Пес Ее Высочества

Эпизод 30, в котором позволяют себе немного больше

Беттина успела спуститься лишь на три ступени, когда наверху возмущённо взвизгнула петлями резко открывшаяся дверь.

— Госпожа?

Она обернулась. Бьорн стоял на середине лестничного пролёта, одной рукой вцепившись в перила, второй придерживаясь за стену. Повязка всё так же закрывала половину его лица, рубашки на нём не было, обуви тоже, а забавные штанишки из тонкой светлой ткани едва доходили до щиколоток. Беттина подняла свечу повыше и невольно задержала дыхание — как он всё-таки хорош! Раньше она считала эталоном мужской красоты статую Короля-Солнца из дворцового парка, но сейчас мраморный бог однозначно проигрывал. Попросить бы Эдуарда убрать ту статую и сделать новую, и чтобы Бьорн позировал…

Хотя нет — тогда на него будут пялиться все, а она предпочла иметь его в безраздельном пользовании.

Беттина вздохнула, облизала губы и тут же сама на себя рассердилась, а на него вдвойне. Он, значит, ходит тут практически голый — а нотации о приличном поведении читают почему-то ей!

— Ты должен быть в постели, — напомнила она раздражённо.

— Вы тоже, — буркнул он и зевнул так заразительно, что Беттина едва удержалась, чтоб не последовать примеру. — Куда вы идёте?

— К жениху, — мстительно бросила она и развернулась. — Может, и в постель.

За спиной послышался звук, словно кто-то споткнулся и врезался в стену. Ругательства она не расслышала, лишь сдавленное шипение сквозь зубы, а за ним последовало мрачное, больше похоже на угрозу предложение:

— Я провожу.

Беттина фыркнула, снова обернулась и, нарочно топая погромче, поднялась на несколько ступеней, встав на расстоянии вытянутой руки.

— А на мне только ночная рубашка, и вырез глубокий, — пропела она, стараясь, чтоб в голосе не звучало злорадство. — Беги, прячься под одеялко, а то ведь поцелую! Или уже не боишься?

Она сделала ещё шаг, и в первый миг он действительно отшатнулся. А потом прошипел что-то ещё, одним движением сорвал с лица повязку и тут же зажмурился, заморгал, заслонился рукой…

Беттина вспомнила, что лекарь велел ему беречь глаза от света, и торопливо прикрыла свечу ладонью. Ну куда вот его несёт? Неужели так сложно просто полежать, как велено? Просто оставить её в покое⁈

Бьорн глянул на неё из-под пальцев, и взгляд этот добрым не был.

— Боюсь. Там темно. Споткнётесь. Свернёте шею. — Он шумно вздохнул и добавил: — А жених вас до свадьбы в постели не ждёт.

Появившаяся на его лице усмешка неприятно напомнила Эрика. Беттина сжала губы и отвернулась.

— Я не обязана тебя слушаться, — бросила она. — Ты охранник — вот и охраняй молча. А ещё лучше — вернись в кровать, ты же, — она зло хмыкнула, — так болен.

Она решительно двинулась вниз по лестнице, прислушиваясь к тишине за спиной — ага, не знаешь, что ответить! Но дойти удалось лишь до середины пролёта, а потом её подхватили, развернули, выхватили из руки едва не упавшую свечу и самым бесцеремонным образом закинули на плечо.

От неожиданности Беттина взвизгнула, словно была не принцессой, а деревенской девкой. Слова нашлись не сразу, и пока она хватала ртом воздух, коварный телохранитель успел дотащить её почти до двери спальни.

— Пусти! Сейчас же!

Приказ не возымел действия. Беттина попыталась брыкаться, но ноги он тут же прижал так, что не дёрнуться, и оставалось лишь молотить его кулаками по спине — без особого, впрочем, эффекта.

Ах, вот ты, значит, как⁈

Она притихла и позволила внести себя в спальню и опустить на кровать. Но стоило ему разжать руки, как она вывернулась, вскочила и с размаху отвесила ему пощёчину. Запястье тут же заболело — а этот хам даже головы не повернул!

— Ты! Ты что творишь вообще⁈

Стоя на кровати можно было смотреть на него сверху вниз — хотя и не сказать, чтоб разница вышла большой. Его лицо оказалось почти напротив — брови сдвинуты, и уголки губ норовят опуститься, и глаза воспалённые, с красной сеточкой лопнувших сосудов, и он снова жмурится, и отводит взгляд, потому что даже неяркий свет догорающих в камине поленьев причиняет боль…

Ну нет, она не станет его жалеть!

Или станет?

— Уходи, — процедила Беттина сквозь зубы, поправляя сползающую шаль. — Немедленно! Иначе я позову охрану, и скажу… Скажу, что ты…

Он сощурился откровенно насмешливо.

— Как прикажете. Уйду. Запру дверь. Буду стоять снаружи всю ночь.

От возмущения Беттина едва не задохнулась, но сказать ничего не успела — за дверью на лестнице послышались голоса и топот.

— Беттина? Вы в порядке?

Генри. Вот только его тут не хватало. Беттина досадливо вздохнула и тут же испуганно прижала ладони ко рту.

Пресветлые боги, Бьорн же! Если его здесь увидят…

— Превращайся! Живо!

Он всё же обернулся на дверь, но бежать было поздно — пришлось слушаться. Беттина соскочила с кровати, подхватила упавшие штаны и, недолго думая, сунула их под подушку. Благодарение небесам, что он не явился более одетым, а то и в доспехах!

Пёсик попытался спрятаться под кровать, но не успел: Беттина поймала его и обеими руками прижала к груди. Бьорн придушенно тявкнул и попытался брыкаться, но получил щелчок по носу.

— Ты мне ещё поогрызайся, собака страшная! На цепь посажу!

— Беттина!

Можно было гордиться своей выдержкой — на звук ворвавшегося в комнату графа Беттина повернулась с воистину королевской грацией.

— Генри? В чём дело?

Граф замер у двери, вцепившись в косяк и тяжело дыша. Лицо его выглядело странно, Беттина пригляделась и презрительно фыркнула — давешний синяк граф явно пытался замаскировать, но пудра легла неровно, отчего щека выглядела пятнистой. За его спиной маячили, не решаясь переступить порог, два охранника.

— Вы… Я слышал крики, я подумал…

— Что вы подумали?

Генри сглотнул, выпрямился и попытался улыбнуться. Бьорн зарычал, совсем тихо, Беттина почти не слышала звука, лишь чувствовала, как дрожит в руках собачье тельце. Если бы сама не видела, ни за что не поверила бы, что вот этот кроха только что был высоким мужчиной с широкими плечами и сильными руками…

— Вы здесь одна?

— Это моя спальня. С кем я здесь могу быть?

Граф криво усмехнулся и обвёл комнату взглядом, задержавшись на свисающем до пола крае покрывала — выглядело так, будто под кроватью кто-то прятался.

Хорошо, что он не прятался.

— Я уже говорил дяде и повторю вам, — медленно проговорил Генри, не отводя глаз от потенциального укрытия. Беттина прикусила губу, чтоб не смеяться, и тут же заметила выглядывающий из-под подушки краешек белой штанины. — Оборотень в замке — это опасно. Да к тому же в соседней с вами комнате. Если ему что-то взбредёт в голову среди ночи…

— Пока что взбрело вам, — перебила Беттина, делая шаг к кровати. — Бьорн отдыхает у себя, он плохо себя чувствует — из-за вас, между прочим!

— Оборотни быстро восстанавливаются, — напомнил Генри и тоже сделал шаг. Рычание Бьорна стало громче.

— И поэтому вы решили поискать его у меня под кроватью⁈ Глядите, — Беттина ухватила покрывало за край и откинула его на подушку, скрыв улику. — Давайте, ищите! Тут нет? Какая жалость! А может, он прячется под креслом? Или в умывальной? Или за шторой? Проверьте, мало ли что! А может, он превратился в маленькую собачку⁈

Под напором её возмущения Генри шагнул назад и примирительно поднял руки:

— Я ни в коем случае не хотел оскорбить вас. Приношу свои глубочайшие извинения. Я просто шёл мимо и услышал крик…

— Я играла с пёсиком, и он меня укусил, — процедила Беттина. — И здесь довольно охраны без вас. Хотя, как я вижу, пользы от неё немного. — Она смерила охранников взглядом — левый покраснел, правый побледнел, — и мурлыкнула: — Мальчики, в моей спальне посторонний мужчина! Вы собираетесь что-то с этим делать? — И, поскольку «мальчики» не нашлись с ответом, добавила другим тоном: — Проводите графа в его покои, пока он не разжился новыми синяками. И проследите, чтобы он оставался там до утра. Немедленно.

Левая щека Генри покраснела, припудренная правая осталась бледной. Однако граф взял себя в руки достаточно, чтобы изобразить приятную улыбку.

— Разумеется. Простите, что потревожил. — Он направился к двери, но у самого порога обернулся. — А всё же ваш телохранитель превращается в собаку, как и его братья, верно?

Бьорн зарычал громче и даже тявкнул разок, но Беттина глубоко вздохнула, заставив его притихнуть.

— Мой телохранитель, — проговорила она надменно, — превращается в волка. Сбой в заклинании, знаете ли. И он намного крупнее братьев. А ещё лучше них владеет мечом, поэтому зубы использует только в крайних случаях. Да и одежда при превращении, знаете ли, рвётся.

Генри издал неуверенный смешок.

— Неужели?

— Да-да, — проговорила Беттина таким сладким голосом, что во рту почудился привкус пирожных. — Но вы не бойтесь. Он очень хорошо себя контролирует и ни за что не загрыз бы вас без приказа. Доброй ночи, граф.

Генри пробормотал что-то вежливое и наконец покинул комнату. Беттина опустила пёсика на кровать и на цыпочках подошла к двери, прислушиваясь.

— Ушёл. Можешь одеваться, я не смотрю.

За спиной послышался шорох, потом вздох.

— Зачем вы это сказали? Про волка?

Беттина пожала плечами и повернулась. Неяркий свет каминного пламени обводил его фигуру мягким золотистым сиянием, подчёркивая рельеф мышц, в растрёпанных волосах играли блики. Она прикусила губу и заставила себя смотреть в сторону. Нужно выпроводить его поскорее, иначе она так никуда и не пойдёт.

А точно ли ей куда-то надо?

— Пусть боится, — проговорила она сердито. — Может, в следующий раз станет следить за словами. Уходи уже, пока ещё кто-нибудь не вломился.

Краем глаза она увидела, что он кивнул, но с места не сдвинулся.

— Вам бы хотелось, чтобы я превращался в собаку побольше?

Беттина изумлённо распахнула глаза. Бьорн сверлил взглядом пол, и выглядел… Огорчённым?

Она немного подумала, снова сопоставила размеры, снова залюбовалась… Да что ж такое!

— Мне не нравится, что ты всё ещё стоишь тут, — бросила она. — А собака нормальная.

— Это не собака, — буркнул он с откровенной досадой. — Так, крыса-переросток. Никакой пользы.

Его лицо стало совсем несчастным — или это просто так тень легла? Захотелось умилиться, подойти ближе, погладить по голове, обнять, сказать, что крупным псам место в будке, а вот маленькую можно и на руки взять, и в постель…

Нет, она не станет так говорить. Она и так еле сдерживается, чтобы не наброситься на него с поцелуями вот прямо сейчас, и от осознания, что нельзя, нельзя, нельзя перед глазами начинает сгущаться красная дымка.

— Больших собак я побаиваюсь, — призналась она, старательно глядя мимо него в камин. — И волков, пожалуй, тоже. Меня твои размеры устраивают, а Генри мы ничего не скажем. Уходи, пожалуйста.

«Или потом не жалуйся» вертелось на кончике языка, грозясь сорваться, но он всё-таки кивнул и направился к выходу. Беттина заставила себя смотреть в огонь, он ходит совершенно бесшумно, но уже должен добраться до двери, выйти…

— Я тоже слышал крики. Вы с кем-то ругались. Но в комнате нет чужих запахов.

Беттина стиснула зубы и припомнила пару фраз из лексикона нянюшки.

— Ты уйдёшь, наконец⁈

— Вы можете мне доверять.

Ну конечно, доверять ему — а он потом будет нести чушь про долг и всё такое. Беттина раздражённо вздохнула, развернулась и почти уткнулась носом в его грудь. Образы из снов вспыхнули перед глазами так ярко, что она почти ощутила когти на кончиках пальцев — а с желанием вонзить их кое-кому под рёбра даже была согласна.

«Пол был залит запёкшейся кровью…»

Отвлечься, срочно отвлечься.

Беттина заставила себя отвернуться, чувствуя, как её начинает бить дрожь — и одновременно спиной ощущая исходящее от Бьорна тепло. Он обхватила себя ладонями за плечи и вцепилась взглядом в обрывок бумаги, лежащий у каминной решётки. Странно, почему он не сгорел полностью — и не тот ли это кусочек, на котором были выведены буквы? И как она, в самом деле, собирается искать эту несчастную тайную комнату — бродить по замку и простукивать стены? Заставить собак вынюхивать следы герцога? И что делать, если комната найдётся, а её содержимое будет соответствовать сказке⁈

Тоска, одиночество и страх накатили единой тёмной волной. Беттина зажмурилась, с трудом сдерживая всхлип.

— Бьорн… Я боюсь.

— Расскажите.

Ей почудилось движение — словно он хотел её обнять, но передумал и сдержался. В горле набух комок от несвоевременной мысли, что он не хочет до неё дотрагиваться, она ему не нравится, она никому не нужна…

— Не плачьте. Пожалуйста.

Мимолётное прикосновение к плечу — у него горячие пальцы. Неуклюжая попытка погладить по голове — волосы приминаются под тяжёлой ладонью. Всхлип срывается с губ, нежность, умиление и симпатия затапливают её до краёв, грозя выплеснуться наружу чем-то безумным, пресветлые боги, что же он делает…

Она зажала рот ладонью, чтобы не разреветься, но какой-то невразумительный писк всё же прорвался наружу. В следующий миг Бьорн мягко обнял её за плечи, развернул, притянул к себе, и Беттина прижалась щекой к его плечу, вздрагивая от беззвучных рыданий.

Ей так страшно.

Она так устала.

Она совсем одна в этом дурацком замке.

— Не одна, — шепнул Бьорн еле слышно.

Беттина поняла, что последнюю фразу произнесла вслух. Она хотела бы высказать ему всё насчет попыток спрятаться от неё и возможности ему доверять, но горло сдавило спазмом и даже дышать получалось через раз. А он вопреки всем запретам обнимал её, гладил по спине, осторожно перебирал волосы, и его сердце билось быстро-быстро у самого её уха, и запах его тела щекотал ноздри, пробуждая в ней странные, совсем уж запретные желания.

Чтобы отвлечься, она всё-таки начала говорить, тихо, медленно, запинаясь через слово. Про герцогиню. Про тайную комнату. Про Генри, который упоминал эту несчастную сказку раньше — а вдруг и записку подбросил он?

Бьорн шумно задышал у неё над головой. Беттина сообразила, что оборотень принюхивается, и попыталась отстраниться, чтобы не мешать. В первый миг объятия стали крепче, потом он расслабил руки и сам сделал шаг назад.

— Не чувствую, — с досадой проговорил он и потёр переносицу. — Вообще ничего. Зачем ему?

Беттина молча пожала плечами и отвернулась, промакивая глаза уголком шали. После истерики все желания куда-то сгинули, хотелось только спать. Нет, если он снова её обнимет…

Она скосила глаза. Бьорн вытянул из камина обрывок страницы, повертел в руке, потом подошёл к зеркалу, присел на корточки, провёл пальцами по полу. Снова принюхался и сердито, совсем по-собачьи помотал головой.

— Нет, ничего. Утром спросим Эрика, а сейчас…

— А сейчас — идём, — велела появившаяся среди комнаты Марта.

Беттина от неожиданности едва не подпрыгнула, и тут же Бьорн оказался рядом, загораживая её собой. Смотрел он мимо герцогини, явно её не видя, но от его стремления её уберечь Беттина снова ощутила умиление.

— Идём же, живее!

— Куда?

Герцогиня неприятно рассмеялась.

— Выведывать секреты, конечно. Сек-ре-е-е-ети-ки…

Она закружилась на месте, отчего фигура её смазалась. Зрелище вышло неприятное, в ушах зашумело, и Беттина отвернулась.

— Ты ведь хотела знать, как меня убили, а? Узна-а-аешь…

— Я уже не хочу, — бросила Беттина. — И не пойду никуда, и…

— Трусиха, — пропела Марта, останавливая вращение. — Разве такая годится в герцогини Приграничья? Принцесса, как же — сопливая девчонка с гонором.

Беттина вспыхнула и шагнула было к двери, но Бьорн плечом преградил ей путь.

— В чём дело?

Пришлось объяснить. Идея идти куда-то среди ночи ему явно не понравилась, но возразить он не успел.

— Альберт прямо сейчас идёт к потайной двери, — проговорила герцогиня, глядя в пространство расфокусированным взглядом. — У тебя есть шанс узнать, зачем он согласился на тебе жениться. Сам он не расскажет ничего, а до следующей возможности проследить за ним ты можешь не дожить. Идёшь?

Слова призрака отдались в ушах гулким неприятным эхом. Беттина до боли закусила губу и вцепилась в ладонь Бьорна. Он коротко глянул на неё, но руку не отнял.

Марта оглядела их и хмыкнула.

— Бери своего пса с собой, если так боишься. Только вели ему сперва одеться. И сама накинь что-то посущественнее. Живее, деточки, времени почти нет!

Беттина вздохнула, подняла взгляд на профиль Бьорна, потом глянула на зажатый в его кулаке обрывок бумаги — и решилась.

Она должна знать, что происходит.