Пес Ее Высочества

Эпизод 5, в котором обсуждают осину, капусту и пиво

Несмотря на сложный день, Хелен ещё долго не спалось — мешали сцены из поганой книжонки. Закроет глаза — и огромная мурашка примерещится, а то и лобзания герцога и простолюдинки. Чтоб этого вампира дурнохвосты преследовали!

Тьфу!

Хелен ворочалась с боку на бок, с неудовольствием ощущая комки соломы в матрасе — Храбропузик не был зажиточным, что уж говорить, — и проклинала всеобщую грамотность. Предыдущий король, отец Эдуарда, чтоб ему икать на том свете не переставая, на старости лет облагодетельствовал подданных реформой, объявил, дескать всем следует знать грамоту.

Как хорошо было раньше: читать и писать умели одни монахи, а теперь что? Каждая дурында может накалякать романчик, от которого потом порядочные люди уснуть не могут, а некоторые непорядочные создания ещё и вслух почитывают. Её милой подопечной это конечно же не касалось, она просто слишком наивна и юна.

Да ещё Теобальд про засаду подслушал, и теперь Хелен была уверена, что завтра в пути за каждым кустом будет видеть грязных вонючих разбойников, а то и во сне.

Два раза тьфу!

Задремать ненадолго всё же удалось, но проснулась Хелен со вторыми петухами — за узким окошком царила кромешная тьма. Жуткая жажда, холод в покоях и комья в матрасе заставили её подняться и погнали на кухню, где хозяйничала её знакомая, стряпуха Анетта, которую однажды выручила ведьма.

— Когда зеваешь, широко рот не разевай, не то таракан запрыгнет, — гаркнула Хелен за спиной Анетты, и сонная кухарка едва не выронила железный прут, которым поправляла брёвнышки в большом камине.

— Хелен, так тебя разэдак! — она бросила прут, погрозила ведьме закопчённой сковородой и сразу смягчилась: — Слыхала, что со свитой принцессы пожаловала жуткая карга, но не думала, что это ты. Рада тебя видеть.

— А поди ж ты, я. Как твой супружник поживает? — спросила Хелен набивая трубку и совсем не обижаясь на слова стряпухи.

Уютный огонь уже занялся, разгоняя ночную сырость и холод, ведьма зябко поёживалась возле него. Скорее бы лето, эти невыносимые холода года с каждым годом всё длиннее и длиннее, а кости моложе не становятся. В Приграничье, говорят, климат намного мягче — горячие источники подогревали озёра и воздух, а герцог, она слыхала, нанял мастеров да пустил тёплую воду в замок по хитрым трубам, так что и печи топить не нужно…

— Да как, кукарекает, но совсем редко, — Анетта шустро доставала продукты из деревянных коробов и швыряла на стол.

Однажды она пришла к ведьме за средством от пьянства — муж не просыхал и все деньги просаживал в кабаке. Вначале Хелен сварила обычное, которое помогало в большинстве случаев и было дешевле. Но пьяница оказался из того меньшинства, кому зелье что блоха на собаке — кусает, но жить не мешает. Анетта ревела, что дитя в грязных пелёнках, и Хелен предложила эксперимент — новый рецепт с дополнительным заклятием. Выпил — кукарекай.

Поначалу пьяница веселился.

— Домашний курочий концерт каждый день! — вспомнились Хелен слова кухарки.

Однако очень скоро от «петушка» отвернулись приятели, соседи и родственники стали смеяться. Пить стало решительно не с кем, да и мало-помалу подняла голову похороненная на дне личности гордость. Пьяница с трудом, но стал трезвенником.

— Значит, хорошо живёшь теперь?

Ведьма выпустила колечко дыма в камин и совсем было разомлела от тепла, но из головы не шёл клятый вампир и его россказни про Гобуса Храбропузика. Авось Анетта что подскажет или сболтнёт ненароком.

— Да как… Живём хорошо, да в округе неспокойно, — как по заказу запела стряпуха.

— Чего стряслось?

— Вампиры посжигали теплицы с чесноком и распоясались! — Анетта зло всадила кулак в тесто. — Представь, коров в вымя кусают — кровь с молоком у них лакомство; несколько девок из Мшелого холма зачаровали и опорочили. Нет покою, ох нет.

— А что Гобус?

— Грит, монеты не звенят в карманах, да и зима, как снег сойдёт, то может быть что-то и решится. И всё Светозарными клянётся, благочестивый стал.

— Странно, — задумалась Хелен.

— Погодь, я тебе сейчас чего ещё расскажу, — кухарка уперла руки в боки, так её пробрало до сплетен. — Тут на прошлое новолуние братья евоные были, Тробус и Жмобус, побыли два денька, а как уехали, так Гобус наказал рощицу осиновую вырубить. Отправил дерево вслед за братьями, а сам тут похвалялся, дескать трёх зайцев разом убил.

Хелен крепко задумалась.

Осина была вредна не только в виде кольев для вампирской братии: если в плетень повтыкать осиновые веточки, то в такую изгородь не может войти ведьма. Не такая добропорядочная, как Хелен, а действительно злая, одержимая тёмными силами.

Получается, что Гобус заработал монет, но оставил своих людей без защиты. Ведьма чувствовала, что это не её стезя, и нужно бы шепнуть охране Беттины эти слухи.

Гобус Храбропузик замыслил недоброе!

Эрику не нравилась эта принцесса, не нравилась дорога, не нравились королевские рыцари (все вместе и олух, таскающийся за девчонкой, персонально), и вообще ему — нет, сэр! — ничего не нравилось.

Как доверенное лицо и, если уж честно, единственный близкий друг, капитан мог высказывать своё мнение сюзерену без какой-либо цензуры. Этим правом он воспользовался, подробно и в красках живописав, какой несусветной глупостью станет для серьёзного человека женитьба на соплюхе. Сказал, что балаган со свадьбой сделает герцога посмешищем для всего королевства — седина, мол, в бороду и всё такое. Сказал, что при их разнице в возрасте надеяться на появление наследника глупо, зато нет сомнений, что молодая вдова выскочит замуж повторно, и на выбор кандидата повлиять точно не выйдет. Сказал, что, в конце концов, если уж так не хочется отдавать замок племяннику, можно усыновить мальчишку из обедневшего рода, воспитать, обучить, и тот по гроб жизни будет благодарен.

В ответ на эту прочувствованную речь герцог назвал его болваном и велел собираться.

Личное мнение никак не влияло на добросовестность, с которой Эрик выполнял приказ. Вот и сейчас, останавливаясь на ночёвку в условно дружественным замке, он лично обошёл все входы и выходы, поставил двух стражников у двери принцессы и четверых — снаружи под окнами, а ещё проверил особым амулетом, определяющим яд, сперва приготовленный для гостей ужин на кухне, а потом и овёс на конюшне. Мальчишка-конюх получил монетку и приказ следить в оба, и после его клятвенного обещания всю ночь не смыкать глаз Эрик счёл себя вправе немного отдохнуть.

Однако угощение, хоть и не было ядовитым, сумело проявить коварство.

Эрик потёр ноющий желудок, помянул тёмных демонов и перевернулся на другой бок. Старый соломенный тюфяк кололся даже сквозь рубаху, тонкое одеяло почти не спасало от холода, храп свободных от дежурства товарищей и мёртвого мог бы поднять, но все эти мелочи не помешали бы здоровому сну бывалого вояки. А вот изжога…

Вообще-то к сорока двум годам Эрик научился договариваться со своими потрохами путём проб, ошибок и долгих препирательств с замковым лекарем. С сожалением пришлось отказаться от маринадов, перца с горчицей, лука и чеснока, без сожаления — от капусты во всяком виде. Против умеренного употребления красного вина лекарь не возражал, считая оное полезным для крови, а вот за мясо шла переменная борьба — при последней встрече пришлось уступить жареное и копчёное, выторговав взамен пиво.

Победа далась с немалым трудом, потому Эрик почти час валялся в постели, пытаясь убедить себя, что на самом деле у него всё хорошо. А если есть какое неудобство, то виновата та запечённая с кашей тыква, недаром от одного взгляда разваливалась, и картошка в похлёбке выглядела подозрительно зеленоватой… Точно ведь ушлый гном попытался скормить проезжим рыцарям залежавшиеся продукты! Но это ерунда, это пройдёт, и не такое приходилось жрать, подумаешь, лишний раз до сортира добежать придётся, а то, что пиво горчило на языке и отдавало кислятиной…

Нет, ну не может же быть!

Спустя ещё четверть часа Эрик вздохнул, ещё раз выругался и побрёл на кухню. Последняя надежда требовала ещё раз допросить кухарку о качестве и количестве ингредиентов — та уверяла, что капусты в похлёбке точно нет, но вдруг соврала? Здравый смысл подсказывал прихватить мешочек с травяным сбором, который лекарь велел заваривать в подобных случаях.

Конечно, споря с лекарем, Эрик имел в виду не местное пойло, а продукцию пивоварни из Белоречья — городка, соседнего с замком. Там варили пиво пяти сортов, с травами, на меду, и продегустировать сей дивный нектар съезжались ценители из всего Приграничья. Хозяйка пивоварни, Розетта, дама пышных форм и чудесного нрава, весьма благоволила капитану герцогской стражи и имела в его глазах один-единственный недостаток — ревнивого мужа.

При воспоминании об этом пренеприятном субъекте Эрик машинально потёр щёку — синяк уже сошёл, а вот воспоминания остались. Обидно было даже не то, что получил в морду — дело, в конце концов, житейское. А вот показываться в окрестностях пивоварни ему не стоило в ближайшие пару месяцев. И ещё хуже было то, что герцог рассердился и пообещал, что в случае нового любовного скандала женит Эрика на первой подвернувшейся девице, да и дело с концом.

Голоса он услышал ещё из коридора. Эрик притормозил, прислушался и с долей досады опознал старую Хелен. Ведьм он не боялся, а от этой ещё и была польза — под её присмотром девчонкины шавки в пути почти не досаждали. Но Эрик задал бы пару вопросов гению, подбиравшему няньку для принцессы. Чему такая может научить ребёнка — насылать проклятия? Курить всякую дрянь? Смешивать зелья?

Хотя…

Эрик взвесил на ладони мешочек с травами, кивнул сам себе и толкнул дверь.

— Доброй ночи, дамы.

Ведьма сощурилась на него сквозь дым и молча кивнула. Кухарка ойкнула, подскочила, обернулась и воинственно упёрла руки в бока:

— А, опять ты, господин хороший! Ну как, никто с моей стряпни не потравился?

Эрик припомнил, что проверка на яд кухарку весьма обидела, и примирительно выставил ладони перед собой:

— Но-но, без претензий. У тебя, хозяюшка, своя работа, у меня своя, и за людей я отвечаю. Яд ядом, а кому-то и с обычной капусты сплохеть может.

Кухарка закатила глаза:

— Да не было там капусты, не было, сколько ж повторять тебе! И не бывает её на кухне, весь урожай хозяин забирает. Пиво он из неё варит, ясно? Семейный, говорит, гномий рецепт, «Королевская слабость» называется. Не веришь, так пойди к нему и спроси!

Пиво? Из капусты⁈

Да как этого гнома вообще земля носит⁈

Желудок в ответ на хозяйское возмущение плеснул горечью. Эрик закашлялся, скривился, потёр живот и встретил внимательный взгляд ведьмы. Та не то хмыкнула, не то вздохнула, а потом отложила трубку и поманила пальцем:

— А ну, иди сюда, болезный, и рубаху сымай. Да не мнись, чай, не девица. За тем и пришёл, а?

Эрик молча развёл руками — за тем, чего уж, — и послушно принялся раздеваться. Надеяться на чудесное исцеление было бы глупо, но вдруг зелья и чары окажутся посильнее лекарских трав?

Ведьма тут же принялась мять и щупать его живот на удивление сильными пальцами — большого труда стоило не охать. Кухарка фыркнула и отвернулась, но Эрик чуял — смотрит, потому и плечи расправил, и спину выпрямил, и старался даже не морщиться слишком уж сильно. А хороша ведь бабёнка, вся такая округлая, щёчки с ямочками, прядка кудрявая из-под косынки выбивается…

От очередного тычка под рёбра его скрючило так, что еле удалось вздохнуть.

— Ты смотри, да не засматривайся, — еле слышно шепнула вредная старуха. — А то я и пониже могу ткнуть, чтоб лишних мыслей более не возникало. Анетта — женщина приличная, замужняя, нечего к ней подкатывать.

Эрик хотел было возразить, что и не собирался даже, и вообще знает он таких, приличных да замужних — сперва глазками стреляют да смущаются, а потом такое вытворяют… Но для разговора требовалось разогнуться и вздохнуть поглубже. А ведьма, отодвинувшись, как ни в чём не бывало принялась командовать кухарке, какая ей нужна кастрюлька, какие травки, и на столе уже выстроились в ряд невесть откуда взявшиеся пузырёчки из тёмного стекла…

— Да ты не стой столбом, — снисходительно бросила она Эрику. — Лекарство ещё четверть часа вариться будет. Присядь, водички выпей, развлеки дам беседой. Так говоришь, Анетта, всю осину в окрестностях повывели?..

Хелен продолжала прерванный разговор с подругой, участливо охая и расспрашивая, а та, хоть и косилась на Эрика поначалу, быстро переключилась на собственные проблемы. Осины в округе не осталось, чеснок вывели, вампиры распоясались, а горничная, когда в кабинете пыль протирала, слышала, как волшебное зеркало под покрывалом бормотало что-то про разбойников да засады. Девка перепугались чуть не до смерти, а хозяин как на её визг явился, наорал, да теперь у кабинета стражу ставит и не пускает никого…

— Теперь смотри — десять капель на стакан воды, это при боли. Пей, пей, не кривись! Во-о-от, чуешь, помогает уже? А потом будешь принимать по три капли натощак две недели, вот, держи пузырёк. И воды тоже пей больше — чистой, тысяча горбатых моллюсков!

Боль и вправду резко пошла на убыль, и радость затмила мерзкий вкус зелья. Эрик сжал драгоценный пузырёк в кулаке и рассыпался в благодарностях и комплиментах, Хелен захихикала, отмахнулась, встала со скамьи и тут же напоказ охнула и потёрла спину.

— А проводи-ка ты меня, добрый рыцарь, до комнаты, — подозрительно ласково попросила она. — У меня там снадобье от радикулита… Нет, Анетта, ты оставайся, не переживай…

Эрик галантно подхватил старуху под руку, вывел из кухни, довёл до лестницы…

— А теперь иди и проверь, что за шторм мутит этот рыжий хрен, — окрепшим голосом велела старуха. — Не приведи боги, обидит мою девочку! И смотри, медуза тебе в глотку, постарайся, а то ж отмахнёшься ещё от бабьих сплетен, а мне всего пару слов сказать надо, чтоб действие зелья обратить. Понял? Вот и выполняй!

Эрик скривился — подловила, старая карга! — но кивнул. Сплетни и слухи тоже не на пустом месте появляются, проверить надо…

Тот, кто добавляет капусту в пиво, способен на любую подлость.