Пес Ее Высочества

Эпизод 32, в котором бродят по подвалам и говорят про любовь

В первый момент Бьорну показалось, что герцог одет в платье — пышное, розовое, с дурацкими рюшами и объёмным воротником из пушистого белого меха. Что по этому поводу думать, он, хоть убей, не знал, поэтому просто опустил глаза и тут же наткнулся взглядом на…

Демоны побери, это ещё что⁈

— Тапочки, — ледяным тоном пояснил герцог. — Меховые. В виде зайчиков. Очень удобно и тепло, особенно когда в мороз начинают ныть суставы. Рекомендую. А ещё рекомендую закрыть рот — и не приведи боги раскрыть его по этому поводу при посторонних.

Бьорн тряхнул головой, подобрал отвисшую челюсть и попытался вернуть лицу более подобающее для телохранителя выражение.

— Какая прелесть! — восхищенно выдохнула Беттина, начисто игнорируя угрожающие интонации жениха. — Я тоже хочу такие!

Ничего прелестного в том, чтоб носить на ногах зайцев, Бьорн не видел. Белые меховые мордочки с длинными ушами таращились на него чёрными бусинками, и взгляды их казались ему недобрыми. Над ушами обнаружились самые обычные тёмные штаны, а платье при внимательном рассмотрении оказалось халатом, похожим на те, в которых ходили восточные послы, посещавшие столицу в конце лета. Правда, экзотические гости предпочитали для своих нарядов шелка, расписанные птицами и цветами, и подпоясывались широченными яркими кушаками, а одеяние герцога было сшито из тяжёлого плотного бархата. Небрежно затянутый узел пояса успел расползтись, полы халата разошлись в стороны — под ними обнаружилась светлая нательная рубаха с незашнурованным воротом.

— Я повторяю вопрос. Что вы тут делаете?

Бьорн, чувствуя себя полным идиотом, покосился на принцессу. Та наконец оторвалась от любования тапочками, подняла голову и очаровательно улыбнулась.

— Ах, простите мою невежливость, — мурлыкнула она. — Доброй ночи, Альберт. Мы искали тайную комнату. Это здесь?

Герцог одарил её долгим взглядом, а потом вздохнул.

— Я вызову экзорциста, Марта, — проговорил он негромко. — Это переходит все границы.

Герцогиня, похоже, не нашлась с ответом, зато Беттина тут же возмущённо всплеснула руками:

— Это ведь ваша жена! Как вы можете…

— Могу, — бросил герцог. Он обернулся через плечо, сердито махнул рукой и посторонился. — Заходите, пока сверху никто не услышал.

Тайная комнатка оказалась совсем небольшой, принимать тут гостей явно не рассчитывали. Помимо кресла-качалки, в которое, тщательно заперев дверь, уселся герцог, тут имелся шкаф, забитый книгами, длинный сундук, накрытый серым мехом и заваленный восточными подушками, и большой стол, застеленный вышитой скатертью. Над потолке покачивалась лампа в красном кружевном абажуре — без него яркий, явно магический свет бы резал глаза. Горелой пылью воняло именно оттуда.

Бьорн перевёл взгляд на стол: нитки, подушечки с иглами, плошки с бусинами… В центре на подставке покоились немаленького размера пяльцы — на чёрной ткани уже проглядывали очертания букета алых роз. Все стены были плотно увешаны вышитыми картинами.

— Мне нравится вышивать, — процедил сквозь зубы герцог, не дожидаясь вопроса. — Успокаивает. Расслабляет. Вот такое увлечение. Ничем не хуже, чем время от времени превращаться в мелкую собачонку. — Бьорн отвёл взгляд, мечтая провалиться сквозь пол и ещё ниже, а герцог слегка повысил голос: — Нет, Марта, я не обижаю мальчика. Он не сопливый пацан из деревни, годный только свиньям хвосты крутить, он рыцарь, сын барона, и сам должен отвечать за свои поступки. Твои жалость и защита ему не нужны. Потрудитесь объяснить, юноша, почему моя невеста, присмотр за которой возложен на вас, бродит ночью по подвалам.

— Я ему приказала, — начала было Беттина, но герцог раздражённо перебил:

— Ваша защита ему не нужна тоже. Сядьте, юная леди, с вами мы поговорим позже.

Принцесса фыркнула и прошла мимо, на миг загородив Бьорна от взгляда герцога. У стола она задержалась, чтобы рассмотреть вышивку, и очень вежливо произнесла:

— Весьма недурно. Розы — это нестареющая классика, у вас хороший вкус. Жаль, не могу сказать того же о вашем выборе наряда.

Она уселась на сундук, изящным движением расправила подол платья. Бьорн отметил, что мех на сундуке был целой волчьей шкурой с головой и раззявленной зубастой пастью.

Если он не сформулирует сейчас правильный ответ, ему, возможно, тоже придётся попрощаться со шкурой.

Аккуратно подбирая слова, он честно, но по-возможности коротко рассказал о невесть кем подброшенной записке. Её Высочество испугалась, его сиятельство, пробегая мимо, ещё сильнее её растревожил, её покойная светлость подтвердила, что бояться есть чего, а он, Бьорн, счёл, что разговор с женихом поможет принцессе успокоиться.

— Я сожалею, что мы нарушили ваше уединение. Если прикажете, я немедленно отведу госпожу в башню.

Герцог некоторое время рассматривал его лицо, потом махнул рукой.

— Хорошо, я понял. Эрик утром проведёт расследование по поводу записки. Генри, если вам это интересно, большую часть дня провёл со мной в библиотеке и в той части замка не появлялся. Вы удовлетворены?

Беттина протянула руку и потрепала мёртвого волка по ушам.

— Пушистый, — с удовольствием отметила она. — Такие тапочки были бы даже выразительнее. Нет, Альберт, я не удовлетворена. Я хочу знать, почему вы до сих пор на мне не женились — и насколько вообще это безопасно, выходить за вас замуж.

Лицо герцога во время её тирады медленно каменело, но услышав окончание фразы он высоко поднял брови.

— Не опаснее, чем жениться на вас. Что ты ей наговорила, Марта?

Ответ ему, судя по выражению лица, не понравился. Герцог стиснул подлокотники и тяжелым взглядом уставился в то место, где, предположительно, находилась покойная супруга. Бьорн изо всех сил всмотрелся в пространство у стола, но так ничего и не увидел.

— Экзорцист — это жестоко, — напомнила Беттина. — Вы хотите убить её? Во второй раз? За то, что она рассказала мне правду о вашем прошлом? Вы ведь любили её!

Герцог тяжело вздохнул, откинулся на спинку и прикрыл глаза.

— Любил, — глухо подтвердил он. — И сейчас люблю. И мне больно видеть, как она страдает. — Он качнулся в кресле и подался вперёд. — Марта, пожалуйста, подумай ещё раз. Ты ничего не можешь сделать — боги, да ты не должна ничего делать! Никто не смеет требовать от тебя больше, чем ты успела при жизни! Ты заслужила свой покой, заслужила право…

Он осёкся. Бьорн покосился на принцессу. Та выпрямилась, готовая броситься не то на герцога с кулаками, не то с объятиями к его супруге. Герцогиня явно что-то доказывала, эмоционально и не выбирая выражений — Беттина покраснела, герцог сердито поджал губы. Невозможность услышать хоть слово выводила из себя, но когда она договорила, тишина словно бы стала плотнее.

А потом Беттина тихо, но твёрдо проговорила:

— Я не хочу умирать.

— Никто не хочет, — в сердцах бросил герцог. — С чего вы взяли, что…

— Их было трое. Трое девушек погибли, потому что согласились выйти за вас замуж, Альберт! Почему вы думаете, что мне не грозит проклятие? Надеетесь на телохранителя⁈

Бьорн вздрогнул, как от удара, и вскинул голову, встретившись взглядом с герцогом.

— Нет, — произнёс тот медленно. — От проклятия телохранитель не убережёт. Но и Орлиный Камень не гарантирует полной защиты.

Снова повисла тишина. Бьорн перевёл взгляд с герцога на принцессу, пытаясь понять, о чём речь. Стены замка ведь тоже не помеха проклятию… Он с силой зажмурился, пытаясь привести мысли в порядок, и неожиданно для себя спросил:

— Ей правда грозит опасность?

От собственных слов по спине побежал холодок, да ещё герцог глянул так, что любой другой на его месте проглотил язык вместе с вопросами. Но мысль о том, что с Беттиной может случиться беда, а он даже не знает, с какой стороны ждать нападения, придала смелости, и ответный мрачный взгляд вышел не менее выразительным.

Герцог хмыкнул почти одобрительно, потом вздохнул и побарабанил пальцами по подлокотнику.

— Я не могу сказать наверняка, — проговорил он с явной неохотой. — Но факты… Ладно. — Он поднялся, плотнее запахнул халат и прошёлся по комнате, заставив Бьорна вжаться в стену. — Как вы уже догадались, у замка есть собственная магия. Однако знать об этом нужно не всем. — Он сделал небольшую паузу, прислушался и жёстко усмехнулся. — Я знаю, о чём говорю, Марта. Эрик почти месяц лечил ожоги.

Бьорн резко вспомнил об ожоге на ладони Беттины, но прежде чем он успел сказать хоть слово, она тоже встала — решительная, порозовевшая от волнения, красивая настолько, что он невольно залюбовался.

— Я не боюсь, — сказала она очень спокойно.

— Дело не в страхе.

Герцог глянул через плечо. Абажур бросал на его лицо тень, но Бьорну показалось, что смотрят именно на него, оценивающе и с сомнением, и он едва сдержался, чтобы не сжать кулаки.

— Король и вы, — тяжело проговорил он, — доверили мне охрану Её Высочества. Я отдам за неё жизнь. Я должен знать.

Герцог продолжал смотреть на него, и взгляд этот давил на плечи почти материальной тяжестью — захотелось ссутулиться, съёжиться и начать извиняться невесть за что.

— Хорошо, — негромко произнёс герцог наконец. — Возможно, в этом всё же есть смысл.

Он прошёл в угол, пробежал пальцами по корешкам книг, потянул на себя одну, и тут же весь шкаф задрожал и принялся поворачиваться вместе с частью стены. За ним открылся ещё один тёмный проём — и ещё одна лестница.

— Как чудесно, что ходить по подвалам в компании жениха мне разрешается, — пропела Беттина и лучезарно улыбнулась в ответ на вздох герцога. — Идёмте же! Мне ужасно интересно!

Прежде чем шагнуть на лестницу, герцог снова глянул на Бьорна, и тому почудилось, что в глазах Альберта Монтгомери мелькнуло сочувствие.

…Небо над Тёмными землями серое, даже в те редкие дни, когда расходятся тучи. Почва похожа на слежавшуюся золу, и расплывается жидкой грязью от малейшего дождя, у растущих на ней деревьев вполовину меньше листьев, чем положено, зато много шипов, а трава под ними серебристая, чахлая и стелется по земле, не имея силы стоять. Скалы щерятся острыми кромками, вода в ручьях горчит и вызывает дурные сны, болота дышат ядом, а молоко скисает, стоит перенести крынку через границу.

— Двадцать лет назад, — рассказывал герцог, — приграничные леса кишели нечистью. Жрецы освящали стены Белоречья раз в седмицу, иначе твари ночами ломились в город. Вокруг каждой деревни — двойной частокол из осины, а пахать на том берегу реки даже не пытались. Мы раздавали амулеты, строили храмы, зачаровывали магические круги, сажали священные рощи… Но мы бы мало чего добились без этого.

Они стояли на узком каменном козырьке, и до провала с отвесными стенами оставалось всего пара шагов. Далеко внизу шумел неразличимый в темноте поток, над которым поднималась слабо мерцающая дымка. Стены и потолок огромной пещеры усеивали голубоватые кристаллы — казалось, что в подвалы замка спустилось звёздное небо. В углах сгущались тени, мягкое сияние собиралось в центре, обнимая выглаженные бока крупного округлого валуна, который лежал на восстающем из воды столбе-острове. К валуну от входа тянулся узкий каменный мостик без перил.

Орлиный Камень, сердце замка.

Беттина нервно вздохнула и стиснула концы шали, завернувшись плотнее. В пещере было не холодно, но сыро и оттого неуютно. Бьорн повёл плечами — влага моментально забралась под одежду и рубаха неприятно липла к спине.

— На карте отмечено два города, — проговорила принцесса. Её голос почти не дрожал, но Бьорн чувствовал её растерянность почти как свою. — И деревни, и поля. Как это работает?

Герцог одобрительно кивнул.

— Вы внимательны. Орлиный Камень обладает способностью вычищать следы тёмного присутствия из самой земли. За двадцать лет леса вдоль границы восстановились настолько, что можно полдня ехать на север и не знать, что ты на территории врага. Мы с Мартой долго над этим работали.

Он мечтательно улыбнулся. Бьорн научился отличать взгляд, с которым герцог смотрел на покойную супругу, одновременно горький и нежный — а ещё в том месте, где она предположительно находилась, дымка сгустилась чуть плотнее и слегка порозовела. Бьорн отвернулся, делая вид, что разглядывает Камень, но принцесса стояла так, что взгляд то и дело возвращался к ней. А ещё у неё шаль потихоньку сползает, открывая вырез платья — да что за демон придумал делать их такими глубокими⁈

И как можно перестать её любить, если даже боги не смогли ему помочь?

— … Просто любить, — эхом отозвался герцог.

Бьорн вздрогнул и поспешно повернулся к нему, но тот, похоже, отвечал на вопрос принцессы.

— Орлиный Камень не работает сам по себе, — тем временем объяснял герцог. — С ним должен быть связан человек — но не простой. Чтобы направить силу камня на благо земли, нужно очень сильно её любить, желать ей и всем проживающим на ней счастья. Любить так, и рассказывать об этом камню так, чтобы тот поверил. — Он немного помолчал, и очень ровным тоном добавил: — Для меня всё Приграничье заключалось в моей жене. Я хотел сделать эту землю прекрасной — ради неё и для неё. А она точно так же любила меня. Я не знаю, почему это работает, но работает точно. Работало.

Долгие годы Альберт и Марта Монтгомери силой своей любви и магией Орлиного Камня делали жизнь Приграничья лучше и счастливее. Земля становилась чище, тьма отступала, опасные твари уходили в леса ничейных земель…

А потом Марта умерла.

— Мне уже не хватает сил, чтобы в одиночку удержать границу на месте. Год назад она начала ползти в нашу сторону. Я каждую ночь спускаюсь сюда и рассказываю камню сказки о том, как красива эта земля, но я боюсь, что он скоро перестанет мне верить. Приграничье живо, пока жив я — а это не слишком надёжная гарантия.

Беттина обернулась к нему с выражением живейшего сочувствия.

— И поэтому вам нужна жена?

Герцог вздохнул и покачал головой.

— Я отдаю себе отчёт в том, что ни одну женщину на свете не смогу любить так, как любил Марту. И тем более, — он усмехнулся, — не претендую на вашу любовь, юная леди. Но, возможно, вы смогли бы полюбить Приграничье. — Он, кажется, смутился и отвёл взгляд. — Этот край очень красив, Беттина. Почти так же, как вы. Поющие водопады в верховьях реки, поляны пурпурных пионов в предгорьях, колония цветочных фей на южном берегу озера… Я мог бы показать вам эти места, познакомить с людьми, и не только с людьми. Жители Приграничья сами выбрали эту землю и сражаются за неё каждый день. Мы устроим для них праздник — вы правы, праздников здесь очень не хватает.

Он шагнул к принцессе и взял обе её руки в свои, Бьорн едва успел подхватить соскользнувшую шаль. Беттина, запрокинув голову, смотрела в глаза герцога, и в её глазах отражались огоньки кристаллов — словно звёзды.

— Мы могли бы стать друзьями, — негромко проговорил герцог, глядя ей в глаза. — Единомышленниками. Могли бы вместе защищать Приграничье от наступающей с севера тьмы — а Орлиный Камень, если вы согласитесь, станет защищать вас. Его магии хватит, чтобы отбить любое проклятие, он помогает исцелять раны, не подпускает болезни…

— Но ваша жена умерла. Камень ей не помог.

Бьорн сам не ожидал от себя этих слов. Беттина глянула на него с возмущением, но теперь она, по крайней мере, глядела на него, а не на герцога, и не было в её глазах этого восторга, который освещал её лицо изнутри.

Ему почти больно было видеть, как гаснет этот волшебное сияние — и ещё больнее знать, что этот свет горит не для него.

Герцог отпустил руки принцессы, опустил плечи и на миг прикрыл глаза, а когда открыл, показался вдруг глубоким, дряхлым стариком.

— Я не знал, — проговорил он еле слышно. — Не знал о ребёнке. Она скрывала до последнего… Возможно, Камень мог бы побороть проклятие — но он, демоны побери, тоже не знал!

Яростный взгляд пронзил пространство у самого обрыва, и искорки над туманом вдруг сложились в женскую фигуру. Она укоризненно покачала головой, повернулась к Беттине, взмахнула рукой, указывая на мостик над пропастью, и почти сразу растаяла.

Бьорн решил, что идея с экзорцистом ему нравится.

— Чтобы Камень признал вас, — глухо проговорил герцог, — к нему нужно прикоснуться. Обеими руками. Вы почувствуете его сознание. Не нужно никаких особенных слов, он поймёт и так, но можно мысленно с ним поздороваться, или что-то рассказать о себе. Это не страшно и не больно.

— А ожоги Эрика? — мрачно напомнил Бьорн.

— Я не Эрик! — сердито бросила Беттина прежде, чем герцог успел сказать хоть слово. — Сомневаюсь, что этот мужлан вообще способен любить! И уж точно не годится для сложной магии!

Герцог невесело рассмеялся.

— Вы и правы, и неправы, — произнёс он. — По нему не скажешь, конечно, но на сильные чувства Эрик способен, и Приграничье ему не безразлично. Увы, магии в его крови и впрямь практически нет, и Камень ему не отозвался. — Герцог вздохнул и закончил: — Это так его огорчило, что он в сердцах обложил матом и Камень, и замок, и уважаемых предков моей жены. За что и поплатился.

Беттина хихикнула. Бьорн вспомнил, как утром капитан пришёл помочь ему с умыванием и прочим, и глянул на неё хмуро. Герцог тем временем начал говорить о том, как сложно отыскать подходящего человека, одновременно обладающего подходящими способностями и готового отдать свою жизнь на защиту Приграничья и королевства — маги часто эгоистичны и своевольны, простые рыцари редко владеют хоть какой-то магией, а среди высших аристократов большинство пожелает использовать Камень в своих целях. Однако принцесса не захочет вредить королевству и вряд ли станет смещать с престола брата, а в королевской крови из поколения в поколение передаётся древняя, истинная магия — Камень, в котором заключена сила богов, должен принять её.

Идеальная кандидатура, и Бьорн даже готов был согласиться, но…

Боги сегодня уже обидели Беттину. Можно ли подпускать её к Камню? И как, демоны побери, рассказать герцогу о том, что произошло в спальне, не рискуя окончить свои дни на дне вот этой самой пропасти⁈

— У вас ведь есть наследник, — проговорил он, хватаясь за последнюю соломинку.

Герцог невесело хмыкнул и посмотрел ему в глаза.

— Подумай сам. Ты бы доверил защиту королевства Генри?

Бьорн замешкался, разрываясь между честным «нет» и желанием уберечь Беттину от возможной опасности, но она не дала ему ответить.

— Я — принцесса, — уверенно и спокойно произнесла она, глядя на Камень. — Благополучие королевства — мой долг от рождения. Эдуард так часто твердил мне об этом, но так и не объяснил, что именно нужно делать. Теперь я понимаю. Только… — Она обернулась, глянула на Бьорна, робко и смущённо, и куда тише добавила: — Я боюсь высоты. Проводи меня.

Бьорн подумал, что данное им обещание довести принцессу к герцогу он уже выполнил и даже перевыполнил, а она так и не вернулась в постель. Подумал, что такие решения стоит принимать не среди ночи на эмоциях, а с утра на свежую голову. Подумал, что герцог вроде бы и не врёт, но вряд ли выдал всю правду, и хорошо бы расспросить его подробнее, посоветоваться с Эриком, дождаться, в конце концов, Хелен — и жреца дождаться, он уж точно сможет пояснить насчёт Звезды!

Но как она прекрасна в этом наивном желании сделать мир лучше, каким восторгом и воодушевлением сияют её глаза, и в них — бескрайнее ночное небо с мириадами звёзд, и ему так хочется лететь в это небо…

— Бьорн?

— Да, — хрипло пробормотал он, не отводя от неё взгляда. — Конечно. Как прикажете.

Беттина победно улыбнулась, взяла его за руку и шагнула к мосту.