Пес Ее Высочества

Эпизод 40, в котором берут след и ломают стены

Клятая зима.

Клятый снег.

Трижды клятый оборотень.

Эрик смахнул с лица новую порцию снежинок и глянул через плечо на отряд. В наличии были и тёплая одежда, и согревающие амулеты, и верные фляги, да и Хелен успела перед выездом сготовить котёл зелья от простуды и напоить им решительно всех, включая лошадей. Лучшим людям герцога не впервой было прорываться сквозь метель, чтоб сразиться с каким-нибудь окончательно отморозившимся монстром.

А вот спасать монстра им прежде не доводилось.

Несмотря на потенциальную опасность принцессы, Эрик прекрасно понимал, что отдавать её вампирам ещё опаснее — с женой-суккубом, способной убедить кого угодно в чём угодно, Вэлериу мог собрать тёмную армию огромной силы. Сомневаться в том, что Генри решился на похищение не ради себя, а по приказу, не приходилось — герцог упомянул оговорку насчёт «отдать по-хорошему». Сговор подтверждало и то, что действовал племянничек чересчур нагло для человека, за которым не стояла реальная сила. Убийцу Эрик вычислил бы быстро и не сдал замок, будь граф хоть трижды единственным наследником, но если барон вампиров пообещал ему помощь, дело могло и выгореть.

Хорошо, что ведьма вернулась так вовремя — и втройне хорошо, что о силе Орлиного Камня непосвящённые могли только догадываться.

Из-за Камня герцогу пришлось остаться дома. Подпитать магией уставших людей перед боем Камень мог, но объяснить древнему валуну, что и когда нужно сделать, смог бы только хозяин замка. И хорошо, что герцог это понимал — иначе его вряд ли остановили бы сломанные рёбра.

Эрик вынул из-под плаща холщовый мешочек, вытряхнул из него осколок Орлиного Камня: небольшой, с половину ладони, плоский, выглаженный множеством прикосновений. Реликвия досталась ему от предыдущего капитана стражи, и была незаменима в такую погоду, как сейчас: как бы камешек ни повернулся, тот край, что указывал на замок, всегда был тёплым. Но сегодня проверенный артефакт дал сбой, сдался стуже, не нагреваясь даже от тела. Оставалось надеяться, что к моменту, когда сила Орлиного Камня понадобится отряду, чары сумеют подать сигнал в замок — иначе вымотанные дорогой люди погибнут зря.

Мелкий густой снег не утихал ни на мгновение, колышущаяся белая пелена жадно заглатывала придорожные столбы, деревья и холмы. Ветер завывал не хуже стаи волков, создавая ощущение, что отрядом метель тоже с удовольствием подзакусила бы.

Но на стороне людей был хищник покрупнее.

Ехавший рядом Бьорн придержал коня, запрокинул голову, в который раз уронив с мокрых уже волос капюшон, с шумом втянул воздух, рычаще выдохнул и молча вскинул руку, указывая направление. Эрик так же молча кивнул. В начале пути у него ещё были сомнения в способности оборотня учуять нужный запах, но сколько бы он украдкой ни доставал зачарованный камень, тот упорно оставался холодным, явно реагируя на заметающую следы магию.

Бьорн шёл за принцессой, словно по нитке. Впору самому поверить в любовь, которая творит чудеса.

Хотя в то, что этот придурок отморозит себе не башку, так задницу, верилось охотнее.

Эрик тронул коленом бок своего скакуна, подъехал вплотную к Бьорну и негромко бросил:

— Шапку надень, бестолочь. Подхватишь лихорадку, начнётся воспаление, пойдёт осложнение на то, что ниже — и нечем станет девушек любить. На кой ты ей тогда нужен будешь?

Оборотень с досадой рыкнул, но всё же накинул отделанный мехом капюшон. Эрик удовлетворённо хмыкнул и поёрзал в седле, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Хух с его длинной шерстью грел не хуже печки, и Эрик уже прикидывал, где бы раздобыть подходящего размера козочек, чтобы получить от козла потомство и пересадить на таких вот скакунов решительно всех подчинённых. Но день в седле — это, как ни крути, день в седле.

Отряд останавливался только однажды, чтоб быстро перекусить и дать немного отдыха лошадям. Хелен выдала всем ещё по порции зелья — оно ненадолго придало бодрости, но даже после этого скакать галопом по глубокому снегу мог разве что впряжённый в сани единорог. Спустя ещё несколько часов отряд двигался едва ли быстрее идущего человека — а времени становилось всё меньше.

Жрец уверял, что лучшее время для правильной свадьбы суккуба — полночь, и ведьма с ним соглашалась. Эрик в магии смыслил мало, но будь у него на хвосте погоня, плюнул бы на приметы и ритуалы и постарался организовать всё побыстрее. Однако делиться этим мнением он не стал ни с кем, особенно с Бьорном — у парня и без того рожа была такая, словно он давно сдох, не от холода, так от душевных терзаний, а в седле держится лишь потому, что примёрз.

Эрик зажмурился, вспоминая карту. Крепость, где они отбивались от Красных шапок, давно осталась по левую руку, похитители пересекли равнину напрямик и углубились в холмы. Летом дороги там не было, но если поставить карету на полозья да рвануть по замёрзшей реке…

Для того, чтоб выбрать такой путь, нужно очень хорошо знать местность.

Или быть оборотнем.

После очередного вдоха-выдоха Бьорн закашлялся, натянул поводья, вгляделся в стремительно сгущающиеся сумерки и коротко, переливчато взвыл. Конь под ним попытался шарахнуться, но после угрожающего рявканья послушно замер. Эрик вскинул руку, веля отряду остановиться и сощурился, Хух презрительно фыркнул, и даже когда из снежной круговерти вынырнули стремительные хищные тени, только лениво мотнул головой.

Огромный чёрный пёс неспешно подошёл ближе, потянулся к Бьорну. Его морда оказалась почти вровень с конской, и пока зверь шумно, демонстративно принюхивался, Эрик разглядел и нос размером с собственный кулак, и клыки в приоткрытой пасти.

Вести разговор стоило бы Бьорну, но тот, похоже, забыл человеческую речь — не то с горя от расставания с возлюбленной, не то на радостях от встречи с семьёй. Эрик негромко кашлянул и насколько сумел вежливо проговорил:

— Доброго вечера, господин барон. — Пёс покосился на него с явной насмешкой, а потом наклонил голову, и Эрик поспешно добавил: — И вам, госпожа баронесса.

За спиной вспыхнул свет: кто-то умный догадался зажечь факелы. Отблески огня озарили лицо женщины, решившейся оседлать оборотня, и Эрик, встретив её взгляд, невольно поёжился. Она всё ещё была красива, несмотря на возраст — тонкие черты лица, густые ресницы, изящно очерченные губы, — только в уголках глаз собрались морщинки. А ещё строгая складка проявилась между смоляных бровей, когда баронесса нахмурилась, и Эрику на миг почудилось, что смотрит на него не меньше чем королевский генерал. Такая и дракона на цепь посадит, и единорога в плуг запряжёт — и пятерых сыновей заставит делать, как велено.

— Доброго вечера, капитан Йоханссон, — проговорила она наконец. — Лео, — она бросила короткий взгляд вправо, и рядом бесшумно возник ещё один пёс, тоже со всадницей, — передал нам приглашение герцога Монтгомери на зимний бал. Однако что-то мне подсказывает, что вы здесь не затем, чтобы встретить нас и проводить в замок.

Эрик покосился на Бьорна, но тот продолжал упрямо молчать, так что говорить пришлось самому, коротко, но чётко: о вампирах, о предателе-графе, о похищенной принцессе…

Баронесса выслушала внимательно и снова глянула на старшего сына. Тот недовольно рявкнул и встряхнулся, на что его, судя по всему, супруга ойкнула и легонько шлёпнула его по шее.

— О принцессе Лео тоже говорил, — произнесла баронесса и перевела взгляд на младшего сына. — Ты узнал, кто она?

Бьорн медленно поднял голову, посмотрел в глаза матери, с явным трудом разлепил губы и выговорил два слова:

— Моя невеста.

На несколько мгновений повисла тишина, а потом старшая невестка баронессы, круглолицая, миловидная, с двумя толстыми рыжими косами, всплеснула руками и прижала ладони к щекам:

— Ой, как здорово! Девочки! Младшенький женится!

За её спиной послышалось ещё несколько ахов и смешков. Баронесса поморщилась.

— Лили, не время. Бьорн, подробности.

— К демонам подробности. Она там одна, а я… Если не успеть…

На последнем слове голос Бьорна дрогнул, а лицо исказилось, словно от боли. Желание обернуться волком и рвануть по следу, никого не дожидаясь, отпечаталось на этом лице так явно, что Эрик не выдержал:

— Беттина — суккуб-полукровка. Если не успеем до полуночи, вампиры доведут обращение до конца. Если успеем…

Он коротко глянул на Бьорна, и тот стиснул зубы, явно не желая распространяться о подробностях своей личной жизни при посторонних. Но пятеро оборотней были бы отличным дополнением к отряду, и упустить возможность Эрик не мог.

— Простите его, госпожа, он слегка не в себе. Первая любовь, сами понимаете… — Бьорн, не сдержавшись, рявкнул, и Эрик быстро закончил: — А ещё он был ранен при похищении.

Баронесса глянула на сына с тревогой, но сказать ничего не успела. Пёс под ней не то залаял, не то закашлялся — Эрик не сразу сообразил, что глухие, отрывистые звуки были смехом. А ещё спустя мгновение баронесса ахнула и исчезла из поля зрения.

Барон Хаундвальд оказался очень похожим на сыновей: светловолосый, широкоплечий великан с пышной бородой. Он выпрямился, мягко опустил жену на землю, откинул за спину полы мехового плаща — опытному оборотню, как оказалось, не было нужды раздеваться перед превращением, — и молча поманил пальцем. Бьорн выскользнул из седла, сунул Эрику поводья и подошёл к родителям. Несколько мгновений барон, хмурясь, разглядывал сына, а потом притянул к себе и коротко обнял. Бьорн, напрягшийся в первый миг, ткнулся лбом в отцовское плечо и что-то еле слышно пробормотал.

Баронесса вздохнула, усмехнулась и потрепала сына по волосам. Барон кивнул и отстранился.

— Потом расскажешь, — пророкотал он. — Сейчас — мы с вами.

— Я расскажу, — пообещала вынырнувшая из темноты Хелен, подхватила баронессу под локоть и потянула к саням. — А Матеуш расскажет господину барону. Живее, медуз вам всем под рубахи, время не ждёт!

Эрик хотел было высказаться насчёт того, что дам стоило бы отправить в замок, но тут рыжая хищно улыбнулась, взмахнула невесть откуда взявшимся боевым топором и подмигнула Бьорну:

— Не бойся, братишка, отобьём твою зазнобу!

Тот в ответ выразительно закатил глаза, взлетел в седло, косо глянул на Эрика и почти нормальным голосом предупредил:

— Лучше молчи.

Эрик хмыкнул.

— Станешь герцогом — тогда и будешь командовать.

— Я тебе шею сверну раньше.

— Себе не сверни, сопляк. — Эрик привстал в стременах, обернулся на отряд и махнул рукой. — Поехали!

Единорог ехидно заржал в ответ. Лошади нехотя тронулись с места. Барон переглянулся со жрецом, обратился и лёг в снег, позволяя влезть себе на спину.

Бьорн зажмурился, принюхался и ткнул пальцем:

— Туда.

Хелен оценивала сложившуюся обстановку и не могла отделаться от ощущения качки. Воображаемая палуба ходила ходуном, ветер трепал паруса, волны бились о борта… Внезапный шторм, плавала, знает. Но команда гордого корабля «Палачи Валеры» упорно шла сквозь трудности, это вселяло надежду на успех предприятия. Название придумал единорог — он произносил имя повелителя вампиров со странным акцентом, отчего то начинало звучать как оскорбительная кличка.

Хелен засунула тревогу куда подальше — все равно не поможет, только валит с ног не хуже волны, — и сосредоточилась на происходящем. Баронесса сидела в санях рядом с ней такая гордая, напряжение выдавала лишь складка между бровями. Молча выслушала рассказ о злоключениях своего сына, чуть передернула плечами, но на этом все. Хелен всегда поражалась, как знатные люди умеют держать эмоции под контролем.

На единорога, запряженного в сани баронесса Хаундвальд отреагировала загадочным «хм» и не более. Хелен сама была удивлена, что Урфинар попросился с ними, да еще и позволил снова себя запрячь. Но такая щедрость была неспроста. Он попросил за помощь личного чтеца книг на месяц, доступ в библиотеку и комнату в замке на первом этаже, поближе к кухне. Реагировать на подобную наглость в суете и нервозности было некогда. Эрик сплюнул и махнул рукой, сказав, что потом разберёмся. Матеуш громоподобно хохотнул и шлёпнул ручищей по спине единорога так, что тот слегка согнул ноги.

— Что, боишься пропустить всё веселье? — спросил жрец.

— У меня свои счеты с гнездом Вэлериу. Они долго портили мне жизнь, — тряхнул гривой Урфинар и встал перед санями: — Давайте, пока я добрый.

За пазухой было непривычно пусто без вампира, но тому не стоило соваться в такую гущу — зарубят ненароком, да и погода нелётная. Теобальд остался развлекать герцога, предварительно подкрепившись кровью предательницы Долли. Та упала в обморок, не выдержав собственных эмоций, а чего добру пропадать запросто так? Когда Хелен уходила, Альберт как раз возмущался, что этот клыкастый вышивать не умеет и почем зря продырявил ему канву. Он тоже шутил и пытался скрыть нервозность. Эта ночь могла стоить ему многого.

Тревога сдавила грудь, и Хелен снова её прогнала. Их много, они успеют. Поймала взгляд Матеуша, восседавшего на бароне Хаундвальде, кивнула и прикрыла глаза, заглядывая внутрь себя, оценивая ресурсы. Она будет биться за свою девочку до последней капли силы. Иначе что она скажет её матери, когда встретятся на том свете?

Метель кружила такая, что с трудом можно было разглядеть что-то кроме задницы единорога и его шикарного хвоста. Без оборотня нечего было и думать о погоне, сама Хелен не сумела бы сейчас сориентироваться в незнакомой местности даже с помощью магии. Но за то время, что она отсутствовала в замке, щенок явно успел вырасти, и не только в размерах. Если он сумеет привести отряд вовремя — что ж, возможно, она одобрит план герцога и не станет насылать сглаз ни на старого жениха Беттины, ни на нового, как порою бывало с чересчур нахальными кавалерами в столице.

Только бы успеть. Её девочка где-то там, напугана и сбита с толку, возможно, она уже не контролирует свои порывы и свершилось непоправимое…

Особняк графини Мансфилд стоял в стороне от поселений, от ближайшей деревни его отделял лес. Бьорн вывел отряд к указателю, наполовину засыпанному снегом, и Эрик скомандовал привал. Однако спешиваться никто не стал, всадники с факелами по команде выстроились плотным кругом, и капитан махнул рукой, подзывая тех спутников, что не были знакомы с ритуалами Орлиного Камня.

— Мы редко пользуемся этой магией, — негромко проговорил он, вытряхивая их мешочка на ладонь неприглядный с виду камешек. — Силы-то на несколько часов придаст, только отсыпаться потом пару дней надо. Но сейчас иначе никак.

Жрец, подержав камешек в руке, затею одобрил — мол, правильная магия, от богов. В другое время Хелен, возможно, поворчала бы на тему того, что знает о правильной магии тип, хранящий в доме чёрные книги, но время поджимало, и она лишь молча следила, как Эрик, сжав свой артефакт обеими руками, закрывает глаза и шевелит губами, читая короткую молитву.

Повторяет.

Открывает глаза, выдыхает ругательство, рявкает на отряд и пробует снова, и рыцари, запинаясь, нестройно выговаривают нужные слова вслед за командиром…

С третьего раза боги услышали.

Не было ни света, ни особого звука. Только вдруг по телу побежало живительное тепло, разминая мышцы, согревая до кончиков пальцев. На миг Хелен почувствовала себя не просто молодой — юной, полной жизни и силы. Наваждение тут же схлынуло, но и накопившаяся за день усталость исчезла тоже, а зрение изменилось волшебным образом: тёмная масса леса впереди распалась на отдельные стволы, ветки и пни, стало видно дорогу — и свежие следы полозьев на ней, почти заметённые, но всё ещё чёткие. Отряд словно бы успел всего за минуту и выспаться, и хорошенько подкрепиться, люди выпрямляли спины, улыбались и перебрасывались шутками про то, что кому-то скоро надерут задницы.

Мрачным остался только Бьорн — и Хелен, хотя ни за что не призналась бы в этом вслух, очень хорошо его понимала.

Конечно, их заметили — не могли не заметить. Похитители, возможно, и не ждали погони, но совсем уж идиотами не были и выставили стражу. И снова Хелен возблагодарила богов за то, что к отряду примкнули оборотни: сильные, опытные, не раз и не два сталкивавшиеся в бою с залётными кровососами — и способные учуять заклятых врагов даже сквозь метель.

Хищные тени пронеслись слева и справа. Единорог сердито заржал и тоже прибавил ходу, словно досадуя, что веселье начинается без него. Повинуясь приказу командира, несколько рыцарей осталось возле саней, остальные тоже бросились в бой — против вампиров шансов у них было немного, однако на стороне врагов были и зачарованные люди.

Грохот, крики, лязг металла, цветные вспышки…

Хелен покосилась на баронессу, и та бледно улыбнулась.

— Мои сыновья предпочитают необычных девушек. Лили и Элиза отлично владеют оружием, Фиона и Аврора кое-что понимают в магии. Хотя Бьорн, конечно, и тут сумел выделиться.

Да уж. Хелен помимо воли усмехнулась, отшвырнула чистой волной силы зачарованного вояку, добежавшего до саней, и тут же нахмурилась, получив предупреждение собственного дара.

Она нужна была там, впереди.

— Поддай ходу, волчья сыть!

Урфинар бросил что-то в ответ, но рванул сквозь бой. Крики и звон оружия раздавались теперь со всех сторон, ветер завывал, искажая звуки, и норовил сбить сани с дороги. Впереди разгоралось бледное сияние, призрачный свет играл на белой шкуре единорога, путался в развевающейся гриве. Снега становилось больше, он залеплял глаза, пытался набиться в рот, и даже единорог замедлился, увязая в сугробах. Когда он остановился совсем, Хелен, подстёгиваемая собственным беспокойством и дарёной силой, перемахнула через борт саней как молоденькая, сделала несколько шагов — и остановилась.

«Ведьмина свадьба» — так говорили в народе о снежных или пылевых вихрях, возникающих на перекрёстках. Обычные люди старались сойти с дороги, отгородиться от странного явления Знаком Светозарения и молитвой. Истинные ведьмы сторонились вихрей по иной причине — уж они-то знали, как выглядят побочные эффекты от сложной, мощной магии. Хелен же случалось не только видеть, как завивается в воронку воздух, потревоженный её собственными чарами — в прежние времена она и сама могла вызывать бури.

Но такого ей видеть ещё не приходилось.

Стена ветра и снега высилась перед нею, закручиваясь против хода солнца. Стихия ревела и билась в незримых границах, сквозь метель прорывалось холодное зеленоватое сияние, в котором угольным рисунком чернел силуэт ограды — высокой, кованой, с острыми пиками и узором из шипастых лоз.

Боковым зрением Хелен заметила метнувшуюся к ограде тень, опознала и швырнула простенькое заклинание.

— Стой, селёдку тебе в глотку! Угробишься!

Бьорн, споткнувшись, полетел в снег. Он тут же вскочил, но рвануть сквозь враждебную магию помешал окрик матери. Парень рявкнул от избытка чувств и обернулся.

— Она там! Мне нужно пройти!

Хелен медленно покачала головой — от ограды исходило столько силы, что и стоять рядом не хотелось, а за ней тёмной дряни было явно больше.

— А, «ведьмина свадьба», — пророкотал возникший рядом Матеуш. Жрец выглядел абсолютно невозмутимым, словно не представлял, сколько мощи влито в попытку хозяев поместья защититься от вторжения, но Хелен уже не обманывалась его благостным видом. — Ты слыхала, что крестьяне, встретив такой вихрь, бросают в него топор или нож?

Хелен передёрнула плечами под тяжёлым тулупом. Она знала, что хладное железо перебивает магические потоки, однако в их ситуации одного топора, а тем более ножа, явно недостаточно. Нет, если рыцарь в боевом облачении со всей дури врежется в ограду, шанс был — но конкретно на этого рыцаря у Хелен имелись другие планы, а все прочие увязли в бою.

Бьорн пришёл к схожим выводам. Он развернулся, вгляделся в метель и рявкнул:

— Лили!

Спустя несколько мгновений рядом возник один из оборотней. Рыжая всадница выслушала короткое объяснение, выхватила из-за спины небольшой топорик, швырнула почти не глядя и прежде, чем пальцы Бьорна сомкнулись на рукояти, снова исчезла в снежной круговерти.

— Не так, — пробасил жрец, ловко перехватывая запястье Бьорна на середине замаха. — Дай сюда. Нужен особый заговор.

Топор перекочевал к Матеушу и тот, не тратя времени, зашептал над ним. Хелен встала рядом, сгорбилась как воробей под крышей, поднимая всю энергию, какую могла в себе найти, на помощь жрецу. Мороз крепчал с каждой минутой, обещая достичь своего апогея к полуночи, и как же непросто колдовать, когда вода, её стихия, настолько замерзает…

Руки коснулись горячие пальцы.

— Возьмите, — баронесса вложила в озябшие ладони ведьмы что-то горячее. Это оказалась серебряная фигурка собаки. Металл потемнел от времени, очертания сгладились, но крошечные камушки, украшающие ошейник металлического пса, поблёскивали искорками. Магия пронзила кожу, согревая — мощная, чистая, добрая, но с колючками. — Это вещь прабабки моих сыновей, с её помощью был совершен обряд в давние времена. Пригодится.

Хелен благодарно кивнула и сосредоточилась. Лезвие топора окутало мягкое сияние, жрец одобрительно хмыкнул и обернулся.

— Урфин, не желаешь размяться?

Единорог презрительно фыркнул.

— Говори прямо — поработать для вас тараном. Ладно, уговорил. Наваляем кровососам! — Единорог раскатисто заржал, его рог засветился, будто очищая пространство — вокруг него почти перестал валить снег. — Эй, распрягите меня!

Баронесса самолично выполнила его просьбу. Урфинар тряхнул гривой, переглянулся со жрецом…

— Давай!

Топор полетел в цель, металл со звоном ударился о металл. На краткий миг пелена снега стала прозрачной и неподвижной, и единорог тут же прыгнул. Грохот и звон едва не оглушили Хелен, в воздухе отчётливо запахло цветами — любителя книг, похоже снова нужно было лечить. Но дело было сделано — створки ворот вогнулись внутрь, немаленькая дыра ощерилась изломанными прутьями.

Матеуш удовлетворённо кивнул, обернулся, но сказать ничего не успел — из-за ограды донёсся приглушённый расстоянием девичий вскрик.

Бьорн утробно зарычал и прыгнул в дыру. Хелен успела увидеть, как он бежит по узкой тропе между заснеженными кустами — но тут магическая защита решила, что хорошего понемножку. Снежный вихрь снова начал набирать силу, ревущая стена росла прямо на глазах.

— Хелен, живее! — рыкнул жрец, дёргая её за руку.

Снежная пелена поднялась уже выше бёдер, и если бы не помощь Матеуша, Хелен точно упала бы. Но жрец упорно тащил её сквозь вихрь, сквозь пролом в ограде…

На той стороне оказалось неожиданно тихо. Хелен по инерции сделала несколько шагов, стремительно развернулась и успела поймать взгляд баронессы. Сквозь рёв ветра слов слышно не было, но просьбу матери помочь её сыну можно было прочесть по движениям губ, по блеску глаз, по выражению лица, утратившего бесстрастность.

Хелен стиснула в кулаке амулет и успела кивнуть до того, как снежная пелена поднялась выше её роста.

Конечно, она поможет мальчишке. В одиночку ему не выстоять против Вэлериу — и кто тогда будет спасать её девочку?

Топор лежал поодаль, с его лезвия лениво сочилась кровь, растапливая снег — похоже, чтобы построить защиту, прибегли к человеческой жертве. Хелен поморщилась, отвела взгляд и с содроганием поняла, что то, что она приняла за заснеженные кусты, оказалось надгробиями. В исходящем от магической ограды призрачном сиянии были видны мраморные колонны, плиты и статуи: они ровными рядами тянулись вдоль аллеи. Растущие между ними старые деревья клонились к земле под тяжестью снега, а впереди, за деревьями, мерцали призрачные огни и, кажется, звучала музыка. Она почти разобрала мелодию, но тут над старым кладбищем снова взлетел крик — на сей раз мужской.

Хелен рванулась на звук, но жрец успел поймать её за руку.

— Стой, — тяжело проговорил он, дыша шумно и неестественно ровно. — Не чуешь? — Хелен нетерпеливо мотнула головой, и Матеуш пояснил: — Она просыпается. Я чувствую мощь магии суккуба, она или только что убила жертву, или готова к этому. Ох, сильна девка… — Он с усилием выдохнул и махнул рукой: — Парня потому к ней дёрнуло. И копытный наш, боюсь, не устоял.

Хелен сообразила, что действительно не видела единорога за оградой, и похолодела.

— Ты думаешь…

— Нечего думать, — оборвал жрец. — Надо смотреть. Но прямо мы не пойдём, попробуем подкрасться с другой стороны. Вэлериу должен знать, что так будет, он не зря выгнал всех наружу и поставил защиту, если в момент обращения рядом окажутся мужчины, поубивают друг друга за неё. Здесь, внутри, очень мало стражи — или нет вообще. — Он помедлил, глянул Хелен в глаза и почти сочувственно произнёс: — Я должен быть там в любом случае. Ты знаешь.

Хелен молча кивнула. Она тоже давала клятву умирающей королеве, обещая приложить все усилия, чтобы принцесса, если проклятье проявится в её крови, не стала чудовищем.

В эту ночь Матеуш проведёт свадебный обряд, соединив Беттину с Бьорном — или упокоит суккуба.

Он один может противостоять чарам.

Он справится.

А она должна ему помочь.