бьорн? — удивилась Беттина. — Что там?

Она выглянула из-за коня на дорогу, нахмурилась и запахнула одеяло поплотнее.

— Кто вы такие?

— Доброй ночи, ваше высочество, — сипло и почти без выражения проговорил мужчина. В его тёмных, аккратно приглаженных волосах не было ни малейшего проблеска седины, и лицо выглядело молодым, но отсутствие мимики выдавало возраст. — Какая приятная встреча. Ваш жених уполномочил нас встретить вас и проводить к экипажу. Это недалеко.

— Герцог? — удивилась принцесса. — Он здесь?

Вампир раздвинул тонкие губы в снисходительной улыбке.

— Наш повелитель носит титул попроще, однако власти имеет куда больше. Повелитель вампиров шлёт вам своё восхищение и предложение руки, сердца и бессмертия.

— Но я же… — Беттина вытащила из-под одеяла руку, и на безымянном пальце в лунном свете блеснуло кольцо. — Я ведь уже…

— Обряд, насколько мне известно, не завершён. Барон Вэлериу не любит отказов.

— Вы её не получите.

Бьорн оскалился не хуже вампира, но тот лишь покачал головой, зато женщина в красном мелодично рассмеялась.

— Не тебе решать, шавка, — пропела она. — Твоё место — в будке на цепи.

— А твоё — в гр-р-робу, с осиной в гр-р-руди, — огрызнулся Бьорн. — Пр-р-рочь, падаль!

Женщина вновь рассмеялась, мужчина покачал головой.

— Вы плохо воспитали своего пса, ваше высочество. Он смеет лаять без команды.

Беттина выпрямилась и вздёрнула подбородок.

— Бьорн — человек и мой телохранитель, — проговорила она надменно и почти спокойно — будто и не было леса, одеяла и смертельной опасности, а дело происходило во дворце на балу. — Воздержитесь от оскорблений. А барону передайте мою признательность и извинения. Я польщена и благодарна за предложение, однако принять его не могу. Я дала клятву и нарушать её не собираюсь.

На последних словах её голос дрогнул, сквозь маску светской дамы проступил образ испуганной девушки. Бьорн потянул коня за повод, вынуждая сойти с дороги, а потом поймал взгляд принцессы и кивнул на святилище.

— Вампиры не подойдут к статуе, пока горит огонь, — шепнул он.

Беттина прикусила губу, глянула на статую, на врагов, но послушалась и медленно отступила под прикрытие святилища. Бьорн неслышно выдохнул — теперь к ней не подберутся со спины, — и потянул из ножен меч.

— Вы её не получите, — повторил он.

Отец много рассказывал ему и братьям о вампирах. Старый оборотень лично упокоил не одного и не двух кровососов — счёт шёл на десятки, а с тех пор, как на охоту вышли его сыновья, всякая нечисть обходила земли клана десятой дорогой. Жители деревень, находящиеся под защитой замка, могли без страха гулять по ночам. Бьорн знал уязвимые точки, помнил особые приёмы и был готов сражаться. Но оборотни выходили на бой с вампирами стаей, а он был один — и, как справедливо заметила принцесса, он был человеком.

То, что он не спешил сменить облик, от вампиров не укрылось.

— Постой-ка, — протянула блондинка. — А я ведь тебя знаю! Гобус целый вечер после вашего отъезда ныл про мелкую пакостную тварь, пробравшуюся в его кабинет. Но он-то думал про обычную собаку, а это, выходит, был ты? Мелкая несуразность на тонких ножках?

Она расхохоталась. Бьорн пожал плечами и взмахнул мечом, разминая руку. Принцесса была у него за спиной — и будь он проклят даже в посмертии, если хоть один кровосос до неё доберётся!

— Ваше высочество, проявите благоразумие, — подал голос вампир. — Вам неприятно будет смотреть, как мы порвём на куски вашего стража. Но если вы согласитесь пойти добровольно, мы, так и быть, сохраним ему жизнь.

Бьорн почти собрался сказать, что это он сохранит вампирам жизни — при условии что оба уберутся. Но тут же вспомнил, что отец не советовал долго болтать с врагами.

А ещё отец считал, что перед дракой любой уважающий себя оборотень должен издать боевой клич.

Гулкий, переливчатый вой взлетел над кронами деревьев, спугнул стаю сонных ворон, стряхнул снежные шапки с ближайших елей. Вампиры поморщились, а потом женщина улыбнулась, холодно и страшно, и склонила голову к плечу.

— Красивый мальчик, — проговорила она. — Даже жалко. Убью быстро.

В следующий миг она сорвалась с места.

Сперва Бьорну показалось, что он себя недооценил — уворачиваться от выпадов удавалось легко, пару раз он сумел достать противницу мечом, да ещё успевал следить краем глаза за её приятелем — тот в бой не рвался и мог попытаться похитить принцессу, пока блондинка отвлекает единственного охранника. Но довольно скоро оказалось, что сытая, сильная вампирша просто решила позабавиться. Она смеялась, танцуя уходила из-под ударов, и с каждым вдохом двигалась всё быстрее.

Вот когти с мерзким скрежетом полоснули по кирасе. Вот затрещал, разрываясь, рукав. Вот обожгло щёку, в воздухе запахло кровью, и глаза вампирши засияли алым…

Следующий удар оказался так силён, что отшвырнул его в снег, выбив меч из руки. За спиной вскрикнула Беттина, но Бьорн тут же вскочил и врезал кулаком по мелькнувшей слева смазанной тени — вампирша с воем отлетела в кусты на противоположной стороне дороги, и её платье расплескалось по веткам брызгами красного.

— Моргана, милая, не стоит так нервничать, — подал голос вампир. — Вам не идёт это выражение лица.

Кусты оказались не то терновником, не то боярышником. Острые шипы расстались со своей добычей с неохотой — клочья ткани так и остались на ветках странными зимними ягодами. Выбравшись на дорогу, вампирша оскалилась и зашипела.

— Это натуральный шёлк пауков-людоедов с Красных островов! — хрипло рявкнула она, приподнимая изодранный подол. — Вы оба, вы хотя бы представляете, сколько он стоит⁈

Бьорн подхватил меч и снова встал между святилищем и врагами, тяжело дыша. Вампир с неудовольствием покачал головой.

— Вы потеряли последний шанс на быструю смерть, юноша, — скучным голосом проговорил он. — За испорченное платье она захочет заставить вас страдать, и долго, а у нас совсем нет времени. Моргана, дорогая, чего вы ждёте, рассвета? Сломайте ему ногу, а лучше обе, чтоб лежал и не дёргался, и развлекайтесь в своё удовольствие, а мне нужно доставить девушку к барону.

Вампирша оскалилась — и кивнула.

На этот раз Бьорн не успел за её броском и оказался в снегу раньше, чем сумел среагировать. Меч снова отлетел в сторону, в голове от удара зашумело, перед глазами замелькали звёздочки. Острые когти вцепились в плечи, не давая подняться, безумное лицо с горящими глазами на фоне ночного неба казалось образом из кошмарного сна. Он снова услышал крик Беттины, рванулся изо всех сил, коротко взвыл, когда коготь проткнул одежду и впился в руку, на всплеске злости отпихнул вампиршу от себя и вскинул руку, ожидая удара…

Но его не последовало.

В повисшей тишине отчётливо прозвучало шипение и хлопанье крыльев, потом короткий возмущённый вскрик — а сразу за ним невнятное хлюпанье и хруст ломающихся позвонков.

Бьорн вскинулся и успел увидеть, как падает в снег тело вампира, а громадный доберман, размером если не с коня, то с пони точно, брезгливо сплёвывает прокушенную голову.

Всё-таки услышали.

Ещё двое огромных псов неслышно выскользнули из леса — Бьорн был уверен, что оба ухмыляются. Четвёртый, самый крупный, досадливо рявкнул вслед рванувшей в небо летучей мыши, но преследовать сбежавшую вампиршу не стал. Вместо этого он встряхнулся, отбежал под деревья и очень скоро вернулся человеком — штаны надел, рубашку натягивал уже на бегу.

Добежал, упал на колени, положил ладони на плечи…

— Младшенький, ты со своими дурацкими подвигами родителей в гроб вгонишь раньше времени! Ты жив? Цел? Что это за девица? Какого демона ты вообще полез в драку с кровососами в одиночку⁈

Бьорн с досадой рыкнул, отмахнулся от попыток себя осмотреть, а то и обнюхать, поднялся и обернулся. Беттина стояла у самой статуи, прижавшись щекой к конской морде, и что-то шептала, придерживая свободной рукой сползающее одеяло. И она, и конь смотрели мимо него на громадных псов одинаково испуганными глазами.

Бьорн постарался ободряюще улыбнуться.

— Ваше высочество… Позвольте представить моего брата Леона. Лео, это принцесса Беттина.

Впервые за всю жизнь Бьорн увидел старшего брата, которому нечего, вот совсем нечего сказать.